Судьба принцессы

— Зачем тебе это знать?

— Потому что ты принадлежишь мне, — прошептал он, и шепот его мог заморозить воздух. — Я не позволю никому другому владеть ни твоим телом, ни твоими мыслями.

— Ты и так из моих мыслей не исчезаешь ни на секунду, — вырвалось у нее признание. Возможно, скажи она это не столь недовольным тоном, Вадерион бы не рыкнул в ответ:

— Хочешь принца на белоснежном коне? Не выйдет, придется терпеть, Элиэн.

— Чем и занимаюсь.

На мгновение в шатре повисла тишина. У Элиэн даже мелькнула спасительная мысль, что Вадерион забыл о своем вопросе. Наивная!

— Элиэн, я хочу знать имя того мужчины, который помимо меня занимает твои мысли.

— Вадерион, тебе не кажется, что ты переходишь черту разумности? Я думаю о многих мужчинах, начиная с твоих боевых товарищей и заканчивая слугами.

— Я сильно сомневаюсь, что ты будешь думать о них в постели.

— Вадерион! — застонала Элиэн, не понимая, почему нельзя просто отстать от нее. — Все дело в словах. Ты сказал их с одним значением, кое-кто другой — с другим. Я всего лишь не вовремя вспомнила и засмеялась. Я даже готова извиниться, что оскорбила тебя.

— Элиэн, — он произнес ее имя тягучим злым голосом. Элиэн изо всех сил старалась не смотреть на ярящегося мужа. Она ощущала его недовольство почти физически.

— Элиэн, — повторил Вадерион. О да, он был зол, невероятно зол. — Я правильно понял тебя, что какой-то ублюдок посмел своим грязным языком говорить тебе непристойности?

— Ты говоришь их постоянно.

Он подцепил пальцами ее подбородок и заставил поднять взгляд.

— Я твой супруг перед миром и Тьмой. Это моя священная обязанность…

— И любимая забава, — не удержалась Элиэн, хотя от одного взгляда Вадериона у нее сжимались все внутренности.

— Кто?

— Я не скажу, и если ты не собираешься выбивать из меня признание, то советую отступить.

Взгляд Вадериона ходил волнами, алый огонь то разгорался, то немного затухал. Сейчас Элиэн в полной мере поняла, каким Императором был ее муж, как ему удавалось держать в повиновении огромную Империю самых отъявленных головорезов и убийц, темные народы. Он умел добиваться своего и давить.

— Нет, Вадерион, я не могу.

— Боишься? Кто в Империи может быть настолько влиятелен, чтобы ты думала, что он посмеет тебя, мою супругу, обидеть?

— Я боюсь не его, я боюсь тебя.

Пожалуй, ей все же удалось удивить Вадериона.

— Оскорблял тебя кто-то другой, а боишься ты меня? Кто он, Элиэн?

— Никто, Вадерион, никто! И оставь меня в покое! Я хочу еще немного пожить! А если я расскажу тебе все, то…

— Ринер, — безошибочно угадал Вадерион. Элиэн поджала губы и тут же принялась объяснять:

— Я сама виновата!

— Ты еще и оправдываешься?!

— Ты не понимаешь! Я его спровоцировала, все началась из-за этого Последнего суда, — лихорадочно говорила Элиэн, запустив пальцы в волосы и ероша их еще больше. — Я больше не могла смотреть, как он рубит головы всем подряд. И я сказала ему об этом, он, конечно, разозлился, ужасно, что я занялась самоуправством. Но я готовилась, Вадерион, клянусь тебе твоей Тьмой. Я читала твои записи, я все подробно разбирала… Я… Я… Вадерион? — позвала она, поняв, что он ее не слушает. А потом она встретилась с ним взглядам, и в ней остался лишь страх. Только бесконечная выдержка позволила ей спокойным голосом произнести:

— Я устала, лягу спать, — и упасть на шкуры, отвернувшись от Вадериона и чувствуя спиной его прожигающий взгляд. Ей давно не было так страшно в обществе мужа и хотелось лишь одного — закутаться в одеяло, чтобы хоть немного перестать чувствовать себя беззащитной рядом с ним.

Спустя долгие полчаса Вадерион тоже лег, и тут же в напряженной тишине раздался его голос — привычно недовольный с легкой насмешкой:

— Замерзла?

Вопрос был не праздный — она легла достаточно далеко от костра.

— Мне здесь удобнее, — это не была ложь, ей действительно было удобнее вдали от Вадериона. Если понятие даль применимо к шатру два на два метра.

Однако муж ее был иного мнения, и ее грубо дернули к себе утыкая носом в широкую мужскую грудь.

— Спи, — приказал Вадерион, обнимая ее. Почудилось ли Элиэн или нет, но в его голосе промелькнула капля тепла.

«Не обманывай себя, — напомнила она себе. — Еще неизвестно, как он накажет тебя за самоуправство на Последнем суде».

Да, она могла бросать вызов Ринеру, но, на самом деле, прекрасно понимала, что в борьбе за мнение Вадериона скорее всего победит его старый боевой товарищ и советник, которому муж настолько доверяет, что оставляет на него Империя, чем жена, которая годится только для пары ночей развлечений и рождения наследника.

