Свет проклятых звёзд

— Я тоже могу мечтать о подобном? — совершенно серьёзно спросил Ангарато. — Или только девам такое позволено? Знаешь, когда обстоятельства сильнее тебя, когда понимаешь, что твоя сила и отвага ничего не значат, хочется волшебства. Вот бы пришла волшебница и наколдовала мне идеальный мир без морготова искажения!

— Ты заметил, — леди печально рассмеялась, — что в наших мечтах мы не вместе и не хотим чудес друг от друга?

Дортонионский правитель опешил. Он ведь только вернулся из долгой поездки, любящая жена должна была соскучиться, а не накопить обиды! Почему шутки про Дома Тириона в адрес атани для неё важнее объятий?

«Что ж, коли так, хорошо, будь по-твоему, Цветочек!»

— Ты забыла упомянуть Третий Дом, — язвительно произнёс Ангарато, откладывая всторону письма сына.

— С ним всё сложнее, — оживилась и повеселела Эльдалотэ. — Понимаешь, Третий Дом — это вроде как мы, но вроде и нет. Наш глава остался в Валиноре, значит, и Третий Дом Нолдор по-прежнему там.

Леди мечтательно провела пером по губам.

— Но, знаешь, мне хотелось пошутить, когда в вассалах Нолофинвэ был сын Мараха — Малах, называемый Араданом, мол, узурпатор так хочет править всеми, что в его воображении Арафинвэ стал смертным и всецело подчиняется Хитлуму. Золотоволосое племя людей вполне подходит на изображающих Третий Дом Нолдор актёров королевского театра.

— Арадана давно черви съели, — зло скривился Ангарато, однако супруга взглянула на него с безапелляционным осуждением, и лорд опустил глаза.

— Я могу и отвратительнее пошутить, — подняла изящные брови Эльдалотэ. — И назвать Третьим Домом Атани дикое племя, не желающее развиваться, выкупленное, словно вещь, у неаккуратного хозяина. Я могу записать это, и навсегда заклеймить целый народ рабами своего короля, которые не сгодились даже на самую грязную и простую службу, поэтому были выброшены обратно в дикость, откуда волею случая вылезли. Вала Финдарато Инголдо Арафинвион хотел пригреть Младших Детей Эру, но они отринули знания и умения не только Старших, но и своих родичей и вернулись назад, к позорному упадку, когда остальные смертные свободно шагали вперёд.

— Подозреваю, владыка Ном будет не в восторге от такой летописи, — нахмурился Ангарато. — Даже если сам думает так же.

— Я ему не покажу, — леди-летописец подмигнула мужу. — Этот текст будет только на глине и только в запасном хранилище, где собраны напоминания обо всём важном на случай гибели главной библиотеки. Соответственно, рассказать владыке Ному сможет только тот, кто читает записи на табличках, либо ты.

— От гнева короля тебя спасёт влюблённый всесильный герой, — скривился лорд. — И это буду точно не я, а какой-нибудь смертный, с которым ты сбежишь в Валинор.

Эльдалотэ с удивлением и недоверием посмотрела на мужа, словно говоря: «И это всё, на что хватило твоего воображения?» Ангарато спорить не хотел, поэтому просто уставился в потолок, подсвеченный алым пламенем заката. Красиво. Однако в сердце внезапно ощутилась тоска по оставленному дому, родителям и младшим сёстрам. Может, уже и братья есть. Суждено ли узнать? Будет ли новая встреча? А ещё подумалось, что Эльдалотэ была бы совсем другой, если бы застала живыми Древа Валар. Несомненно, священный свет дивного Амана сделал бы её лучше.

***

— Как ты считаешь, Эрривион, — король Финдарато Инголдо выдохнул, — сияние Телпериона и Лаурелин сделало бы Фирьяр лучше? Помнишь, как Валар говорили нам о животворящей силе творений Йаванны и Ниэнны?

— Не уверен, — честно ответил разведчик. — Однако хуже точно бы не стало.

— Атани были бы здоровее, — предположил нарготрондский владыка, — и это хорошо повлияло бы на них. Но! Стало бы искажение их душ слабее?

— Мы не можем этого знать, — Эрривион поклонился. — Так какое решение будет принято насчёт мятежа в Фиримаре, исходя из новых сведений, король?

— Решение, — протянул Финдарато, поворачивая пальцами бокал, — решение… Я принял его, исходя из опыта, многолетних раздумий и не самых приятных умозаключений. Проанализировав развитие общества смертных, я сделал вывод, Эрривион. Я уже сказал, что помощи от нас Брегору не будет, и снова повторю то же самое, поскольку для меня стало очевидным: нам никогда, ни в каком деле, ни при каких обстоятельствах не понадобится помощь атани. Ибо помощь их не принесёт ничего, кроме вреда. Уверен, со мной согласны все мои подданные без исключения. Я ведь прав, Эдрахиль?

Победа над нелюдями

Ночью снова пошёл снег, и наутро торговая дорога со стороны Таргелиона заполнилась приземистыми раскосыми людьми, расчищавшими тракт и делавшими его проходимым для не успевших пересесть на сани путников. В основном торговцы заботились об удобстве передвижения, однако каждый год находились те, для кого осень всегда заканчивалась внезапно. Одних это печалило, других веселило, третьих обогащало.

— Мы в мир фантазий погружаться любим,

А выходить не любим из него.

О власти рассуждают, как о чуде,

Блага чтоб подносили, как на блюде.

Уверены: «Взойдём на трон и будем…»

Восходят, ну и что? Да ничего!

Эрьярон и встреченные на обратном пути из разведки охотники с удивлением посмотрели на голосивших песню пьяных гномов-торговцев, пожали плечами и проследовали в сторону лагеря. Словно долетевшая весточка или предупреждение из далёкого прошлого, прозвучала сейчас из уст совершенно случайных попутчиков втородомовская музыка:

— Я тоже верил в превращенья эти

И королём хотел скорее стать…

Наивными порой бывают дети.

Судьба внесёт поправки в твой сюжетик.

И ничего печальней нет на свете,

Чем сбывшаяся детская мечта.

Песня казалась давно забытой, Хэлкараксэ и вовсе больше не существовало. Почему же снова, будто со дна ледяного моря, поднялась тема канувших в века разногласий? Узурпатору Нолофинвэ и владыке Финдарато Инголдо — правителю Нарготронда, Дортониона, Тол-Сириона и прилегающих земель, ведь совершенно нечего больше делить!

— Сейчас мои деяния прекрасны! — хохотали наугрим, скорее всего, не знавшие, кто и зачем сочинил то, что им сейчас казалось таким забавным. — Прекрасней чем у многих королей,

Дороги и чисты, и безопасны.

Но правлю я и понимаю ясно,

Что над любовью короли не властны,

Причём ни над чужой, ни над своей.

Вспомнив, как Сайвэ грустно смеялся над собой из-за «подозрительной песни» про травоядного кузнечика, верные короля Финдарато постарались не обращать внимания на очередную странную музыку, к тому же у Эрьярона и вовсе не находилось поводов для веселья. Однако услышанное неумолимо врезалось в память.