супермаркет

Неужели ему нужно подтверждение того, что он и так знал, не мог не знать? Она улыбнулась.

– Нет, никогда не пожалею, но это все так странно.

– Наверное, так, - протянул он.
– А расплету-ка я тебе косу, давно хотел.

Она была совершенно счастлива, закрывшись с ним от целого света этой массой волос.

Когда начинается счастье? Знать бы... И еще хорошо бы знать, почему счастливые минуты летят быстро, а горестные еле-еле тянутся.

– Маша, Машенька... Какое красивое имя!
– говорил он с нежностью в голосе.
– Почему ты еще ни разу не назвала меня по имени? Скажи!

– Не знаю, - Маша была озадачена.
– Ты был таким ... Егоровым.

– Игорь я, Игорь, - засмеялся он, - запомни крепко, утром проверю.

Потом он говорил, что жить они пока будут здесь, она вольна делать то, что хочет, или совсем ничего не делать.

– Хорошо, - отвечала Маша, прижимаясь к нему всем телом и целуя в шею, - все будет, как ты хочешь.

Для нее эта ночь стала ночью открытий: она наконец-то поняла, какое счастье могут дарить друг другу мужчина и женщина. Поняла, как до боли, до головокружения можно желать другого человека. Поняла, что простое прикосновение любимого способно вызвать целую лавину чувств. Поняла, что счастье не только в том, чтобы брать, но и в том, чтобы давать любовь. И еще много чего важного поняла Маша о себе и Игоре.

Но ночь заканчивалась. Она, наконец, заснула, так и не выпустив из пальцев тяжелой мужской руки, а проснувшись, не увидела его рядом. Она еще немного полежала, прислушиваясь, но в квартире было тихо. Наверно, не лучшим вариантом было остаться их первым утром в одиночестве. Записки тоже не было найдено, и Маша решила, что Игорь вот-вот должен вернуться. Достав из шкафа его футболку, примерила, покрутившись перед зеркалом, и осталась довольной: она вполне могла сойти за короткое платье.

Стало смешно, потому что это выглядело совсем, как в зарубежных фильмах, где главная героиня после ночи пылкой любви обязательно облачалась в одежду ею осчастливленного молодого человека. Затем Маша, не торопясь, прошла по комнатам, но они ничего не рассказали ей о хозяине: все было по-мужски строго и безлико. Душ не поднял настроения, и, еще немного покружив по квартире, она села в кресло с какой-то книгой. Не читалось...

Откуда-то пришел страх. Липкий, тяжелый. Ночью все казалось таким простым, понятным и естественным, наполненным чувственностью и страстью, но вот наступил день, и неизвестно было, что он принесет. Будь Игорь дома, Маша бы могла заглянуть ему в глаза и все понять, но его не было. Может, он уже жалеет о сделанном и сказанном, поэтому и дает ей время уйти? Послышался звук открываемой двери, и она замерла, прислушиваясь. Нет, это был явно не Игорь.

Чтоб как-то скоротать время, Маша помогла домработнице готовить обед. Разговора не получилось, и она была этому рада. Оставшись снова в одиночестве, села в кресло и устало закрыла глаза. Вспомнились слова соседки, что от таких, как Егоров, надо держаться подальше, они перешагнут и не заметят.

Раздался звонок, и она, отбросив все страхи, поторопилась открыть дверь. На пороге стояла незнакомая девушка, и Маша честно отметила, что она хороша. Девушка, как хозяйка, вошла в квартиру, небрежно скинула с ног дорогие босоножки и взяла из шкафа нарядные домашние тапочки.

– Хозяин не приходил?
– спросила она, не глядя на Машу.
– Ты из фирмы? Окна моешь? Мой лучше, я проверю.

Маша замерла от ужасного предчувствия, однако сумела спокойно ответить:

– Нет, не из фирмы.

– Тогда кто?

Только сейчас незнакомка внимательно посмотрела на Машу и усмехнулась, узнав футболку Игоря.

– Правильно я поняла, что ты провела здесь ночь?

Маша в ужасе замерла и не могла отвести глаз от что-то говорящей и говорящей девушки. Она с большим трудом разбирала отдельные слова, однако поняла, что перед ней невеста Игоря, что она живет здесь, что скоро у них свадьба, а жених, затейник этакий, любит иногда развлечься, устраивая такие спектакли с участием провинциальных дурочек.

Все это никак не могло быть правдой, но, видимо, было. Боль от жгучей обиды и стыда стала совершенно невыносимой, и Маша, зажав руками уши, кинулась в спальню, чтобы переодеться. Когда вернулась, увидела, что невеста стоит на прежнем месте, в ее глазах плескалось презрение, а ярко накрашенные губы кривились в брезгливой усмешке. Она вновь заговорила, а потом протянула руку. На ладони невесты лежало несколько купюр. Маша выбежала из квартиры. Слезы никак не хотели останавливаться, а боль в сердце - прекращаться.

До остановки автобуса было недалеко, и через некоторое время она уже ехала домой. Мысли были только об Игоре. Большего унижения в своей жизни Маша не испытывала никогда. Как же она могла забыть старую истину, которую благодаря Андрею на твердую пятерку усвоила еще в школе? Истина была простой: нельзя, никогда нельзя играть в чужие игры, и тогда никто не сможет над тобой посмеяться.

Дома Ивана не было: эту ночь он провел на объекте, и до его возвращения у нее еще было время. Хотелось плакать, но слезы почему-то больше не приходили, казалось, все внутри заледенело. Маша устало села возле кухонного стола и задумалась о том, что же делать дальше. Выбора, собственно, никакого не было.

Все ее вещи уместились в дорожной сумке, а в кармане лежала небольшая сумма денег, которой должно было хватить на месяц. Эти деньги она взяла из тех, которые они откладывали на квартиру. Осталось оставить записку.

"Иван, - писала она, - ты лучший из тех, кого я знаю, от таких не уходят. Но я не могу ничего изменить. Спасибо за все и прости меня. Маша." Утром первым же автобусом она уехала в родной город.

Все, что произошло с ней за последнее время, а так же бессонная ночь, проведенная на вокзале, дали о себе знать: в автобусе она потеряла сознание. Очнулась от того, что кто-то брызгал в лицо водой и настойчиво спрашивал имя.

– Маша, - прошептала она непослушными губами.

– Дыши глубже, Маша!

И она дышала.

Нина Николаевна, подруга матери Маши, встретила девушку радушно, предложила пожить у нее, пока кончится год, на который была сдана квартира. По поводу расставания с Иваном сказала коротко:

– И правильно, если ничего не складывается. Зачем тянуть кота за хвост?

Уже на следующий день Маша отправилась устраиваться на работу. Вакансий не было: в маленьком городке с работой оказалось очень плохо. Маша едва не плакала: одним массажем она много не заработает, да и приглашать желающих в чужую квартиру было нельзя. Главврач участливо посмотрел на девушку.

– Есть еще один вариант, но он не для молодых. Нужна сиделка для тяжелого больного. Находиться с ним нужно круглосуточно. Платят хорошо.

– Я согласна, - ни минуты не раздумывая, выдохнула с облегчением Маша.

Дни, безрадостные и одинаковые, тянулись чередой и не были так страшны, как ночи. Завтра и вчера оказались лишь другими названиями сегодня. Она плохо спала, постоянно возвращаясь мыслями к тому, что случилось. Странно, но Егорова она не винила, хотя и не понимала любви к подобным играм. Он такой, какой есть, пусть и со своими тараканами в голове, однако, за руку ее не тянул и ни к чему не принуждал.