Суд времени. Выпуски № 23-34

Поляков:Товарного зерна.

Ремчуков:Товарного. Мы сейчас говорим о товарном зерне. То в знаменитой работе «Развитие капитализма в России» Владимира Ильича Ленина, он это исследовал, это принципиальная работа для понимания развития капитализма, о том, что товарное зерно поставляли самые бедные и самые богатые. Самые бедные потому, что они не могли ничего на своем клочке ничего, кроме товарного произвести, они не могли кормить. А богатые потому, что у них было много земли. А середняк, весь середняк, производил фактически натуральное производство для собственного потребления. У него было все — от табака-листа, до пшеницы и так далее. Поэтому, это очень существенно, что не только латифундисты, но и беднейшие. Это методологически очень важно — какие слои включались в капитализм.

Стрижак:Я думаю, что Николай Карлович, Вам надо сделать вторую программу.

Сванидзе:Точно также я и Вам отвечу. Я методически не могу понять, почему и это говорит о том, что нужно было убивать несколько миллионов крестьян.

Ремчуков:Нет, я сейчас в данном случае… у нас же по поводу истории и фактов, наука это или не наука, либеральная или не либеральная. Очень важно просто внимание к деталям, мне кажется.

Кургинян:Согласен.

Сванидзе:Это да. Несомненно.

Стрижак:А вот смотрите, по поводу советской идеологии…

Сванидзе:Ника, Ника, социология, вот по этому поводу социология какая?

Валерий Федоров, генеральный директор ВЦИОМ:Смотрите, вот действительно, здесь первый момент, когда мы видим, когда голосование в студии радикально отличается от телефонного и от интернет-голосования. У меня есть гипотеза.

Стрижак:Гипотеза?

Федоров:Точно. Гипотеза, которая объясняет это отличие. Это то, что современные теоретики называют «обогащенным общественным мнением». Что это значит? Это значит, что большинство вопросов, которые социологи задают людям, они возникают у людей в мозгу впервые в момент, когда им этот вопрос задают. Потому что люди не думают о коллективизации, о Цезаре, о революции, путче. Просто не думают.

Стрижак:Они не готовы к тому, что кто-то с ними хочет посоветоваться, понимаешь?

Федоров:И вот смотрите. Интернет-голосование и телефонное голосование — это реакция на передачу. Но это реакция на передачу, которая идет где-то вдалеке там по телевизору, и которую ты, скорее всего, смотришь не сначала и не до конца. А вот голосование в студии — ты уже связан с законами, ты выйти отсюда не можешь, ты включился и ты начинаешь думать и сопереживать.

Сванидзе:Это ровно то, что я говорил вчера. Абсолютно.

Федоров:И меняешь зачастую свою позицию. И, действительно, такие случаи достаточно часто происходят.

И вот здесь мы видим, что состязание двух ярких личностей привело к радикальному отличию. Но такое происходит далеко не всегда.

Кургинян:Ника, можно вопрос один?

Стрижак:Да, давайте.

Кургинян:Скажите, пожалуйста, Вы как социолог можете назвать репрезентативной выборку в условиях, когда сто с небольшим человек сидят в зале, часть из них является профессионалами и голосует треть из них? Я очень уважаю зал. Я считаю, что это прекрасная микрогруппа. В ней можно проводить очень интересные эксперименты. Но я спрашиваю социолога, руководителя крупной структуры…

Федоров:Рядом сидит, справа от меня, крупнейший специалист по качественным исследованиям.

Кургинян:Да, пожалуйста. Вы называете такую выборку репрезентативной?

Федоров:Конечно, конечно при таком количестве ни о какой репрезентативности невозможно в принципе.

Кургинян:Это фокус-группа?

Сванидзе:А телефонные звонки — это репрезентативная фокус-группа?

Федоров:Телефонная тоже нерепрезентативна.

Кургинян:С какого количества начинаются репрезентативные группы?

Сванидзе:Ни с какого.

Федоров:Ни с какого.

Кургинян:Значит, два человека тоже может быть репрезентативными?

Сванидзе:Нет, Сереж, ни с какого. Они начинаются с репрезентативной выборки. А не с количества.

Федоров:Коллеги, у нас вообще не опрос социологический. У нас шоу телевизионное.

Стрижак:А все забыли, все забыли.

Федоров:В котором включены элементы интернет-голосования, телефонного голосования, голосования в студии. К социологическому опросу это вообще никакого отношения не имеет.

Мы с этого начали. Давайте этого просто не забывать.

Кургинян:Нет, нет.

Стрижак (Емельянову):Пожалуйста, одно слово Вам.

Федоров:Мы просто пытаемся интерпретировать, почему же все-таки люди, которых здесь не 3 человека и даже не 30, почему они устойчиво голосуют так, а не иначе? Из передачи в передачу. Это факт, который должен быть интерпретирован.

Кургинян:Единственный, единственный материал, который существует, это форум этого самого…

Стрижак:Это мы уже сегодня и вчера слышали.

Федоров:Он нерепрезентативен.

Кургинян:Он нерепрезентативен как каждая аудитория.

Стрижак:Пожалуйста. Говорите.

Юрий Емельянов, кандидат исторических наук:Вот я услышал за вчерашнюю и сегодняшнюю передачу немало интересного. Я тоже ломал себе голову, почему произошло такое голосование? И вот я услышал, что оказывается, у нас народ отстал от времени, у нас старики не те, отсталые. Молодежь, оказывается, это просто банда какая-то, которая голосует через интернет. Наконец, телевидение, я вдруг узнал, оно советское. Я-то и не знал! Когда….

Стрижак:Ха-ха-ха.

Емельянов:Ну, нет ни одной передачи о каком-нибудь писателе, актере, где он бы не жаловался или за него не жаловались на его тяжелую судьбину, его награжденного всеми орденами. Вот здесь сидит замечательный артист Геннадий Хазанов, который когда-то изображал одну птицу — попугая. И вот мне кажется, что сейчас, я не хочу вспоминать этот замечательный номер, но я думаю о другой птице — о страусе, который закапывает свою голову, как говорит легенда и не видит того, что на самом деле произошло. Да произошло, поверьте мне! Голосование, да, нерепрезентативно, допустим. Но неужели это не сигнал? Неужели это не надпись «менэ… тэкэл… фарес…»?