Сверхдержава

– Какие еще тесты?

– Завтра все узнаешь. Завтра.

* * *

– Завтра… – пробормотал Краев. – Нет уж, не надо мне никаких тестов.

У него были основания полагать, что его уже начали переделывать. Может быть, Краев и был больным человеком, но почему-то он не хотел становиться здоровым и совершенным. Он хотел остаться самим собой.

Давила уже ушел. Краев энергично сдернул одеяло и осмотрел свои тощие ноги. Ноги находились на месте – росли, как и положено, из нижней части туловища. Только теперь Краев почему-то не чувствовал привычной боли в ногах. Николай с подозрением ощупал колено. Согнул ногу. Колено работало как новое.

«Ручаюсь, что это еще один бесплатный подарочек государства. Здоровые ножки побегут по дорожке. За счет заведения, сэр. Что будет следующим? Моя душа?»

Краев встал, посетил душ, почистил зубы, даже причесался. Подобрал более или менее подходящую одежду, чтобы не выделяться внешним видом на улице. Вместо пиджака одел жилет с множеством карманов, сшитый по военному образцу -сейчас такие снова входили в моду. Распихал по карманам все, что могло пригодиться в ближайшие дни. Краев не был уверен, что вернется в гостиницу вечером. Скорее, был уверен в обратном. Его уже взяли в оборот. Тесты… Знаем мы эти тесты. Пора сваливать.

Рацию Давилы он спрятал за унитазным бачком – прикрепил там скотчем. Пусть не сразу догадаются, что он путешествует налегке, так сказать, инкогнито. И еще оставил в номере тросточку. В первый раз за последние несколько лет собрался выйти на улицу без унизительного инструмента опоры. Если уж его вылечили, надо этим пользоваться.

О'кей. Или зеер гут – кому что нравится. Николай Краев продолжает независимое журналистское расследование. Кажется, Давила недавно сказал, что Краев должен увидеть все своими глазами? Самое время начать этот увлекательный процесс.

* * *

Почему ноги понесли Краева в заброшенный квартал, тот самый, где на него напал дикий чумник, он и сам не знал. Может быть, потому, что место это в своей примитивности было загадочным – в отличие от усложненного общероссийского технологизированного мира. Нельзя сказать, что Краев хорошо подготовился к встрече с возможными опасностями. Точнее сказать, он не подготовился никак. Правда, у него был нож с выскакивающим лезвием, но вряд ли Краев сумел бы воспользоваться им как боевым оружием. Николай был существом мирным и неприспособленным к обороне.

И поэтому теперь он испытывал некоторый страх. Страх этот, впрочем, был даже отчасти приятен Николаю – заставлял сердце биться сильнее, разгонял кровь по жилам, обострял слух и зрение. Давно он не чувствовал себя таким живым, молодым и подвижным. Это было разновидностью игры – Краев тихо крался вдоль полуразрушенных домов, нырял в подворотни и затаивался там. Ждал, когда враг выдаст свое присутствие неосторожным шорохом, чтобы броситься на врага сбоку и героически…

Героически чего? Всадить нож ему в живот? Дурь какая. Не собирался он никого резать ножом, да и некого было. Квартал был абсолютно пуст.

И все же следы пребывания людей здесь имелись. Краев едва не взвизгнул от неожиданности, когда наткнулся на погашенный костер – как когда-то Робинзон Крузо на своем необитаемом острове. Костер жгли недавно. Здесь коротали ночь люди – выпотрошенные консервные банки валялись на асфальте, также присутствовали обглоданные кости, пластиковые стаканчики и две пустых бутылки из-под водки. Кто мог сидеть здесь ночью, жечь старые сучья, есть руками тушенку из банки и даже пить водку? В любом случае, не добропорядочные и воспитанные стандартные граждане, коих Краев имел счастье наблюдать до сих пор. Дикие чумники? Что-то подсказывало Краеву, что эти люди не были похожи на того безумного больного, который пытался съесть его. Может быть, они были чумниками, но сумасшедшими не были.

«Мне нужно увидеть чумников. Я уже могу не бояться заразиться чумой – ведь мне сделали прививку. Хочу найти чумников и задать им несколько вопросов. Я знаю, о чем хочу спросить их».

Обследование домов потребовало от Краева осторожности и физических усилий. Некоторые строения были в очень плохом состоянии – растрескавшиеся бетонные плиты висели на прутьях старой ржавой арматуры, грозя обрушиться в любой момент. Краев быстро убедился, что делать в таких домах нечего – даже крысы давно покинули кучи перегнившего мусора и сухой трухи. Однако, небольшой двухэтажный дом, на который он наткнулся в конце улицы, производил впечатление жилого. Стекла здесь были в основном целы, двери не выломаны. Даже объявление висело на стене подъезда.

Краев подошел к бумажке, сиротливо желтевшей на выцветшей стене. "Чума стоит за спиной. Она придет за всеми. Ее шаги неслышны, но дыхание ядовито", – было написано там корявыми русскими буквами. А снизу – еще надпись, но непонятная. Это больше напоминало арабскую вязь. Краев не умел читать по-арабски.

Краев неприязненно дернул плечами и взялся за ручку двери. Дверь не открывалась. Похоже, что она была заперта изнутри.

Глупо это было – пытаться вломиться в дом, где, вероятно, кто-то нелегально обитал. В этом доме не могли жить приличные люди и ничего хорошего Краеву от них ждать не стоило. Однако он дергал ручку до тех пор, пока не понял, что с этой стороны в дом не попадет.

Краев решил, что нужно попытаться найти вход сзади. Обошел дом сбоку и попал в небольшой дворик, засаженный старыми липами. И сразу же увидел труп.

Человек лежал на спине, раскинув руки, затылком на краю бетонного колодца. Одной ноги у него не было – такое впечатление, что ее отрубили вместе со штаниной. Отрублена была также и кисть правой руки. Краев, преодолевая тошноту, зажал нос, наклонился над мертвецом, махнул рукой. Туча серых и зеленых мух с жужжанием поднялась в воздух. И тогда Краев увидел буквы.

"Чума" – было вырезано на груди мертвого человека. Горло человека было перерезано, из раны в горле торчал букетик засохших желтых цветов. Зверобой.

Чума. Чума придет за всеми.

Это походило на ритуальное убийство. Очередная нестыковка – варварски убитый человек с букетом цветов, воткнутым в перерезанное горло, в центре безопасной и комфортабельной Москвы. Что ты думаешь на этот счет, Давила? Ты все еще уверен, что у вас уже три года нет преступности? Как там у нас дела с агрессией?

Краев наклонился еще ниже, кончиками пальцев вытянул идентификационную карту, торчащую из кармана мертвеца. Странная карта – красно-сине-белая, российская, но с фиолетовой полосой наискосок. Как будто кто-то зачеркнул карту, лишив этого человека права называться обычным россиянином. Кто убил его? За что его убили? Почему ему отрубили ногу и руку?

Краев брезгливо вытер карту о штаны и спрятал ее в одном из своих многочисленных карманов. Пригодится.

А дальше он совершил и вовсе уж непонятный поступок. Схватил мертвеца за оставшуюся ногу, приподнял и единым движением спихнул труп в колодец. Глухой всплеск свалившегося тела. Краев заглянул вниз. Колодец был узким и глубоким – метров пять. В тусклой маслянистой воде на дне его плавала спина того, кого Краев только что похоронил таким своеобразным способом.