Сверхдержава

Николай бросил взгляд вперед. Улица была пустынна. Ни Дианы, ни Салема. Ни Лизы, милого лисенка.

– Спасибо тебе, Чингис, – прошептал Николай, кусая губы. – Ты взял удар на себя. Спасибо, брат. Прости…

* * *

Краев совершил очередной круг в своей жизни. Вернулся в Москву, в гостиницу – в тот самый номер, в котором провалялся несколько дней в бреду. Теперь ему казалось, что он снова бредит. Не мог он поверить, что это настоящая, единственная реальность – прилизанная Москва, холодные улыбки на красивых лицах правильных людей. Не хотел он такой Москвы! Краев вернулся, чтобы найти свою Россию. И он нашел ее – в чумной зоне. Эта была не та страна, из которой он уезжал, но это была его Россия! Он снова хотел туда. Хотел немедленно. И ничего не мог поделать.

Николай все еще надеялся на хорошее развитие событий. Он остался идеалистом, как всегда. Лежал на диване, дул спирт из плоской фляжки, прихваченной из зоны (его даже не обыскали!), и надеялся. Изо всех сил старался надеяться. Думал о том, что сейчас придет Давила, дорогой Давила, единственный родной человек в этой чуждой столице, и Краев сразу же объяснит ему все, и Илюха конечно же сразу все поймет (в конце концов, он же чумник!), и позвонит куда надо, и решит все вопросы, и Краев поедет завтра, да нет, прямо сегодня поедет в зону, и найдет там свою Лизку, и обнимет ее, и останется с ней навсегда.

Вечерело. Спирт кончился, выпился весь, но так и не подействовал, зараза. Краев томился, бродил по номеру, бредил. Подергал ручку двери – заперто. Попробовал окна – не открываются. Выбить стекло? Не выбьется, готов ручаться. Да и что толку бить – прыгать потом с пятнадцатого этажа? Дудки, не дождетесь моей смертушки. Мне теперь есть за что цепляться, я только начал жить. Обложили меня, легавые? Заперли волка в клетке? Я уйду. Дайте только слабину – и уйду. Я всегда уходил…

Щелчок двери. Кто-то идет. Илюха?!

Краев бросился в прихожую. Не успел улыбнуться. Нечему тут было улыбаться. Трое серьезных людей в штатском. "Особая тройка"? Судить, приговорить, и тут же привести в исполнение. Знаем, было уже такое, было. И деда моего так, и братьев деда. Всех перестреляли, суки. "Именем трудового народа"… "Именем бараньего народа"… Какая мне разница? Судите меня!

– Николай Николаевич? – самый старший, лет под пятьдесят, слегка нагнул голову – сверху вниз, слева направо. Жест профессиональной учтивости. Мол, все про вас знаем, всю подноготную. Даже имя-отчество.

– Так точно.

– Краев? – еще один вопросительный кивок.

– Он самый.

– Он же Шрайнер?

– Рихард Иоганн Шрайнер, если быть точным.

– Он же Сергей Иванович Перевозов?

– Вот это вы зря, – Краев помахал ладонями, как бы прикрываясь от возможного правового произвола. – Шрайнер – такая же моя официальная фамилия, как и Краев. Можете удостовериться в моей дипломатической карте. А Перевозов… Это так, случайность, ошибка. Недоразумение, можно сказать.

– Случайность? – Человек выпятил нижнюю губу. – Случайность, значит… Ну что ж, пройдемте.

Он жестом указал на комнату. Не дожидаясь Краева, прошел сам и сел на стул. Вынул зеленую дипломатическую карту Краева и положил ее перед на стол собой.

Краев уселся напротив. Удивительно – не боялся он совершенно. После бешеных приключений последних дней все это казалось детской игрой. Карточки, фантики… Господи, какая чушь!

– Значит, так, герр Шрайнер, – сказал человек. – Вот ваша карта – дипломатическая, очень хорошая. – Он придирчиво оглядел кусочек зелено-полосатого пластика, словно оценивая, действительно его качество соответствует высшему российскому стандарту. – Я возвращаю ее вам. Завтра вы покинете территорию Российской Федерации. Вылет самолета на Франкфурт в одиннадцать ноль-ноль из Шереметьево-2. Билет за счет нашего государства. Машину за вами пришлем. Счастливого пути, герр Шрайнер. Привет жене.

