Судьбы в капкане

— Повезло ей, вовремя остановилась, не затянуло, хотя спрос на нее был большой. Только вот остановится ли, не потянет ли на приключения заново? Ведь привыкли они все к легкой жизни, кабакам. А семья совсем другое, там работать надо до пота и мозолей!

— Куда ей деваться. Да и сама она из деревни. Эту работой не удивить и не испугать, — вступилась за Юльку Катя.

Лянка открыла одну из коробок, и Катя увидела торт. Высокий, красивый, баба давно не видала таких.

— Дорого такое чудо стоит? — спросила девчонку.

— Нисколько. Я сама его сделала!

— Сама! Одна?

— Конечно. Но очень старалась. Уже три месяца их делаем. Вот эти — наша гордость. Такие на особые торжества печем. И всем горожанам нравятся!

— Погоди! Не режь! Пусть Миша глянет. Это ж сказка!

— Мишка не только видел, а и много раз ел такие торты, — рассмеялась Ляна.

— Когда ж успел?

Девчонка покраснела:

— Ну, он иногда заходит в наше общежитие или к нам в кафе, что при комбинате. Мы там чай пьем все вместе. Конечно, его самым лучшим угощаем. Он хорошо в тортах разбирается. И не только в них, — добавила тихо.

— Ты это о чем? — пытливо глянула Катя.

— Серьезный он человек, надежный, внимательный. Такой на дешевку не позарится. Он рассказывал вам о новой коллеге, Светланой ее зовут. Пришла она к ним недавно и сразу Мишку приметила. Давай зависать, крутила хвостом перед ним. Но не обломилось ей ничего. Ну и бесилась «телка», как же, при знатных родителях и богатстве ее не хотят замечать. Какие наезды на него устраивала, гонялась за ним по всему городу на своей БМВ, а облом получила. Полный отказ! Поверите, сама к нам в кафе заявилась и к Мише за стол села. Вот тогда он не выдержал. И сказал этой девке, что он любит другую. Она одна в его сердце живет, для второй там места нет. Что понапрасну она теряет время, он однолюб и другую полюбить не сможет.

— Это сын о тебе так сказал? — спросила Катя настороженно.

— Не знаю. Пусть скажет сам. Мне в любви не объяснялся.

— Чего ж еще нужно, если в общежитие к тебе приходит, в кафе, в кино с тобой идет, домой зовет, зачем тебе слова? И без них все понятно!

— Вы так думаете? — зарумянились щеки Лянки.

— Уверена!

— Он только вчера первый раз меня под руку взял. Темно было. Он встретил у комбината и проводил до комнаты в общаге. Ничего не сказал. Просто попросил навестить вас.

— А ты как?

— Ну вот и пришла…

— Я не о том, Ляна. Я о сыне! Он ведь мой любимец. А ты как к нему? Любишь ли?

Девчонка, кивнув, опустила голову:

— Давно, еще когда у вас жила. Но Миша меня не замечал, считал маленькой и называл мышонком, цыпленком, головастиком. Редко звал по имени. И не обращал внимания. Сколько слез пролила, сколько насмешек от девок стерпела. А потом вы такое сказали, что я не выдержала, поняла, что не нужна здесь никому. Вот когда сбежала, Миша будто спохватился и нашел. Но это тоже ни о чем не говорит. Может, хочет вернуть в дом помощницей и не больше того, — уронила на руки две сверкающие слезинки.

— Помощницу могли и за деньги сыскать. Теперь это не трудно. В своем же доме полно баб, какие согласятся с радостью. Все ж приработок лишним не бывает. Не в том дело. Вот когда ты ушла, в доме опустело. Будто тепло украли. И на душе тоскливо стало. Никто тебя не сможет заменить, — призналась честно.

— Это правда? — вспыхнула Лянка.

— А разве я врала тебе когда-нибудь?

Девчонка промолчала потупившись.

Они пили чай, негромко переговаривались:

— Я теперь бригадиром кондитеров работаю. Зарплата от выручки зависит. В прошлом месяце хорошо получила. А вообще зимой наш продукт расходится быстрее. Праздников много. Тогда наши зарплаты вдвое, а то и втрое подскакивают. Раньше, бабы говорили, мало кондитерам платили. Потому за работу не держались. На голый оклад не прожить. Нынче на сдельщине. Совсем другое дело, люди за работу держатся. А мне еще бригадирские доплачивают. Одеваться стала. Теперь уж не хожу в рваных сапогах. На зиму дубленку купила, — хвалилась девчонка.

