Свет проклятых звёзд
Шрифт:
«Радостно видеть, как родители продолжают жить в своих детях», — первое, что сказал при встрече Ангдир — отец друга детства и один из ближайших людей почившего вождя.
Возможно, если бы не общался долгие годы с наугрим, Барахир не понял бы намёка, но гномы всегда говорили такие слова, когда наследник брался за дело отца, и означало это — продолжение того же пути, поддержание тех же связей на прежних условиях.
Но ведь новый вождь хотел совсем не этого! Да, он видел мощь морготовых скал, слышал рассказы о жизни за Железными Горами, но также Барахир видел и то, как бдительно сторожат эльфийские войска вражескую территорию. Разумеется, хозяевам полей всё равно, куда отправлять пшеницу, кузнецам нет разницы, кто купит их изделия,
Однако кого-то и по-старому устраивало. Может быть, в этих словах звучало только опасение обидеть скорбящего сына вождя, от которого теперь зависело будущее Алого Простора, но ведь, вероятно, и нет.
Барахир с надеждой на лучшее посмотрел в глаза друга юности, но Ангрим, как его старший брат, во всём соглашались с отцом.
— Предлагаю сначала поесть, — Белет, дочь Бреголаса, которую новый вождь помнил ребёнком, теперь была взрослой женщиной, хозяйкой большого дома, где и собрался первый совет Ладроса в новом составе.
Белет стала очень красива, даже несмотря на ощущавшуюся в ней гордую агрессию, словно в крупной хищнице. Ей нравилось демонстрировать силу, поэтому, узнав, что дядя вернулся с севера, аданет сразу же предложила встретиться именно у неё.
«Я продала этот проклятый отцовский дом, мы с братьями поделили выручку и купили себе жильё, какое сами хотели. Без прошлого».
Барахир невольно засматривался на аданет. В голову и не только лезли навязчивые мысли, что, если бы он не был женат… Борьба с собой отняла немало сил, пришлось вспомнить самое мерзкое, что когда-либо видел: полусъеденные останки, вонючих бродяг, покрытых язвами, спившихся стариков и выживших из ума старух.
Мысли постепенно вернулись в нужное русло, и Барахир посмотрел на кузенов. Младшие братья Белет выглядели не слишком приветливо, ничего о себе не говорили, только ели.
— Барахир, — после вежливой похвалы в адрес хозяйки и её угощения, старший из них всё-таки начал открывать рот не только для поглощения пищи, — мы не наживались на войне. Скажу честно, и не собирались. Мы с Белегундом взялись за перевозки провизии на север, и это считалось за службу. Не хотелось бы что-то менять, если честно.
***
— Они не наживались, а мы наживались, — Эмельдир взяла гребень, начала осторожно расчёсывать доходящие до плеч волосы мужа. — Я хорошо накопила добра. Нам с тобой.
Барахир промолчал, поскольку стыдился методов обогащения супруги. Она ведь на самом деле обворовывала склады осадного лагеря! Вместе с другом-казначеем из Белегоста аданет переписывала списки и грамоты, и если бы это заметили…
— Знаешь, что было самым страшным? — решил вождь сменить тему. — Я хотел перемен, мечтал стать лучше, чем отец, исправить его ошибки, но, вернувшись, понял: от меня этого не ждут!
— Народ ждал, — пожала плечами Эмельдир.
— А что народ, Эм? Случись что, никто из них не встанет на мою защиту, а друзья и дети Бреголаса — помогут.
— Угу.
— Я был рад, когда тётя Бериль взяла слово. И очень ей благодарен.
***
Младшая из сестёр Брегора выглядела древней старухой, хотя глаза светились, словно у молодой.
— У меня есть предложение, — неожиданно заговорила она, неловко ёрзая на стуле — видимо, ныла спина. — Барагунд, Белегунд, — обратилась Бериль к сыновьям Бреголаса, — вы знаете, я не раз говорила брату, что родила восемь сыновей не для того, чтобы они у Моргота калечились. Я не ради этого спасаю выброшенных на мороз полукровок. И мне не хочется снова прятаться в подвале и бояться, что мой дом подожгут бунтари. Но вы все знаете: Брегор никого не слушал. Барахир, я знаю, другой. Ангдир, тебя устраивало, как Брегор вёл дела. Но так дальше нельзя. Я не против, чтобы гномы ремонтировали приют, но я хочу жить среди своего народа.
