Судьба принцессы

Вадерион наконец закончил с завязками, приспустив платье, но на этом остановился. Он затянул Элиэн в долгий страстный поцелуй, что она сама готова была попросить большего. Руки его, грубые, с многолетними мозолями от меча, спустились вниз, ловко забрались под подол и принялись совершенно нагло гладить ее бедра, поднимаясь выше. Он словно играл с ней: то сжимал так, что оставались следы, то нежно касался, щекоча. Наконец Вадерион разорвал поцелуй, на прощание прикусив нежную кожу прямо под подбородком — завтра придется одевать платье с высоким воротником — и отстранился, поднимая подол платья, спускаясь вниз…

— Вадерион?!

— Тише, котенок. — Он коротко поцеловал ее во внутреннюю часть бедра и мягко развел ноги. Она почувствовала его горячее дыхание, после того, как он порвал на ней давно мокрое белье. Влажный язык коснулся истекающего лона, и она тихо вскрикнула, тут же зажав себе рот рукой. А он продолжал издеваться на нею, нежно лаская ее там. Стон прорвался даже сквозь ладонь, когда он слегка прикусил горошинку клитора и тут же принялся ее посасывать, заставляя Элиэн извиваться под его языком. Крепко сжав ее бедра, Вадерион вынудил ее стать безвольной пленницей этой мучительно-сладкой пытки, когда он то с жаром слизывал выступающие соки, то невесомо касался возбужденного клитора, то проникал языком в пылающее лоно. Как же невыносимо хорошо ей было. Она запустила пальцы в его волосы, не давая отстраниться и мечтая лишь о том, чтобы это длилось вечно. Или наконец прекратилось, подарив ей безумное наслаждение. Она пыталась податься вперед, но он крепко держал ее, продолжая страстно припадать к ее лону, словно к источнику с живительной влагой. Когда он вновь принялся посасывать клитор и тут же отстранился, оставляя ее у самой грани, но не позволяя переступить, она не выдержала.

— Вадерион… — тихим стоном сорвалось его имя с ее губ. Одна его рука скользнула вверх, обнажив грудь и принявшись терзать ее и без того чувствительные соски, а большим пальцем второй он начал поглаживать ее клитор, не переставая проникать языком в каждую складочку, собирая каждую каплю, буквально целуя ее…

Мир сузился до них двоих, разгоряченных, в этом нелепом орочьем шатре — и тут же сознание разорвало от молнии удовольствия. В ушах стучало так, что она не слышала даже треска горевшего рядом костра, лишь мимолетное прикосновение к плечу позволило ей определить, что Вадерион лег рядом. Наконец слух вернулся к ней, а перед глазами перестали крутиться черные точки.

— Начинаю понимать…

— Что? — с ленцой поинтересовался Вадерион, пылающим алым взглядом рассматривая ее из-под полуприкрытых век.

Элиэн тут же поспешила прикрыться, неловко запахнув платье и опустив задранный едва ли не к голове подол.

— А мне так нравилось.

— Не сомневаюсь.

— Так какое озарение посетило мое скромную женушку, когда она бурно кончала от моего языка?

— Вадерион, как Император может столь грязно выражаться?

— Во-первых, я не всегда подвизал в столь непривлекательном для тебя титуле, во-вторых, в постели я не вижу причин изображать прилежание. Если у меня встает от твоих стонов, я так и скажу, котенок, и попрошу тебя стонать громче. Тоже хочу кончить.

— Я тебе обеспечу! — прошипела красная, как глаза Вадериона, Элиэн, нависая над мужем, и только для того, чтобы заткнуть его поток пошлостей (а еще потому, что ей тоже хотелось услышать его стоны), она с многообещающим выражением лица спустилась ниже. Но как только взгляд ее уперся в бугор на штанах под поясом, вся решительность куда-то испарилась. Зато за взгляд Вадериона можно было отдать душу. Она сглотнула и неуверенно произнесла:

— Говори… если что-то не так… будет… — последнее слово она прошептала, пряча лицо за волосами.

— Не переживай, молчать не буду, — насмешку испортило возбуждение, от которого голос Вадериона упал до хрипоты.