— А в институт не собираешься?

— Пока не потяну. Там за обучение много платить придется. Где возьму? Да и какой смысл? Получу диплом, а работать буду на том же месте. Теперь, чтоб хорошую должность получить, платить нужно. И нимало. У меня таких денег никогда не водилось, — признала грустно.

— В комнате вас много? — спросила Катя.

— Четверо.

— Как уживаетесь?

— Поначалу трудно было. Подселили меня к бабам. Они уже в возрасте. Самой молодой — под сорок. Остальные постарше. Все одиночки, разводяги, мужья повыгоняли. За куренье и пьянку. А там может, хлеще было, да кто признается? Короче, прихожу с работы, глядь, а в моем шкафу уже копались. Все мои шмотки дыбом. Спросила вечером, кто ковырялся, что забыли в моем шкафу? А они как развонялись! Обзывать стали, орать на меня. Даже выкинуть из комнаты хотели. Ну и завели, за самые жабры достали. Они не знали, что я, когда тут жила, хорошую подготовку прошла у девок. И не вытерпела базара! Так понесла, что тем бабам места мало показалось. Рты поразевали, такого никогда не слышали. А я их по всем кочкам несла. Они аж онемели. Считали меня тихоней и дурой, ну я им и влепила, родные имена напомнила, все их биографии наизнанку вывернула и помоями облила. Орала так, что из соседних комнат бабы прибежали, им тоже захотелось узнать, в чем дело?

Катя рассмеялась от души:

— Знакомо! Самой с соседями частенько гавкаться приходилось. Когда дошло до них, что меня не перекричать, отстали стервы!

— Ну и эти, мои мандолины базар прекратили. Давай успокаивать, мол, сами разберемся и уладим, зачем нам цирк у себя устраивать? Гаси обороты! Ну я не сразу, но успокоилась. Велела навести прежний порядок в своем шкафу и сказала, если замечу такое еще раз, уже покруче базара им устрою. И не посмотрю, что они старше. Ничему не порадуются. Они поверили и больше не лезли в шкаф. А я его для надежности на ключ закрывала.

— Так ты и теперь с ними живешь? — поинтересовалась Катя.

— Нет! Эти бабы не выдержали. Я им не разрешила курить в комнате, не давала выпивать. И они ушли от меня. А я со своими кондитерами теперь дышу, все мы ровесницы, нормальные девчонки, мы вместе учились, работаем в одном цехе, уживаемся без проблем. А то эти престарелые осмелели и стали хахалей в комнату приводить на попойку. А я только со смены вернулась, повышвырнула всех за шкирняк. Пригрозила своим бывшим кикиморам, что добьюсь их выселения из общаги. После того они убежали от меня, — усмехнулась Ляна.

— Теперь с ними видишься?

— Нет. Комбинат большой. А и в общежитии на разных этажах дышим. Зачем они мне нужны эти старые бабы? Их в своих семьях не потерпели. Мужей, свекровей, даже детей в сплетнях изваляли. Все у них плохие. Такого не бывает. Даже меж собой грызлись каждый день, грехи поделить не могли. Зато теперь в комнате все тихо, спокойно, никто ни на кого «не бренчит» и не обижается. Дружно живем, — похвалилась Лянка.

— Я тоже когда-то в общежитии жила. Оттуда меня Хасан к себе увез.

— Он приходит к вам?

— Да! Вот и недавно с Асланом навестили.

— Это старший, какого в горы увезли? Миша говорил, что ему на месяц целый багажник продуктов набрали. Пастухи на всю зиму столько не покупают, — рассмеялась Лянка и тут же оборвала саму себя:

— Он тоже надолго ушел. А запас никому не мешает. Я в горах ни разу не была, говорят, там очень холодно и всегда жрать охота, потому что бегать много приходится за отарой, отгонять зверье, перегонять овец. Мне Миша много рассказывал, я от него многое узнала.