Кровь отлила от лица Краева. Он ожидал услышать все что угодно, но только не это.

– Это не только ваше государство, – тихо произнес он. – Это и мое государство. Я гражданин России, и имею право жить в своей стране.

– Имеете, – произнес человек еще тише, с шипящим присвистом. – Но есть вещи, совершать которые вы не имеете ни малейшего права. Вы не имеете права убивать людей. Не имеете права отрубать у них руки и ноги. И не имеете права воровать их документы, чтобы выдать потом себя за убитого. Срок вашей визы заканчивается завтра, господин Краев-Шрайнер. Учитывая ваши прошлые заслуги перед государством, мы не будем заводить уголовное дело – просто отправим вас домой.

– Там не мой дом! Мой дом – здесь. А этого вашего полумеха я не убивал! Я даже видел тех, кто его убил. Один высокий, белобрысый, с длинными волосами. Второй – черный, с бородой, в чалме. По виду – бурдистанец. Они, наверное, повстанцы…

– Повстанцы? В Москве? – Человек иронично покачал головой, двое остальных сдержанно хохотнули с дивана. – Откуда в России взяться повстанцам? У нас не Бурдистан, господин Краев, и даже не Германия с ее турками и арабами. Ну что вы делаете, господин Краев? Вы же серьезный человек, в возрасте, с положением в обществе. Почему вы ведете себя как мальчишка? Прическу себе ненормальную сделали… Извините, у нас складывается впечатление, что у вас не все в порядке с психикой. У вас даже нет определенной цели, вы просто вытворяете черт знает что. В ваших интересах уехать отсюда побыстрее. Вы будете жить спокойно у себя в Германии, мы будем и дальше перечислять вам деньги. Кстати, живете вы довольно скромно. На ваше богатство можно было бы купить себе шикарную виллу на Канарах…

– Идите к черту! – рявкнул Краев. – Шьете мне чужое дело, да? Старый приемчик! Мне, между прочим, прививку сделали, и я оказался неиммунным. Я – чумник, мать вашу! Меня в чумную зону отправить положено, пока я людей заражать не начал! А вы меня – в эту сраную Германию. Чтоб я там загнулся через два месяца, да? Думаете, я не знаю?

– Вы много знаете. – Человек усмехнулся едва заметно, что-то знакомое было в его глазах. – Да, пожалуй, очень много. И в таком случае вы не можете не знать, что чумники не заразны. А насчет того, чтобы, как вы изволили выразиться, не "загнуться"? Все очень просто. Придете в поликлинику при ближайшем к вам российском консульстве, там все сделают в лучшем виде. Вы – не единственный чумник в Германии. Уверяю вас, далеко не единственный.

– Так, – бледный Краев встал, едва не уронив стул. Пришла пора выкладывать главный и последний свой козырь. – Пожалуйста, свяжите меня с Жуковым.

– С каким Жуковым? – Брови человека сдвинулись и слегка наклонились вниз, словно он слышал редкую фамилию "Жуков" в первый раз и теперь мучительно вспоминал, кому она могла принадлежать.

– С Ильей Георгиевичем Жуковым. Спецсоветником.

– Ах с Ильей Георгиевичем! – человек широко улыбнулся. – Вы знаете, Илья Георгиевич сейчас в командировке. В очень далекой командировке. Боюсь, Николай Николаевич, что связаться с ним не удастся.

– Как не на связи? – Краев напирал. – Он лично сказал мне, что я могу звонить ему в любое время дня и ночи. Лично! Он даже оставил мне специальный аппарат для связи с ним…

– Это какой же аппарат? Который вы случайно забыли в туалете, нечаянно прикрепив его клейкой лентой к сливному бачку? В чем же тогда проблема? Возьмите его и свяжитесь со спецсоветником Жуковым.

Краев решительно направился в туалет, заглянул за бачок. Никакой портативной рации там, естественно, не было. Об этом уже позаботились.