Свет проклятых звёзд

— Свет Священных Камней хозяина, — пропищала монстрица, отбрасывая очередной вырванный ноготь, — принадлежит только одному Владыке. И никто, — ещё один ноготь полетел вниз, — никто, слышишь? Никто! Не имеет права даже мечтать обладать величайшим сокровищем нашего господина. А тот, кто лишь допустит подобную мерзкую мыслишку…

С очередным вырванным ногтем Майтимо перестал понимать, что происходит и слышать речи мучительницы.

И только в тяжком полусне, каждый миг бросаемый болью за грань жизни, а чарами — обратно, пытался вспомнить слова Клятвы, и убедить маму, что она зря волнуется, ведь с её сыном всё в порядке.

О новой надежде

В мольбе не было слов.

Небольшое, полупустое, освещённое лишь двумя светильниками помещение, отделённое от королевских покоев спрятанной за гобеленом с Древами узкой дверью, погрузилось в безмолвие и покой.

Владыка эльфов Валинора стоял на коленях с закрытыми глазами и не двигался.

Он вспоминал.

И просил.

Понимая, что не в силах понять ни замысла Эру, ни планов Валар, Арафинвэ просто представлял лица детей улыбающимися, счастливыми, словно ни одна беда не в силах причинить боль Финдарато и Артанис.

Мольбу о счастье сына и дочери, ушедших далеко, невозможно выразить никакими словами, это больше, чем любые произнесённые фразы, это…

Тишина и Вера.

***

Звучащая над Валинором песня менестрелей полилась чарующими переливами волн, зазвенела трелями птиц, зажурчала весёлыми ручьями, созывая всех жителей Благословенного Края узреть великое чудо.

К священному холму, покрытому фиолетовой травой, искрящемуся светящимися крыльями бабочек, собирались эльфы со всех концов Валинора, и в сердцах, даже скорбящих и безутешных, воссияла надежда.

На Древах, чёрных, мёртвых, лишённых коры и листвы, появилось по яркому огню: серебристый — на Телперионе и золотой — на Лаурелин.

Присмотревшись, можно было заметить, что это бутоны, пока ещё крошечные, живые, покрытые росой и благоухающие. А менестрели пели о том, что отныне и навек свет будет озарять всю Арду, но Валинор — ярче.

Плотины, волнорезы, шлюзы и меняющийся мир

Первые эльфы, жившие с начала своей истории у дивного озера под звёздами, кардинально отличались даже от своих средиземских потомков, в том числе и сильным и независимым ни от чего желанием иметь как можно больше детей. Многие Квэнди, в чьих глазах не сиял врождённый свет Древ Валар, очень боялись, что их род прервётся, и эта тревога сохранялась, независимо от уже имеющегося внушительного количества потомков. Каждое новое поколение относилось к рождению детей спокойнее, поэтому Макалаурэ, смотря на прибывшего к нему на встречу Новэ Корабела, не мог не иронизировать, пока только мысленно, видя в манерах эльфа явное сходство с тщательно скрываемым истинным лицом своего деда Финвэ, которое можно было спрятать от кого угодно, но не от менестреля.

— Не ожидал, что ты приедешь самолично, Новэ, — учтиво напевал Макалаурэ, осторожно применяя чары, чтобы не оставить собеседнику возможности для лжи. Феаноринг чувствовал — перед ним лёгкая жертва.

— У Элу хорошие советники, — рассмеялся Корабел, осматривая берег реки у стен города Феанарион, — объяснили мне, как с ним можно договориться. Я сказал, что на севере на морском побережье во время строительства волнореза наберу столько жемчуга и серебра, что Элу придётся копать новую сокровищницу.

— А если это неправда? — поинтересовался Макалаурэ.