***
— Понимаешь, — Эмельдир начала расчёсывать мужу бороду, — это
ж просто лесть, чтобы тебя использовать. Я каждый раз говорю. Но ты ж любишь ласковые слова! И, да, не думай, что я не замечаю, как ты на племяшку пялишься. Если что узнаю, попрощаешься с любилкой.— Эм, ну что ты!
— А ничего! Белет замуж не спешит, потому что полуэльфка, она ещё лет через 100 стареть начнёт. А ты-то куда лезешь? Вон, седины сколько уже!
— Это всё глупости, — смутился Барахир, — Эм, ты понимаешь, о чём я говорю. Мы тогда несколько дней говорили о том, как нам дальше жить, чтобы и народ не бунтовал, и те, кто при отце богатели, не обеднели. Сыновья Бериль мне всю плешь проели, мол, надо вообще с севера уходить! Вроде как это даже сам король Инголдо говорил. А я слушал и думал, как лучше будет нашему сыну!
— Ой, не начинай, — Эмельдир пшикнула. — Поумнеет Берен ещё. Ты лучше присматривайся к родне: у кого есть сынок толковый.
Покачав головой адан встал из-за стола и полез за вином.
— Только не допейся до песен о любви к животным, ладно? — супруга подбоченилась.
— Не надо, прошу, — Барахир налил себе и жене по бокалу, одним махом опустошил. — Я уже думал о Брандире и о его сестре. Но мне претит сама мысль о том…
— Что не твой сын будет вождём, да. Понимаю. А ещё, Брандир слишком вспыльчив, и сын его не лучше, как мне кажется.
— Рано судить, Эм. Мальчишке едва десять исполнилось.
— Вот и не суди о Берене! Мальчику едва исполнилось четырнадцать!
Снова выпив, Барахир отмахнулся.
— Понимаешь, Брандир… Он, как его мать. Я недостаточно хорошо знаю Брегиль, но по тому, что слышал в осадном лагере, по рассказам родни… В общем, я бы мужчине с таким нравом не доверил правление. Ты же помнишь, как он приехал в Ладрос?
— Ещё б не помнить!
***
Когда сошли снега, было решено устроить поминальное торжество в честь сгинувшего вождя. Король Финдарато Инголдо тоже приехал, однако практически ни с кем не разговаривал, лишь пожелал новому лидеру атани править мудро и бескровно. Уверенный, что такие слова говорились каждому новому вождю, Барахир сдержанно поблагодарил эльфийского владыку и продолжил беседовать с тётей Андрет, которая демонстративно не замечала короля и его свиту.
Разодетая в роскошные белые меха и украшенная сверкающими на солнце драгоценностями Эмельдир, уже заметно беременная, точно так же, напоказ, не видела мать и сестёр, зато с Бериль весело болтала и рассказывала о гномах осадного лагеря.
Барахир старался слушать, что говорили об отце. В основном, разумеется, вспоминали хорошее, особенно, из далёкого прошлого, когда Ладрос ещё назывался иначе. Чаще говорили о борьбе с неурожаями, об отсутствии голодных зим даже без помощи эльфов. Новый вождь кивал, соглашался и пытался понять, врут ему или нет. На днях должен был приехать из Дор-Ломина племянник — сын Брегиль по имени Брандир. Барахир его помнил лишь по словам сестры и совершенно не представлял, что это за человек, и какова цель его появления. Догадываясь, что ещё и с ним придётся так или иначе бороться за первенство, поскольку отец не удосужился оставить завещание, новый вождь надеялся обойтись мудро и бескровно. Думая обо всём этом, Барахир подошёл к супруге, начал кивать пожеланиям здоровья будущим малышу и маме, как вдруг с улицы донеслись перемешанные с криками хохот и похвальба.
***
— Брандир явился, словно герой легенды! — засмеялась Эмельдир, вспоминая. — Как сейчас вижу, как он притащил того типа и орал, что он с дружками жёг на берегу чучело Брегора. И ещё добавил, что его сестра таких своими руками вешала. Сотнями!
— Брандир сказал, — Барахир посмотрел на жену с укором, — что Ладросу нужен вождь, который таких поджигателей чучел вождей будет давить, как муравьёв.
— Он был в хлам пьянющий, что ты от него хочешь? Притащил со своими вроде как слугами какого-то дядьку, поорал во дворе, а потом — хрясь!