Сумерки Эдинбурга
Шрифт:
К его удивлению, при этих словах лицо стряпчего искривила ухмылка.
— Ах да, — сказал он, — мои партнеры!
— Мистер Уикэм и мистер Клайд?
Юджин Харли коротко кашлянул:
— Они не существуют… А точнее говоря, не являются людьми.
— Прошу прощения?
— Это имена моих кошек. — Мистер Харли хрипло засмеялся, низко наклонившись вперед, отчего что-то громко хрустнуло в его неестественно изогнутой спине.
Иэн хотел было встать и предложить ему свой стул, но поведение пожилого джентльмена завораживало, и он остался сидеть, боясь испортить момент.
— Видите ли, инспектор… Гамильтон,
— Так значит, вся ваша юридическая фирма — это лишь вы с племянницей да несчастный мистер Вайчерли?
— Именно так. Возможно, вы удивитесь тому, как редко наши клиенты интересуются местопребыванием мистера Уикэма и мистера Клайда, но такова уж загадочная природа человека. Вы не возражаете, если я потреблю немного табака?
— Отнюдь, — ответил Иэн, полагая, что старик хочет закурить трубку или сигарету, но мистер Харли извлек из кармана редингота маленькую табакерку и мягко заправил себе в ноздри по щепотке табака. Запрокинув голову, он чихнул с такой силой, что наблюдавший за этим Иэн испугался, как бы тщедушное тельце не разлетелось на части. Однако бренная оболочка мистера Харли оказалась гораздо крепче, чем думалось. Вытерев нос огромным шелковым платком, он вновь воззрился на посетителя.
— Ну вот, подбавил в кровь огоньку! Так-то лучше! — сказал он, эффектным взмахом возвращая платок в карман редингота. — Так о чем бишь я?
— Вы рассказывали о своей племяннице.
— Ах да! Милая Кэтрин! Боюсь, смерть бедного Вайчерли стала для нее серьезным потрясением. Между нами говоря, парень, думаю, ей весьма нравился. Этим утром она не захотела покидать свою комнату, так что я вынужден был оставить ее на попечение экономки и пришел сюда один.
— Не заметили ли вы чего-нибудь необычного в поведении мистера Вайчерли за последние дни?
— Ничего такого и не припомню, он выглядел вполне… Впрочем, нет, кое-что было. Возможно, это сущая мелочь, однако…
— Продолжайте.
— Утром того дня, когда он погиб, почтальон принес письмо.
— Вы не заметили от кого?
— Увы — нет. Но я видел, как Стивен вскрыл его, и заметил, что он обеспокоен. Потом он спрятал письмо в карман.
— Мистер Вайчерли ничего не говорил вам про это письмо?
— Боюсь, что нет.
— А еще кто-нибудь мог видеть, как он его получил?
— Кэтрин, моя племянница, — она уже была здесь.
— Вы видели, как он уходил отсюда в тот день?
— Нет, остаток дня я провел на квартире у адвоката, а когда вернулся, молодого Вайчерли здесь уже не было.
— Спасибо, что уделили мне время, мистер Харли.
— Я в вашем полном распоряжении! — Мистер Харли протестующе замахал руками. — Вот мой адрес. — Он протянул Иэну искусно изукрашенную визитную карточку. — Если планируете переговорить с моей племянницей в ближайшее время, я распоряжусь, чтобы экономка впустила вас, буде меня не случится дома.
— Позвольте поблагодарить вас за вашу предупредительность, мистер Харли.
Старик покачал головой:
— И кому только могло прийти в голову причинить вред юному Вайчерли — ума не приложу. Парень-то совершенно безобидный был, тихий, смирный, — кое-кто его и рохлей назвал
бы. Ясное дело, — добавил он, проницательно взглянув на Иэна, — со смертью его дело нечисто, иначе вас тут и не было бы.— Ваше предположение верно. Стивен Вайчерли был убит.
Оба взглянули в окно, за которым начинало моросить.
— Надеюсь, вы схватите этого убийцу или убийц, — вдруг сказал Харли, — до того, как что-нибудь страшное случится с моей племянницей.
— Почему вы так говорите?
— «Я только старый, глупый человек, мне восемьдесят лет» [7] — и страх незваным гостем в душу влез.
— Это ведь из «Короля Лира»?
— Ага, а вы тоже любите Барда.
7
Уильям Шекспир. Король Лир. Акт IV, сцена 7 (пер. Т. Л. Щепкиной-Куперник).
— Да.
— Вот только вторую половину сочинил я сам. В моем случае преклонный возраст принес с собой чрезмерную тревожность.
— Послушайте меня, мистер Харли, не мучайте себя. Я не вижу никаких оснований считать, что вам или вашей племяннице может угрожать опасность.
Мистер Харли помахал над головой скрюченной ладонью:
— Ту-ту-у-у… Я-то уже стар, и мой поезд скоро уйдет, а вот Кэтрин… Вы ведь приглядите за ней, инспектор?
Иэн откашлялся. Старик настолько понравился ему, что он едва не решился на утешительную ложь.
— Мне очень жаль, но полиция Эдинбурга не в состоянии дать стопроцентные гарантии безопасности отдельному человеку. Для этого у нас попросту недостаточно людей.
— Я понимаю, — кивнул старик, но было ясно, что такой ответ его не устроил.
Выйдя на улицу, Иэн не обратил ни малейшего внимания на закутанную в плащ фигуру у фонарного столба. Поза человека была расслабленной, но пара внимательных глаз неотрывно следила за шагающим к Старому городу молодым инспектором. Стоило ему свернуть на Хановер-стрит, человек отделился от столба и пошел вслед, держась на безопасном расстоянии.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Джордж Фредерик Пирсон, старший библиограф-консультант библиотеки Эдинбургского университета, был прирожденным коллекционером. Предмет коллекционирования не имел никакого значения (это могли быть книги, бутылки, какие-нибудь безделушки или бирдекели), просто часть его мозга целеустремленно и без устали работала в этом направлении. Все началось еще в раннем детстве, когда Джордж притаскивал домой обрывки веревок, пустые чайные жестянки и собранные по окрестным мусорным корзинам кусочки битой керамики.
Поначалу его мать отнеслась к этому эксцентричному увлечению с известным сочувствием, однако спустя пару лет, в течение которых Джордж по-сорочьи распихивал всяческий хлам по углам своей комнаты, она стала беспокоиться. Наконец, обнаружив однажды под кроватью сына стопку просроченных бумажных купонов, миссис Пирсон решительно вышла на улицу, где Джордж играл с друзьями, и потребовала объяснений касательно его явно избыточной склонности тащить все в дом. Увы, сказать сыну было нечего. Он и сам не до конца отдавал себе отчет в происходящем, а просто чувствовал, что должен поступать так и никак иначе.