— Послушай, государь, — отмахнулся Новэ, — Вала Улмо мне явился во сне и сказал ехать на север строить волнорез и… Ещё кое-что. К тому же, у меня есть неженатые сыновья и незамужние дочери, которых я был бы рад оставить в северных землях, скрепив тем самым дружбу с прибывшими из-за Моря собратьями. А тебе, владыка Маглор, стоит подумать о том, что реку надо перегородить так, чтобы обезопасить Фаэнор от потока с севера. Тебе нужна система шлюзов. Понимаешь, о чём я?

Макалаурэ засомневался.

— Дай мне строителей, государь…

— Наместник, — поправил Новэ Макалаурэ.

— Наместник Маглор, — согласился Корабел. — Проекты у меня есть, нужно лишь воплотить их. И быстрее. У тебя есть неженатые сыновья? Незамужние дочери?

— У меня есть неженатые братья, — злорадно ухмыльнулся менестрель, представляя реакцию каждого из Феанорингов на такое предложение. — И кое-кто из них как раз занимается масштабным строительством. Им под силу и возведение волнорезов, и…

— Плотины. На севере нужна плотина. И набережные с водоотводом. Вала Улмо сказал мне, что очень скоро мир изменится.

***

Прибывшие с Новэ Корабелом Тэлери Средиземья, которых, в отличие от валинорских, не называли серебристыми из-за отсутствия сияния глаз и особого блеска волос, то и дело слышали в свой адрес от Нолдор «серые».

— Серые! — воскликнул Кирдан, раскапывая землю у кромки воды носком сапога, беря в руки и близко поднося к глазам. — И что? Дети мои, вы хоть представляете, насколько ценен серый жемчуг?! Знаете, какие водоросли должны становиться пищей моллюсков, чтобы их слёзы обретали такой редчайший оттенок?

Собратья Новэ, разумеется, знали, а подошедший для разговора Морифинвэ — нет, поскольку никогда не любил жемчуг.

— Приглашаю тебя, Корабел, — почтительно кивнул Феаноринг, — в свой скромный дворец. У меня есть вино столь же редкое, как серые жемчужины.

Кирдан очень внимательно посмотрел на Карнистира, на сопровождавших его эльфов…

— Я приехал построить систему шлюзов на этой реке, — с достоинством сказал Новэ, — взять умелых каменщиков и возвести дамбу и волнорезы на севере. Ты даже представить себе не можешь, насколько это серьёзная, ответственная и срочная работа! Но я не стану тебе объяснять, потому что в разговоре со мной наместник Маглор тебя не упоминал, к тому же глаза мои прозорливы, и я вижу, это было не просто так. У тебя есть иное ремесло, отличное от ремесла камнетёса. Ты один из тех, кто с довольной улыбкой на устах подкидывает работу архитекторам надгробий. Но я привык трудиться ради живых. Нам не о чем говорить, сын Феанора.

Морифинвэ побагровел. С трудом удержав себя в руках, Нолдо, так и не узнав, о чём беседовал с серым эльфом в тайне от братьев Макалаурэ пошёл поговорить с самим наместником, хотя и догадывался, что брат его не примет под каким-нибудь неправдоподобным предлогом.

***

Думая о том, что не хотел иметь никаких общих дел с братьями, но теперь поменял мнение, Макалаурэ сидел у окна и перебирал струны, вместо того, чтобы писать письмо Амбаруссар.

Можно было бы поговорить с братьями без участия пера и чернил, но…

Видеть Тэльво, для которого Майтимо сделал то, на что никто не осмелился, а в благодарность получил лишь красивые слова, не было желания. А Питьвэ слишком похож на близнеца.

«Я и сам ничуть не лучше, — со злостью ударил по струнам менестрель. — И не имею права осуждать».

Подумав, что зря обидел верную арфу, Феаноринг погладил гриф, извиняясь. На сердце снова было гадко.

— Майти, — прошептал Кано, — зачем же всё так?..

Руки отпустили продолжающую играть арфу и развернули тщательно хранимые свитки с рукописным текстом. Кровь на одном из них стала тёмно-коричневой. Давно высохла…