Сущность Альфы

– Влажный… - довольно протянул альфа, скользя пальцами по ложбинке и заставляя омегу подаваться ему на встречу

– Жаркий… - выдохнул Итачи, осторожно проникая пальцами в тело блондина

– Пошлый… - в сладостном стоне просипел Дей, плотно сжимая мышцы и снова вскрикивая от чувственной волны наслаждения, которую подарило прикосновение альфы к твердому бугорку внутри него

– Пошлый, - согласно кивнул брюнет, медленно растягивая узкую, скользкую дырочку омеги, - и до безумия влюбленный в своего страстного супруга

– До безумия… - прошептал Дейдара, закусывая губу и посылая мужу требовательную ментальную волну, поскольку его плоть уже вновь дрожала, прижимаясь к низу тугого живота, а внутри все тянуло от предвкушения предстоящей сладости близости со своей Парой

Итачи поцеловал любимого, ласково, мягко, нежно, не углубляя поцелуй, скользя по губкам и позволяя юркому язычку блондина порхать по его губам, при этом осторожно освобождая пальцы и распределяя ароматную смазку омеги по своему члену. Разорвав поцелуй, альфа посмотрел в глаза возлюбленному, утопая в синеве плескавшейся в них страсти, а после, постепенно, аккуратно и плавно, проник в его тело, замирая. Дейдара медленно прикрыл глаза, так же медленно выдохнул через рот, расслабился, утонул в энергетической сфере, которая тут же образовалась вокруг Истинных, и тут же глубоко вдохнул, вздрогнув, когда почувствовал скольжение плоти любимого внутри себя. Это было великолепно, нарастающе, альфа двигался в нем изнуряюще, задевая каждый сантиметр влажных стенок, надавливая на них, заполняя, томительно задерживаясь, когда он сжимал мышцы, и так же сладко покидая его тело почти до конца, чтобы вновь подарить ему волну томного наслаждения.

Закрыв глаза, Итачи отдался невероятным по своей силе ощущениям. Энергетика текла по его каналам мощным, захватывающим потоком. Казалось, все инстинкты обнажились, потому что он досконально, каждой клеточкой, ощущал своего супруга, чувствуя, как именно доставить ему удовольствие. Купол внутри омеги предстал перед его глазами в виде тонких, но плотных переплетений нитей, за которыми, как он отчетливо слышал, билось два маленьких сердечка. Неповторимо, желанно, страстно. Он обнимал супруга, гладил его живот, целовал, притягивал к себе ещё ближе, восхищался его красотой, упивался их взаимными ощущениями, и ласкал… долго, страстно, растворившись во времени и пространстве, существуя только ради любимого.

Дейдара уже не слышал собственных стонов и произнесенных шепотом слов. Перед ним был только Итачи, только его супруг, только их связь, их близость, их страсть и любовь, их все. И в этом безумном потоке, в этой томительной сладости, в этих волнах удовольствия и наслаждения он выгнулся, вскрикнул, забился в крепких руках, растворяясь в высоте полета оргазма. Итачи уткнулся любимому в плечо, его плоть все ещё содрогалась, выплескивая семя на поясницу омеги, а он сам тяжело дышал, не веря в то, насколько чувственной и яркой получилась вершина их близости.

– Итачи, - отдышавшись и придя в себя, омега лениво толкнул любимого в бок, - поухаживай теперь за мной

– Сейчас, котенок, - пробормотал альфа, лениво подымая голову и улыбаясь раскрасневшемуся возлюбленному. – Такой красивый, - ласково сказал Итачи, на миг вновь прильнув к губам супруга, - любимый

– Что-то ты разнежничался, Учиха, - сыто протянул Дей, ощущая, как в его теле циркулирует сильный поток энергетики, - хотя, - омега лукаво взглянул на своего Истинного, - можешь продолжать. Я люблю комплименты

– Чудо ты мое личное, - Итачи осуждающе покачал головой, но после все же одарил супруга ласковым поцелуем, в который они оба счастливо улыбнулись друг другу.

========== Глава 32. Часть 1. ==========

Курама плотно запахнул мягкий халат, осторожно присел на диван, положил ноги на низкий столик, укрылся теплым пледом до самого подбородка и, взяв с подлокотника чашку ароматного черного кофе, с наслаждением сделал большой глоток, отбросив всяческие мысли о том, что в его положении кофе пить вредно. По большому счету, сейчас сбывалась его мечта: обыденный день, в который не нужно идти на работу, приглушенно включенный телевизор, так, чтобы бубнил что-то и создавал расслабляющую атмосферу, отключенный телефон и безделье – да, таких спокойных дней у него не было с тех самых пор, как Узумаки Курама стал главой клана.