Элиэн щелкнула пряжкой, заливаясь румянцем хуже прежнего, и высвободила возбужденную плоть. Заставляя себя не обращать внимание на пылающий взгляд Вадериона, она склонилась к черному перевитому венами члену и слизнула выступившую на головке белесую каплю. Странный вкус, но не противный. Подавив в себе желание захихикать, как девчонка, она вновь лизнул член, но уже больше, потом обхватила губами головку. Дыхание Вадериона участилось, его было слышно даже через треск костра. Элиэн пошире открыла рот и, стараясь не зацепит зубами нежную плоть, заглотила член. Головка неприятно уперлась в гортань, а ведь это был даже не весь! Как он в ней помещался?!

Отвлечься было не лучшей идеей — она все же царапнула зубами, и Вадерион зашипел:

— Не кусайся!

Выпустив изо рта его твердый, как камень, член, она фыркнула, стерла с губ слюну и вновь заглотила его.

— Двигайся уже, — это было похоже на мольбу, и Элиэн, смирившись, начала насаживаться горлом на его член. Дышать было тяжело в таком резком темпе, головка постоянно упиралась в гортань, вызывая рвотные позывы, а вязкая слюна размазывалась по лицу, но прерывистое дыхание Вадериона — почти на грани стона — стоило всех неудобств.

Она выпустила член изо рта, вызвав разочарованно-разъяренный вздох супруга, и тут же принялась вылизывать блестящий от ее слюны и выступившей смазки член. Когда она надавила кончиком языка на уретру, Вадерион все же застонал, хотя так тихо, что в треске костра это можно было не заметить. Но Элиэн услышала и старательно принялась то ласкать языком его член, то вновь насаживаться на него горлом.

— Помоги руками… Чуть-чуть… еще…

Она послушно обхватила рукой основание его члена, до которого не доставала, и принялась банально водить ладонью по возбужденному стволу, при этом посасывая головку, на которой уже обильно выступала смазка. Она чувствовала, как дрожит под ней Вадерион, как постоянно сбивается его дыхание — но в остальном он оставался тих и практически невозмутим, так что когда ей в горло внезапно ударила струя спермы, она тут же поперхнулась, закашлялась, но заставила себя проглотить весь поток, вылившийся в нее. Сперма была вязкой, слегка горьковатой, она размазалась по губам, ее вкус горел на языке. Отстранившись, Элиэн принялась вытирать рот тыльной стороной ладони, но тут ее дернул на себя Вадерион и поцеловал. Грязно, развязно и слишком чувственно. Она ощущала на его языке вкус своих соков, смешавшихся с его спермой. Это было какое-то безумие, заставившее ее потерять разум…

Элиэн лежала на нагревшихся от костра шкурах, слушала бешеное биение собственного сердца и думала, что эти мгновения останутся между ними навсегда.

— Так кого, если не любовника, ты вспомнила вчера, когда была со мной? — тоном инквизитора, пытающего демона, вкрадчиво поинтересовался Вадерион.

Элиэн не вздрогнула — отучилась, — но внутренне напряглась, мгновенно выныривая из сладкой неги.

— Какая разница? Если ты подозреваешь меня в неверности, то я не знаю, как тебя разубедить.

— И судя по выражению твоих прекрасных, но злых глаз, не будешь.

— Не буду унижаться.

— Не переживай, на твое счастье, вполне ясно, что у тебя никого никогда не было.

— Знаешь, надо было все же откусить тебе член. Мой скудный опыт общения с мужчиной подсказывает, что он становится вежлив только после увечий с моей стороны.

— Котенок, я Темный Император, я не собираюсь быть вежливым с подданными.

— Но я — не они, — сдержанно заметила Элиэн, садясь и выпрямляясь. Она думала, что Вадерион привычно усмехнется, но вместо этого он застыл, что-то обдумывая, а потом сел рядом и, глядя прямо в глаза — их разделяла пара дюймов, — спросил:

— Кто?

Уточнять смысла не было. Как и противиться — понятно, что Вадерион не умеет отступать. Но и Элиэн, гибкая во всем другом, сейчас не могла дать ему то, что он хочет.

— Какая разница? — стоически повторила она.

— Кто, Элиэн? — жестче, не как муж или даже любовник, а как Император, спросил Вадерион.

Впервые с их разговора в саду, когда он наконец заметил ее, она отвела взгляд. Пламя весело трещало в обложенном камнями очаге, но всего его тепла не хватало, чтобы развеять холод, который источал сидящий в нескольких дюймах от нее Вадерион.