Глава 3

Яд предательства

Глава 3. Яд предательства

Это было странное и давно забытое — с момента смерти отца — чувство, когда ты можешь с кем-то поговорить откровенно. Теперь у Вадериона вновь был такой собеседник. Конечно, обратной стороной было то, что отношение к нему Элиэн тоже выражала открыто, но сложно было обижаться на его искреннего котенка. Тем более, как не хотелось этого признавать, она часто была права. Ладно, она всегда была права. Элиэн, казалось, видела его насквозь: все его хитрости, ложь и даже явное пренебрежение разбивались парой слов и взглядом голубых глаз. С Элиэн ему было невероятно легко, несмотря на то, что ее фразы и поступки иногда вызывали раздражение и даже злость. Но он поклялся себе, что больше не причинит ей вреда. Она была слишком хрупкой и слабой, она не заслуживала этого. Вообще-то, он должен был ее защищать, вот только до Элиэн эту мысль Вадериону так и не удалось донести. Это злило больше всего. Когда он наконец определился, решил завоевать ее, она яростно стала отбиваться. Причем как-то однобоко: ночью, в постели, она отдавалась ему со всей искренностью и пылом молодости, сводя с ума сильнее, чем любая искусная шлюха. По вечерам они ужинали вместе, а утром так же завтракали — беседовали, иногда перебрасывались колкостями. Ему нравилась ее улыбка или озорной блеск глаз. Но вот как только дело доходило до помощи, так Элиэн тут же принимала независимую позу и уходила (хорошо еще, что не хлопая дверью — видимо, воспитание принцессы не позволяло). Вадерион полностью был убежден в ее верности, но ему хотелось быть для нее не только любовником, но и мужем, защитником. А она отказывалась от этого раз за разом. Вадерион бесился, как любой мужчина, которым бы столь грубо пренебрегла возлюбленная. Сначала он думал, что такое поведение Элиэн — это глупое упрямство и желание его поддразнить, но потом до него дошло, что она действительно не считает нужным обращаться к нему за помощью. А зачем? Слуги слушались ее лучше, чем воины своего полководца — Вадерион уже успел тряхануть Тейнол и узнать, что у них в замке сменились управляющий и чуть ли не половина слуг. Он сильно подозревал, что это произошло стараниями его милой супруги, которая только к нему была добра и искренне, остальным же было сложно завоевать ее внимание. Ей не нужна была помощь и поддержка Вадериона, она легко вела диалог с темными: могла хохотать с орчихами, чинно и холодно беседовать с дроу и слушать байки оборотней-разведчиков (парни, вообще-то, крайне неразговорчивые!). Даже когда на нее нападали (в присутствии Вадериона после случая с Лар’Шера этого больше не происходило, но у него были глаза повсюду), Элиэн легко отбивала атаки, ставя нахалов на месте. Все чаще Вадерион слышал, как ее называют Темной Императрицей, и он, прости Тьма, готов был согласиться. Когда она сидела бок о бок с ним на каком-нибудь многопафосном приеме, такая ледяная леди с взглядом убийцы, он чувствовал невольное восхищение, хоть и понимал, что его котенку это далось дорогой ценой — Последний суд. Если она вела его все эти пять лет (а проверит это было проще простого), то можно было не бояться, что Элиэн сожрет темная знать. Но все же Вадериону больше нравилось, когда она была милой и нежной, когда сидела в кресле напротив камина и заваливала его вопросами — всегда интересными. Он привык воспитывать молодежь: сначала Тейнол, потом многие талантливые оборотни, орки и дроу, из которых он составлял свое окружение, тот же Шэд. Так что опыт наставничества у него был, но Элиэн… Элиэн была особенной. Она была женщиной и женщиной умной, с интересом слушающей его часами. Никогда бы в жизни Вадерион не подумал, что будет, как павлин, распинаться перед какой-то светлой эльфийкой и наслаждаться их беседами едва ли не больше, чем сексом.

— Так в Рассветном Лесу действительно думают, что я не сплю, не ем, а только и думаю о том, чтобы захватить мир? — расхохотался Вадерион, наблюдая за тем, как Элиэн аристократически морщится — словно услышала неприличное слово.

— Не так грубо, но да. Ты для нас образ зла. Некоторые — среди паладинов, конечно — считают, что с твоим убийством исчезнет угроза миру… Вадерион, хватит смеяться, глупость же полнейшая!

— Что я зло или что меня не надо убивать?

— Все относительно, хотя со вторым утверждением я бы не согласилась.

— Не считаешь меня плохим?

— Не считаю тебя злом. Слишком абстрактное понятие. Но я действительно была удивлена, когда поняла, что ты относишься ко всему скорее как шахматист, нежели как боец.

— Ты права. — Он скрестил пальцы, глядя на нее из-под полуприкрытых век. В его багровых, почерневших почти до темноты ночи глазах отражалось пламя. — Мне нравится война, как отдельная череда боев. Я не буду врать тебе и рассказывать о том, что я не наслаждаюсь убийством людей, светлых и других эльфов и даже сородичей-темных. Но война — это не только брызги крови и безумие битвы. Война — это стратегия. Как шахматная партия. Играла когда-нибудь?