Свет проклятых звёзд

— В честь папы назвали, — улыбнулся Финдарато, возвращая девочку маме. — Внезапно вспыхнувшая звёздочка. Хорошее имя для долгожданного дитя. А ты, Андрет, — вдруг спросил правитель, — обзавелась потомками?

— Не думаю, что это дело государственного значения, — криво улыбнулась аданет.

— Почему же? — синие сияющие глаза эльфа посмотрели пугающе. — Род Беора всегда будет дружен с моей семьёй, и чем больше преданных друзей, тем лучше.

— Преданных, — многозначительно кивнула Андрет. — Смотря кем.

Король искренне расхохотался, кивнул слуге и взял из его сумки рукописи в кожаных обложках.

— Я привёз это для тебя, — улыбнулся Финдарато.

— Снова недописанные книги? — сестра вождя засмеялась. — В этом есть какой-то скрытый смысл?

— Нет, — просто сказал король. — В этом вообще нет смысла. Но ведь никто не мешает тебе написать на этих страницах что-то своё. Я приехал надолго, и мне бы хотелось дополнить свои тексты, но, увы, совсем нет вдохновения. А ты можешь рассказать что-то такое, о чём не говорил мне Беор, однако о чём молчать нельзя. В этом смысл есть.

— Мне тоже есть, что рассказать, — вдруг появился рядом с дочерью Боромир. — И что спросить — тоже.

— Да, — подал голос черноволосый эльф, — надо всех выслушать. И меня, в порядке исключения.

— Есть проблемы, Алмарил Морифинвион? — невинно уточнил Финдарато.

— Да, я так и не получил ответа.

— Хорошо, — король перевёл взгляд на окружённого охраной вождя Фирьяр, который вроде бы веселился и что-то с улыбкой говорил Бериль. — Брегор, скажи господину Алмарилу, что мы с тобой решили.

— «Вы»? Что значит «вы»?!

Андрет показалось — черноволосый битый пёс сейчас кому-нибудь вцепится в глотку, и даже немного пожалела, что пьяница-брат Фаранора «куда-то давно сгинул» — сейчас могла бы получиться забавная драка.

— Я просто спросил Брегора, хочет ли он доверить свой народ не выигравшему ни одной битвы командиру, — пожал плечами король.

— Ненавижу вас! — выкрикнул пёс, бросился прочь, не позволив себя схватить за цепь, и Андрет тихонько захихикала, представив это в красках. Какой смешной! И совсем не привлекательный, хоть и Нолдо.

***

Алмарил вернулся в постель, посмотрел на Тинвен. Что-то в ней неуловимо изменилось. Запах? А впрочем, какая разница? Всё равно уезжать. Пусть хоть вообще больше не моется.

— Я решил, что поищу воинственный народ для своих целей, а не такой, как твой, — заявил таргелионский принц, резковато укладывая женщину на подушки и раздвигая ей ноги. — Может, ещё вернусь сюда, и тогда снова увидимся.

Тинвен позволила всё и даже подыграла. Было грустно осознавать, что гость, скорее всего, соврал насчёт мирианов, но с другой стороны, польза от общения с ним всё равно есть. Да и время провела интересно.

***

Проводив Алмарила взглядом, Финдарато отмахнулся:

— Не понимаю беспокойства Химринга насчёт дортонионских лесов. Наш договор с лордом Маэдросом нерушим, а Таргелион постепенно отказывается от наших ресурсов сам. Но этот посланник нас всех повеселил, правда?

— А что насчёт военных дел? — Боромир и правда приободрился, хоть и не выглядел абсолютно трезвым.

— А что тебе говорил сын? — спросил король. — Полагаю, он сказал всё, что считал нужным.

Мужчина сжал зубы, обернулся на Брегора, тот добродушно кивнул.

— В прекрасном волшебном лесу, — заулыбался Инголдо, указывая на недописанные книги в руках Андрет, — жили пушистые зверьки. Независимо от занятия, мохнатики любили меряться своими хвостами. Даже придумали идеал хвоста, к которому всем надо стремиться, только — вот беда! — таких правильных полосок, такого оттенка меха, такой формы хвостов никто никогда не видел. Однако все уверились, что такое бывает, и надо соответствовать. Чего только ни придумывали пушистики: краски, стрижки, щётки-гребешки, мех чужой себе прикладывали. Только представьте: одни зверьки себе пузико и спинку обстригали, чтобы хвосту пышности добавить, а другие могли соперника во сне налысо обрить! Появились пройдохи, которые приобретали чужой мех, но больше всех отличились зверьки, что стали подкупать соседей, требуя всем говорить, будто у них идеальные хвосты. Идёт такой зверёк с ощипанным огрызком сзади, а все вокруг, кому он мешки вкусностей подарил, хвалят: «Вот у кого идеальный хвост! Самый красивый!» Но однажды родился в том лесу необычный пушистик. Очень необычный...

Разумеется, Андрет не успевала записывать, а большинство взрослых гостей праздника давно потеряли интерес к сказке, и только свита Финдарато и человеческие дети продолжали слушать крайне внимательно, затаив дыхание.

— У него хвост был совсем лысый и очень длинный, а ещё — мускулистый. Таким хвостом можно было любого поколотить, как дубиной, или высечь, будто хлыстом. Как, думаете, отреагировали на такого конкурента любители покрасоваться дивным мехом?

Брегор поджал губы.

— Да что мы всё о делах? — снова невинно заулыбался король. — Давайте поздравим молодожёнов и посмотрим содержание моего сундука с подарками. Эдрахиль, я ведь прав?

Слуга и не только он были абсолютно согласны. Все знали — надо успеть раздать и спрятать ценности, пока никто до поросячьего визга не напился.

Прощай, бесплодная земля

Зелёный лес пугающе шумел кронами, гудел, будто предупреждая, что в этой земле рады далеко не любому гостю. Неуверен в честности намерений? Уходи прочь, или умрёшь!

Лес — щедрый благодетель, но в то же время — безжалостный убийца. Гость ты или жертва — выбор не всегда добровольный.

Смотря с высокого берега на мрачные деревья за тёмной рекой, Оэруиль задержала дыхание.

Страшно.

«Широка река, глубока река,

Не доплыть к тебе с того бережка.

Тучи низкие прячут лунный свет.

Полететь бы мне, да вот крыльев нет.

Во сыром бору злой огонь кипит,

Конь, черней, чем ночь, у огня стоит,

Бьёт копытом он, ищет седока.

Оттолкнул тот конь наши берега».

Некстати вспомнившаяся песня заставила внутренне сжаться, отчаянно пытаться прогнать нахлынувшие видения.

Огонь. Смертоносный и беспощадный. Огонь-палач, уже дважды направленный рукой таргелионской королевы.

«Тёмная вода далеко течёт,

Унесло весло, да разбило плот.

Были ласточки — стали вороны!

Рано встретились — поздно поняли.

Двери новые не сорвать с петель,

И одна беда стелит нам постель.

Широка река, эхо долгое,

Конь, черней, чем ночь, ходит около».

— Мама? — Морион подъехал на вороном скакуне, остановился у края обрыва. — Где переправа?

Оэруиль улыбнулась сыну. Мальчик ещё даже не юноша, но уже старается думать самостоятельно. Поправив шарф и взглянув на последние островки снега, ещё оставшиеся с зимы в тени берега, королева кивнула в сторону далёкой пристани.