Свет проклятых звёзд

Траты… Да! Есть ещё мёд.

После очередного кусочка хлеба со сладостью заболели зубы, особенно один, рядом с тем, который раскрошился после рождения сына. Эх, Фарагор, Фарагор! Столько жертв из-за тебя, а ты…

Андрет подумала, что не хотела бы его возвращения домой. Пусть просто пришлёт весточку, сообщит, мол, жив-здоров, и этого будет более, чем достаточно.

Мысль о необходимости зайти в комнату и проверить мужа лишила сил. Опять видеть то, во что он превратился, не хватало духа. Однако не получалось решиться и на другое.

Андрет всегда знала — Фаранор мог выпить чаще и больше чем надо, да и семья у него была не самая примерная — один младший брат чего стоил! Говорили, вроде и дед помер от пьянства, да и прадед тоже. Сестра вождя понимала, что могла предотвратить беду, поскольку видела состояние супруга перед тем, как его хватил удар — пунцовое лицо, странный блеск в глазах, головокружение. Надо было просто не позволять напиваться, празднуя спасение Брегора, а потом, оплакивая сына. Надо было. Но теперь уже поздно.

Мёда оставалось ещё много, но Андрет решила — хватит. Лучше новое варенье приготовить. Первая жена Беора вроде тоже сладким объелась до смерти, повторить её судьбу желания не было. Всё-таки решившись проверить, как там Фаранор, который стараниями лекарей не умер после удара, а превратился в лежачее мычащее тело, испражняющееся под себя, Андрет посмотрела на стены, потолок, мебель, вещицы разные, коврики… Большинству из этого суждено сгореть вместе с хозяином — жить в роли вечной няньки сестра вождя не собиралась. А так — пожар и пожар, бывает. Может, не весь дом сгорит, но тогда это получится подозрительно. Хотя… Кто осудит?! Кто посмеет осуждать сестру вождя?! Да ещё и в такой страшной ситуации! Поболтают, пошепчутся и притихнут. А не притихнут — Брегор поможет, уж он это умеет.

Главное — решиться. Но пока есть более насущная проблема — закончилось варенье. В кладовке точно найдутся запасы, значит, пора браться за работу. Заодно удастся отвлечься от тяжёлых мыслей.

***

Жить под присмотром брегоровской армии нравилось всем, кроме виновника торжества. Напуганные мятежом жена и средняя дочь Берена благодарили Брегора за помощь и защиту, косо поглядывая на книжника, мол, молчи вообще.

«Вы что, не понимаете, что вас охраняют не от мятежников?!» — вспылил как-то глава семейства, однако никого его слова не впечатлили.

Сам вождь к родичу не приходил, да и вовсе редко показывался из дома. Долетали только слухи, мол, Брегор, сын почившего Боромира решил полностью изменить устройство Алого Простора, направив все силы населения на войну с Морготом, готовя на северный фронт и мальчиков, и девочек, введя в школах соответствующие науки. Ремёсла же будут полностью переданы приезжим гномам и эльфам Дортониона, поскольку эдайн всё равно уступают в умениях и тем, и другим.

У Берена по этому поводу возникало множество вопросов, однако все они меркли в сравнении с необходимостью раз в десять дней отчитываться о проделанной работе над книгами перед приставленной к дому армией. Да кто они такие, чтобы оценивать работу учителя?

«Мы — те, — ответил однажды на гневный выпад Берена самый низколобый страж, — кому потом отстреливать тех, кого ты воспитаешь».

Пожалуй, возразить тут нечего.

Зима постепенно приближалась к особенному рубежу, когда мороз наиболее промозглый, но все вокруг начинают упорно твердить, мол потерпеть осталось недолго.

Заранее подготовив записи для проверки брегоровской охраной и отложив отчёты об учёбе в школе, которые с удивительным усердием присылала Андрет, Берен вышел из библиотеки и пошёл вниз, чтобы просто немного развеяться. В кухню опять натаскали вёдер с водой для стирки — обычное дело для зимы, жена и средняя дочь вместе со служанкой занимались наведением чистоты, обильно смачивая и отжимая тряпки, полоща простыни и скатерти. Всё, как всегда. Но почему-то вдруг Берен почувствовал себя странно, а потом — плохо. Очень плохо.