В редакции, как он знал, сейчас кипела работа, сотрудники суетились, кто молчаливо выполняя свои обязанности, а кто и комментируя каждое свое действие, омежки, помимо дела, флиртовали с альфами, кто-то затягивался крепкой сигаретой в курилке, кто-то делился последними сплетнями, кто-то, вполне возможно, активно предавался зову сущности в кабинке туалета, но лично для Курамы все это было далеким и малозначимым, потому что именно этот день он собирался посвятить исключительно себе. Не пропадет редакция без него, особенно, учитывая то, что его замы-альфы спуску никому не дадут, а главный редактор, омега клана Узумаки, организует все, согласно требованиям начальства. Так почему бы этому самому начальству не отдохнуть от журналистской кутерьмы, предавшись безделью? Хотя, отдохнуть – это довольно абстрактное понятие, потому что полностью расслабиться у него как раз и не получалось. Шутка ли – четвертый месяц беременности, да ещё и двойней? Живот, как казалось самому омеге, был просто огромным и рос не по дням, а по часам, передвигаться было тяжело и лениво, но и сидеть или лежать постоянно он тоже не мог – спина болела ужасно, а уж прокормить себя было просто нереально ввиду того, что есть хотелось много, но вот угодить вкусу – довольно тяжело. К тому же, его собственные энергетические запасы практически истощились, малыши требовали много энергетики, а восполнить её было некому, точнее, было кому, но этого было катастрофически мало, учитывая то, что обмен нужно совершать каждый день. В общем, Курама пообещал себе, что это его первая и последняя беременность, тем более что рожать он собирался естественным путем, но думать об этом процессе пока что отказывался, как и о том, что малышей нужно кормить грудью, которая уж сейчас начала наливаться молоком.

Вот не понимал этого Курама, с какой стороны ни посмотри: он мужчина – да, омега – с этим тоже можно смириться, течет раз в три месяца – не самый приятный период, конечно же, но если есть желанный партнер, то почему бы и нет, беременеет и рожает – терпимо, потому что такова природа его сущности, а вот понимать период лактации и кормления грудью багряноволосый отказывался напрочь. Он – не женщина, поэтому смотреть на свою увеличившуюся грудь и чувствовать её болезненную тяжесть было довольно неприятно, к тому же, в период кормления, а это около года, омега все равно не течет, хотя, как он знал от знакомых омег, желание секса было острым и требовательным. Издевательство – вот как это называл сам Узумаки, при этом понимая всю необходимость сопутствующих беременности и родам изменений, ведь ничто иное так не укрепляет иммунитет ребёнка, как молоко родителя, а самому организму нужно отдохнуть и восстановиться, поэтому все, так сказать, омежьи процессы в нем на некоторое время приостанавливаются. И, тем не менее, Курама оставался при своем мнении: быть мужчиной-омегой – напряжно.

Он едва второй раз пригубил чашку, когда раздался протяжный звонок в дверь, который омега решил проигнорировать. Но игнорировать не получилось – звонили требовательно, настойчиво и уходить явно не собирались. Прикрыв глаза, Курама выдохнул, успокаиваясь, чтобы не нагрубить столь раннему и нежданному гостю, а после, поставив чашку и отбросив плед, медленно поднялся и побрел в прихожую. Если это рекламщики, распространители косметики или других товаров, представители каких-нибудь фондов или организаций, то от растревоженного беременного омеги им достанется по полной, но все же была вероятность и того, что это что-то важное и требующее его внимания, так что, как бы ему ни хотелось, Узумаки все же открыл дверь.

Это было странно, потому что он должен был их почувствовать, просто обязан, но, похоже, альфы полностью скрыли свои биополя, предполагая, что, прочувствовав их, омега не откроет, и, кстати, поступили очень мудро. Не то чтобы он не желал видеть этих мужчин, все-таки омега предполагал, что рано или поздно они объявятся на пороге его дома, и к подобному повороту был готов, но сегодня Узумаки был явно не настроен ни на дружескую беседу, ни на выяснение отношений, причем с обоими альфами сразу, которые сейчас чопорно топтались на его крыльце.

– Доброе утро, Курама-сама, - вежливо поздоровался Сенджу, поклонившись, при этом оставаясь полностью закрытым. Омега удивленно приподнял бровь, оценив внешний вид мужчины – рубашка, брюки, начищенные до блеска туфли, волосы собраны в хвост, выбрит, ухожен, сдержан. В принципе, Хаширама ничем не отличался от себя обычного и в то же время выглядел как-то непривычно, более взросло, что ли, хотя, скорее, более зрело, что, естественно, не только удивило Узумаки, приятно между прочим, но и заставило его окинуть альфу оценивающим взглядом, при этом послав ему ответную, благосклонную улыбку.