Свет проклятых звёзд
Шрифт:
— Да, шею ему свернул. Знаешь, мне пришлось с Брандиром потом наедине разговаривать, и стоило немалых усилий объяснить, что вождь здесь я, поскольку во мне нет чужой крови.
— Я так понимаю, подействовало не это?
— Да, не слова.
***
— А ты бесстрашен и силён, племянник, — Барахир отпустил из объятий жену и твёрдым шагом направился к бросившему себе под ноги труп Брандиру. — Я ждал тебя, хотел побеседовать о будущем. С глазу на глаз. Пойдём.
Сын Брегиль согласился сразу же, двое мужчин направились подальше от дома. Как только шум скорбного торжества стих за спиной, Барахир без предупреждения ударил племянника
— А теперь слушай меня, — слова вылетели вместе со слюной, — в Ладросе может быть только один вождь — и это я! Ты, пришлый разбойник, тут никто! Без моего приказа никто не смеет казнить моих подданных, что бы те ни сделали, ясно? Ты либо присягаешь мне на верность, сын чужака, либо убираешься с моей земли!
На разбитом пьяном лице проявилось глубочайшее уважение. Покивав, Брандир дал знак позволить подняться и после долгих усилий смог встать на одно колено.
— Да, ты — вождь, и я за тобой хоть в огонь, хоть в воду, хоть… Не знаю, в чащу там! И я очень рад вернуться на родину, правда.
***
— Мне иногда кажется, что зря мы не били Берена, — Барахир испытующе посмотрел на жену.
— Не поверишь — мне тоже. Но, если сейчас начать, он не поймёт.
Супруги замолчали, выпили ещё вина. Жаркий летний день сиял золотом солнца, со стороны леса потянуло запахом гари.
— Слушайте все! — вдруг донёсся издалека с улицы голос вроде бы только что спавшего после пьянки сына. — Я такое сочинил!
Несчастный, непонятый семьёй мальчик
Первым делом постучав в окно живущей неподалёку аданет, которую особенно сильно пугало поведение сына вождя, Берен, размахивая лютней, выбежал на середину перекрёстка дорог, чтобы раздражать возниц, и начал распевать:
— Приснился ночью мне кошмар:
Как не пугаясь тёмных чар,
Шерстистый белый горностай,
Задев свечу концом хвоста,
Устроил в Ангбанде пожар!
А что такое Ангбанд, други?
Я, не таясь, вам расскажу!
Вспомнив, что на солнце можно перегреться, юноша тронул раскалившиеся на макушке чёрные волосы, задумался. Осмотревшись, Берен нарвал у дороги лопухов, положил на голову, закрепил под подбородком ремнём, пожертвовав надёжностью штанов, и продолжил петь, только уже в безопасном месте, наслаждаясь собирающейся публикой. Особенно было приятно видеть слуг отца с их крайне недовольными рожами.
— Вам здесь не дебри-чащи! Вытри гарь скорее с губ!
Здесь ядовитый воздух, каждый здесь — живой труп,
У всех здесь в лёгких мусор, наше дело здесь труба,
Здесь воздух ядовитый забивается в зубах.
На травах здесь роса покрыта пеплом угольным,
Нет утренних туманов: здесь только смрадный дым,
Здесь очень трудно жить, здесь трудно сделать вздох,
И не поёт здесь соловей — он, задохнувшись, сдох.
Взглянув на реакцию публики, сын вождя сделал знак, мол, ждёт аплодисментов. Получив похвалу, Берен решил, что такое одобрение отцу не предъявить, значит, снова начнутся нравоучения о смысле жизни и правилах поведения, соответственно, надо…
— Благодарю вас! — юноша поклонился. — У меня вчера был день рождения, но атар был зол и ничего мне не подарил. А ещё он сказал, что песнями не заработать на жизнь. Давайте ему докажем обратное?
Положив один из лопухов под ноги и намекнув, что награду надо класть именно туда, Берен подтянул сползшие почти донельзя штаны и запел дальше:
—
Что ж, снилась мне, врагу под стать,Резная чёрная кровать
Под балдахином из цепей.
И Моргот злобный спал на ней,
Не прекращая бормотать:
«Ничего не останется от них,
Здесь останемся, может быть, только Мы,
И багровое вьётся пламя,
Будто знамя
Беспощадной чёрной зимы».
В его постели — серый лёд.
Но почему так больно жжёт
Ладонь, которой, что есть сил,
В горящих пальцах Сильмарилл
Сжимал он ночи напролёт?
Его венец откован был
Из песен рыб, медвежьих жил,
Слюны павлина, слёз врагов,
Отборных орочьих мозгов,
И… — он сделал многозначительную паузу. — Горностаевых шагов!
И бесшумно ступая как шпион,
Белый зверь никого не разбудил,
Подобрался в ночи к Морготу он,
Цап за горло!
И с собой унёс Сильмарилл!
Думая, что бы ещё спеть, или повторить уже исполненное, Берен с радостью наблюдал, как безотказные подданные отца стали поздравлять его — несчастного, непонятого семьёй мальчика с прошедшим днём рождения.
***
— К тебе Риндель приходила, — с укором сказала Эмельдир, встретив вернувшегося уже ближе к ночи сына. Она нарочно дождалась отпрыска в саду у самой калитки, чтобы первой поговорить с ним. — И вчера, и сегодня.
— И? — Берен, снова нетрезвый, но слишком счастливый, чтобы быстро стать по-домашнему вечно недовольным и скучающим, снял с головы лопух, бросил под ноги и подтянул штаны.
— Она — хорошая девушка. Понимаешь, супруга вождя должна быть из круга вождя.
— Из Круга Рока! — юный адан потоптался на лопухе, поднял над головой чем-то набитую тряпку в виде мешка.
— Сынок, — взяв отпрыска под руку, Эмельдир повела его к беседке, — да, вожди вершат судьбы народа, как и Валар — судьбу Арды. Валар женятся на Валиэр. Так правильно. Мы с твоим папой тоже из одного Круга Рока.
— Я ей не нравлюсь! — Берен плюнул в клумбу с розами. — Риндель просто родители в мою постель кладут!
— Знаешь, — мать сдержанно рассмеялась, — я понимаю, что ты ей не нравишься, и даже знаю причину этого. Поверь, если бы твой папа себя вёл, как ты, я бы ни за что с ним не связала жизнь.
— Вот и живи, с кем хочешь, и мне не мешай, — бросив лютню на плечо, Берен гордо зашагал домой, споткнулся о порог и, ругаясь, скрылся за дверью.
Эмельдир покачала головой. Веря, что сын перерастёт глупость, женщина пошла вдоль яблонь, любуясь нарождающимися плодами среди зелёных листьев. Днём пришло письмо, сильно расстроившее супруга: оказалось, несколько лет назад у наследника дор-ломинского вождя родился сын, и вот-вот должен появиться второй. Барахир всегда считал Галдора дураком и неудачником, это каким-то образом утешало его, но теперь не осталось последней отдушины, и Эмельдир подумала, что сегодня Берену точно не избежать наказания.
Примечание к части Песня Берена состоит из песни «Сектор Газа» гр. «Сектор Газа» и специально написанного стихотворения https://ficbook.net/readfic/11623600
Прошу любить и жаловать замечательного автора
Лягушка-лягушка
Старик помнил себя молодым и совершенно не принимал таким, как есть. Горбатый, с трудом переставляющий ноги мужчина был уверен, что силён и красив, как десятки лет назад.
— А ну, иди сюда! Ты! Чужак! Дуплом не хлюпай! А то сова влетит!