— Папа! — испугалась молодая аданет, видя, что её родитель то ли задыхается, то ли его сейчас стошнит. — Что с тобой? Давай воды принесу!

Из Валар в Майяр

— В нашем роду есть легенда, что мой дед — сын орка, а у вас — главная страшилка про призрак безумного старика. Понимаешь, любая история, даже самая дурацкая, на чём-то основана. Всегда! Вот я, когда что-то придумываю, я же не просто вот взяла и придумала…

Эмельдир запнулась, опустила глаза. В маленькой комнате на верхнем этаже сторожевой башни, точно под одним из балконов с бойницами, воцарилась гнетущая тишина. Неаккуратно разбросанные вещи стали казаться лежащими мёртвыми телами. Девочка взяла кувшин с водой, но, подумав, поставила на место, схватила с маленького круглого стола у окна длинный овальный сухарь.

— Как думаешь, мой дед правда был полуорком?

— Сомневаюсь, — пожал плечами Барахир, радуясь, что невеста с ним заговорила. Впервые после известия о смерти отца. Приятная перемена даже заставила забыть о ноющих от тяжёлых тренировок мышц. — Эльфы вроде рассказывали, что орки — это не Дети Эру, поэтому ни с эльфами, ни с нами не… скрещиваются. Гномы же — творения Вала Ауле, поэтому у них нет семей ни с нами, ни с эльфами.

— Орки же, вроде, искажённые Дети Эру, — не сдавалась девочка. — Моргот брал эльфов и делал что-то страшное с ними.

— Не всё ли равно? — сын вождя отмахнулся. — Ты красивая, значит, не орчиха.

— Значит, я ещё хуже! Мне как-то раз мама сказала, что настоящие чудовища прекрасны, даже прекраснее добрых людей. Мелькор же красив лицом! И чудовища ведут себя намного прилежнее, чем обычные люди, потому что хитры и вынуждены скрывать гнилое нутро.

— Она точно имела в виду Мелькора и его каких-то прислужников, а не эльфов?

Эмельдир захихикала, вытерла слёзы:

— Это она мне сказала, чтобы я не играла в орков, потому что даже они себя так ужасно не ведут, как я обычно. Они притворяются хорошими.

Барахир рассмеялся, но потом с сомнением почесал подбородок.

— То, что я слышал про орков, — сказал он задумчиво, — было совсем не таким. Эльфы говорят, что орки нападают, как поток грязи. Знаешь, когда от сильного дождя берег рушится, вот с этим можно сравнить. И убить может, и так измажет, что вовек не отмыться.

— Мама говорила, что я хуже орков, — Эмельдир снова сжалась, опустила голову. — Потому что я папу убила! Но я этого не делала! А мама сказала, что это всё из-за меня! Папа ругался, говорил про стакан воды, а я его прокляла и сделала так, чтоб он не просто пить не мог, а даже от вида воды корчился и давился! Чтобы свет не переносил! Во тьму его швырнула! Мама говорила, что ему стало плохо, а сестрёнка попыталась его напоить, а он… Потом его уложили, опять воды дали, а он в крик, дёргается. Мама подумала, что душно в доме, вывела его на улицу, а он на солнышке совсем плох стал. И лекари ничего сделать не смогли. Три дня, три ночи папа страдал. Но это не я! Зачем мне его убивать, если он меня ещё в начале зимы оставил без наследства?!

До этих слов не знавший, как успокоить опять едва не плачущую невесту, юноша снова развеселился:

— Эм! Надеюсь, ты этого маме не сказала?

Девочка осеклась, посмотрела на жениха совершенно круглыми глазами, а потом состроила хитрую рожицу:

— Пусть это останется моей тайной.

***

Судя по тому, что на столе не было ни одного бокала, дортонионские правители хотели поговорить на трезвую голову, однако Финдарато категорически не собирался этого делать. Одного сердито-изумлённого взгляда хватило, чтобы Эдрахиль нашёл, что и куда налить.