Свет проклятых звёзд

— Пойду остальное раздам, — девушка поклонилась и исчезла в рассветном сумраке.

— Спасибо, — сказал в никуда внук вождя, — надо отдохнуть. Посплю немного, и скотину посчитаю.

Устроившись на своих вещах прямо под открытым небом, молодой человек был уверен, что прилёг на чуть-чуть, однако открыл глаза, когда солнце стояло уже высоко. Ругаясь на себя последними словами, Брегор поспешил к пастухам и скотоводам, которые должны были встретиться и разобрать уцелевших животных, однако все понимали, что миром дело не решится, поэтому внук вождя заранее договорился о помощи четверых солдат.

К сожалению, не всё живое имущество можно клеймить или кольцевать, а некоторые хозяева просто считали это ненужным. Пришло время увидеть важность возможности предъявить права на животных и птицу, скреплённые чем-то неоспоримым.

— У меня сто две курицы! — кричал погорелец. — Я их сам, своими вот этими руками из огня выносил! Всех до единой! Это мои куры!

— Да у тебя отродясь перструшек не водилось!

— Чёрная — моя! — встрял в спор охотник.

— Твоя лошадь, говоришь? А чего ж она в загон не идёт? — донеслось из соседнего двора.

— Там гарью воняет, вот и не идёт!

— У меня тоже воняет, но ко мне пошла!

— Да я тебе счас…

Ругань слышалась со всех сторон всё громче, Брегор подошёл к ближайшим собратьям.

— А ну прекратили стычку! — крикнул он, не слишком рассчитывая на успех. — Где куры?

— Да вон! Согнали в сарай.

— Чей это сарай?

— Да чтоб я знал! Ничей!

— А твой где? — Брегор сделал глубокий вдох и максимально спокойно обратился к мужику, утверждавшему, что вся его птица в количестве ста двух куриц цела. — Покажи, сколько там трупов.

— Что?! Трупов?! — взбеленился тот. — Да я сам! Вот этими руками вынес! И цыплят!

— Так любой сказать может! — кинулся на него сосед. — Но в этом грёбаном сарае всего девяносто три птицы! Все твои, да?! Все твои?

Пришедшие с Брегором солдаты дали знак успокоиться, мужики нехотя подчинились, однако было видно — конфликт не исчерпан.

— Пятьдесят — твои, — заключил внук вождя, чувствуя лютую ненависть к себе, но не видя другого выхода.

— Да кто ты такой?.. — начал было орать хозяин кур, однако ему напомнили про вооружённых воинов, которых, между прочим, обучали эльфы.

— С остальными — видно будет.

Маленький ребёнок с перемазанными сажей руками и щеками побежал мимо споривших взрослых в сарай и схватил на руки бело-коричневую несушку.

— Фили, Фили, моя любимая! Моя хорошая! — начал наглаживать перья курицы малыш. — Пойдём домой! Зёрнышек дам! Водичку поменяю!

Брегор покачал головой.

— Оседлаешь — твой! — снова донёсся спор из-за лошадей.

— Так нечестно!

Раздались глухие удары, стало понятно — придётся вмешаться.

***

Потеряв счёт времени и уже не помня, когда последний раз нормально спал и ел, Брегор вышел из палатки, поставленной друзьями среди руин. Усталость ощущалась даже после отдыха, но молодой человек понимал главное — если он уйдёт домой, оставив дела народа деда без участия рода Беора, будет плохо. Это неправильно, так нельзя. Очень хотелось, чтобы рядом был отец, однако Брегор понимал — лучше уж одному, чем с таким родителем, как Боромир.

— Ты ж тут за главного типа? — сразу же окружили внука вождя собратья, почти все — в два раза старше самого Брегора. — Решай, что с этой шалавой делать, из-за которой пожар случился. Пряталась она в лесу, но мы нашли. И сынка её. И девку-малолетку.

— Пусть убытки возмещает! — завопил здоровенный детина. — Я на зиму без урожая остался!

«Это же невозможно», — подумал внук вождя, однако догадывался, что говорить подобное сейчас не стоит.

— Да! Пусть отрабатывает! — это уже явно говорилось не о повседневном труде в доме или поле.

— Мы не знаем причин пожара, — попытался перевести тему Брегор, и вдруг увидел в глазах собратьев ненависть: все эти озлобленные люди только что нашли виновную в своих бедах, уже придумали, как отыграются на ней, а какой-то сопляк смеет лишать их веселья.

— Ты её защищаешь? — толпа загудела. — Баба что ль твоя? У самого-то дом цел!

— Да нет у него своего дома! — загоготал престарелый плотник. — Это мамки с папкой дом!

Порадовавшись, что заручился поддержкой солдат, Брегор стиснул зубы.

— Разберёмся, — сказал он, прищурившись, — по чести.

— Да где вождь, Моргот его сожри! — донёсся издалека крик, почему-то послуживший призывом в бой.

Внезапный удар в челюсть повалил Брегора на землю, солдаты вступились, завязалась драка. Поднявшись на ноги, внук вождя вдруг оказался схвачен под руки, получил коленом в живот и по рёбрам, кто-то за него снова заступился, в нос прилетело локтем, видимо, случайно, и внук вождя опять оказался на земле.

Звякнула сталь, раздался вопль, хрип, гул толпы приблизился.

— Ты с нами или с ним? — спросили кого-то.

— С нами или с ним?!

— Долбанулся?!

Брегор, видя перед собой только мерцающую темноту, снова встал. Вокруг кипело побоище, крови становилось всё больше, появились первые тяжелораненые и странно неподвижные тела.

— Разойтись! — закричал внук вождя, переборов боль при резком вдохе. — Разогнать толпу!

Солдаты и без приказа пытались это сделать, однако получалось плохо, но, по крайней мере, на Брегора больше никто не нападал.

— К вождю! Пусть отвечает! — раздались призывы. — Пусть отвечает за всё!

Поняв, что не успеет обогнать впередиидущих, а вставать на пути обезумевшей живой лавины тем более бессмысленно, сын Боромира растерялся, и вдруг снова оказался окружён собратьями, ещё вчера считавшимися друзьями семьи.

— С нами пойдёшь, — сказал пастух. — Или потащим.

***

— А давайте их подожжём!

Запертые в сарае «виновники пожара» теснее прижались друг к другу. Донёсшиеся снаружи слова были насмешкой, однако и женщина, и её дети понимали — их ненавидят, им желают зла.

— Не, сначала решим, как они отработать должны!

— Она! Баба пусть отработает!

Моромир встал. От ночного холода кашель вновь усилился, поднялся жар.

«Всё равно не жить, а так — хоть за мать заступлюсь напоследок».

— Не смейте такое говорить! — сжав кулаки, бросился на запертую дверь юноша. — Я вам рожи расквашу! Откройте!

Снаружи расхохотались и, разумеется, не послушались. Парень начал колотить по доскам, мать и сестра заплакали, и Моромир замер.

Всё бесполезно.