Свет с Востока

У меня лично новостей мало, кроме кое-каких писем и немногих новых книжек. Моя «История арабистики», проходящая в рукописи ряд инстанций, вызывает в некоторых пунктах большие возражения. В вещах несущественных я, по своему обычаю, не упрямлюсь, но если окажется много посягательств на мои построения, то печатание отло­жу. Пока вооружился терпением и [...] Вероятно, по тем же причинам все никак не может начаться и печатание моей библиографии, сданной осенью. На этих днях сдана рукопись тома с «Новой арабской литера­турой», подготовленного к печати и имеющего все формальные санк­ции, но думаю, что и его постигнет та же судьба. Заметка Маркова, конечно, нужна только для полноты библиографии и подтверждения некоторого интереса к этим сюжетам в более широкой прессе. Вы, конечно, правы, что мелочи режут глаза и отмечать их в соответст­вующей комбинации нужно. Но, увы! Человек всегда и всякий слаб...

Здоровье мое сносно, хотя боюсь, что обилие всяких неприятно­стей, как всегда, не проходит даром. Однако сабрун джамилун*...

Будьте здравы и благополучны.

Ваш Я. Крачковский

* «Терпение прекрасно» (араб.) — фраза из Корана.

342

Приложение

25 апреля, 1948. Ленинград

Дорогой Теодор Адамович,

Ваше письмо от 12 апреля я получил только 22-го, на другой день после того, как Вы говорили со мной из Малой Вишеры. Этим и объ­ясняются некоторые мои реплики, так как я тогда еще не знал, что Вы

писали в письме.

Вчера выяснил у Штейна, что он получил от Вас все сведения, при наличии которых, быть может, удастся обойтись и без обращения за особым разрешением. Не думайте только, что Университет стремился «осложнять» дело: обо всяких таких вопросах приходится много тол­ковать только для того, чтобы для Вас все прошло как можно более гладко, и приходится предусматривать всякие возможности. Если все пойдет нормально, по предположению Штейна, вероятно, удастся организовать заседание для защиты (вместе с одним грузином) около 20 мая. Своевременно Вы, конечно, получите официальный вызов. Ольдерогге поправляется и на этих днях первый раз вышел.

В связи с Вашей новой работой*, которая Вас теперь поглощает, могу в утешение сказать, что в попавшей случайно в мои руки швед­ской газете, где сообщалось об избрании известного Нюберга** в чле­ны Шведской академии (а их всего 18), я узнал, что, став доцентом с 1919 года, он оставался преподавателем средней школы, а затем ин­спектором округа до 1944 года: очевидно, и там без этого нельзя было обойтись.

Сочувствую Вашим трудам над Раифом Хури*** и К°: конечно, о них у Брокельмана**** нет ни звука, ибо это все — поколение, которое появилось на сцене к средине 30-х годов. Я сам всю эту неделю для отвлечения от всяких настроений занялся присланным с Ливана сбор­ником стихов Юсуфа Гасуба***** и написал о нем вместо заметки из­рядную статью около листа, о чем, впрочем, не жалею: о современной поэзии мне как-то не приходилось печатать — пусть будет хоть один этюд. Поэт средний, но не без индивидуальности; кое-что перевел, по своему обычаю, «доброй» прозой. Будет ли все это напечатано, Аллах ведает: моя «История арабистики» застряла прочно, чему я не удивля­юсь.

Полечиться Вам полезно, но авось это не уйдет. Будьте здравы и благополучны.

Ваш И. Кранковский

Приложение

343

В Новгородском институте усовершенствования учителей. X. Нюберг (1889-?) — шведский востоковед. Раиф Хури — современный сирийский поэт.

К. Брокельман (1868-1956) — немецкий востоковед, автор монументально­го энциклопедического труда «История арабской литературы». Ливанский поэт (1893-?).

** *** ** * *

го эь *****

10 мая, 1948. Ленинград

Дорогой Теодор Адамович,

Получил Ваше письмо от 6 мая, прибывшее на этот раз достаточ­но быстро. Сроки защиты диссертации все еще не выясняются: в Уни­верситете, по-видимому, убедились, что можно обойтись без специ­ального разрешения, но дело в том, что настоящего Ректора все еще не назначено, а никто из заместителей не хочет взять на себя ответствен­ность распоряжения Отделу кадров о допуске к защите. Штейн надеет­ся добиться сего в этом семестре, если Ректор и не будет назначен.

Процедура защиты проста. После «куррикулум витэ»* и оглаше­ния прочих документов следует вступительное слово диссертанта ми­нут на 20, не более, с общей характеристикой работы и ее значения в науке. Тезисы использовать можно, но не следует их повторять, как делают иногда. Основное ударение, как всегда, на важности темы и достигнутых результатах. Далее идут отзывы оппонентов, обыкновен­но в монологической форме, исключительно в пределах работы, из­редка задаются вопросы, но переход в настоящий диспут и диалог, к моему большому огорчению, в общем не принят. После официальных оппонентов предлагается выступать желающим членам Совета или гостям, а затем предоставляется «заключительное слово» диссертанту, в котором он соглашается или не соглашается с указанными возраже­ниями оппонентов и, обыкновенно, благодарит Совет и кого пожелает за участие в его подготовке и в диспуте. Это слово бывает минимально кратким. Засим баллотировка (закрытая), подсчет и объявление ре­зультатов.

Недавно защищал диссертацию в ИВАНе иранист Боголюбов, очень хорошо, и Фрейман** его весьма одобряет как лингвиста. Пред­стоят какие-то узбекско-казахские диссертации... Арабистика, по за­веденному обыкновению, спит. Винников, наконец, восстановлен в ИВАНе; хорошо, если это прочно, ибо Струве воспользовался отсутст­вием Боровкова, который, по-видимому, главный деятель во всей этой истории***.

344

Приложение

Я подтягиваюсь к концу лекций, в июне экзамены. Чувствую себя сносно, но работа не идет: какая-то апатичная депрессия. Будьте здо­ровы.

Ваш Я. Кранковский

В «Библиоте[ч]ке "Огонька"», № 8-9, перепечатали около полови­ны моей книжки, слегка «подретушировав». Продают по рублю.

* Curriculum vitae (лат.) — «течение жизни», биография. ** А. А. Фрейман (1879-1968) — иранист и санскритолог. *** А. К. Боровков (1904-1962) — тюрколог.

12 июня, 1948. Ленинград

Дорогой Теодор Адамович,

Ваше письмо от 2-го получил своевременно, а вчера усмотрел в «Вечернем Ленинграде» объявление о диссертациях, которое и посы­лаю Вам для развлечения. Говорят, что объявление должно быть опуб­ликовано не позже чем за десять дней до срока: номер «Ленинграда» опубликован десятого, так что все формально выполнено. Вчера же вечером был у меня Ольдерогге, чтобы окончательно распределить наши роли. Завтра он должен выехать на пять дней с отчетом в Моск­ву, так что поглощен спешкой, но все же взял у меня посмотреть те части Вашей работы, которых у него нет...

Гасуб — поэт, с нашей точки зрения, малоактуальный, а по талан­ту средний, так что для отдельных переводов в наших общих изданиях малоподходящий. В конце концов, я прозанимался им не без удоволь­ствия и написал статью, главным образом, тоже в методических целях.

Вчера кончили с Виктором Ивановичем [Беляевым] основную «массу» экзаменов*: «провалили» мало, но в целом все же и радости мало. Если бы мог, давно бы бросил преподавание, ибо тратишь энер­гию, по существу, бесплодно. С некоей Карась** читаю теперь недавно полученную мною начальную хрестоматию Асина Паласиоса***, глав­ным образом тоже в методических целях, для выверки текста. Кое-что поучительно. — Шлю Вам пожелание всего доброго. Больше до [защи­ты] диссертации писать не буду.

Ваш Я. Кранковский

* На восточном факультете ЛГУ.

** М. Б. Карась (1922-?) — испанистка.

*** М. Асин Паласиос (1877-1944) — испанский арабист.

Приложение

345

18 июля, 1948. Ст. Келломяки*

Дорогой Теодор Адамович,

Пересылаю для Вашей коллекции два произведения одного «га­зетчика», коего лично не знаю, а имею о нем представление только по телефонному разговору из Москвы. Прилагаю и его письмо с некиим предложением [...] Адрес Ваш я ему сообщил, но без всяких подроб­ностей. Не надо добавлять, что никакой телеграммы в Москву я не посылал; очевидно, такая «литературная форма» понадобилась для заполнения соответствующего отдела**.