Свет с Востока

Многих, про кого Вы спрашивате, уже нет в этом мире: в 1939 го­ду кроме Виленчика в июле же умерла моя московская ученица К.С.Кашталева (Дмитриева), а в августе мой учитель А.Э.Шмидт. (Мой последний университетский учитель П.К.Коковцов умер 1 янва­ря 1942 года на 81 году жизни.) В.И.Беляев здравствует, ходит с палоч­кой и пребывает в Ташкенте с Институтом] Востоковедения, находя­щимся там в эвакуации. В.В.Струве теперь здесь, хлопочет о возвра-

320

Приложение

щении Института, но удастся ли это в текущем году, не ясно. Ковалев­ский, наподобие Вас, обнаружился в этом году в Саранске Мордовской АССР преподавателем педагогического института; хлопочу о зачисле­нии его докторантом Ак. Наук. Юшманов благополучен — в Алма-Ата с Институтом Языка и Мышления, выбран в прошлом году в чл.-корр. Ак. Наук (как и Н.К.Дмитриев, а С.А.Козин, декан возобновляемого Восточного Факультета— в академики). Оде-Васильева побывала в эвакуации на Алтае, а теперь преподает в Москве в Институте 6. На­риманова. Об Искандерове сведений не имею. Винников в [19]41 г. защитил докторскую диссертацию об арабах Средней Азии и теперь в Ташкенте с Беляевым.

Дальше пойдет, к сожалению, синодик. А.Я.Борисов был снят больным с поезда во время эвакуации в Орехово-Зуеве и умер там 10 июля [19]42 г.; Д.В.Семенов умер от паралича сердца в мае 1943 года в Ленинграде, где он провел всю блокаду и оставался уполномоченным И[нститута] В [остоковедения] после его эвакуации в июле 1942 г. (те­перь уполномоченным А.Н.Болдырев). В мае [19]42 года умер И.О.Гинцбург и О.А.Крауш; после эвакуации, уже в Ташкенте, умерли С.М.Березовская и Е.А.Разумовская. Жива там К.Б.Старкова, недавно защитившая кандидатскую диссертацию. Жив и Taxa Хусейн, ныне рек­тор второго, недавно основанного египетского университета в Алексан­дрии. В июне он прислал мне приветственную телеграмму, впервые после начала войны. В [19] 40-м году он выпустил вторую часть своих «Дней», которую я перевел, но отделать и напечатать не успел.

У меня до сих пор хранятся набранные гранки Вашей «Картогра­фии», которые со временем послужат основой, иншааллах*, «второго» издания. В моей печатающейся книжке «Над арабскими рукопися­ми...» (единственном дельном результате моей эвакуации) Вы увидите упоминание и Вашего Ибн Маджида.

Ввиду всяких жилищньґх сложностей едва ли стоит Вам сразу стремиться в Ленинград. Может быть, Вы напишете в виде пробного шара проф. Ал-дру Ал-дровичу Семенову или Викт. Ив. Беляеву (Таш­кент, Пушкинская, 31, Инст[итут] Воет [оковедения] ) о возможности получить для Вас работу в Институте Рукописей Узбекской Ак. Наук. Я, со своей стороны, буду думать о других путях возврата к арабистике, ибо она Вас ждет и Вы от нее не уйдете.

Будьте же здравы и благополучны.

Ваш К Крачковский**

* Ин шаа ллах — «если пожелает аллах» (араб.).

Приложение

321

** Лица, упоминаемые в этом письме: Я.С.Виленчик (1902-1939)— арабист-лингвист; К.С.Кашталева (1897-1939)— арабист-исламовед; А.Э.Шмидт (1871-1939)— арабист-исламовед; П.К.Коковцов (1861-1942)— академик-семитолог; В.И.Беляев (1902-1976)— арабист-филолог; В.В.Струве (1889-1965) — академик, историк древнего Востока; А.П.Ковалевский (1895-1969) — арабист-историк; Н. В. Юшманов (1896-1946)— семитолог и африканист, член-корреспондент АН СССР; Н.К.Дмитриев (1898-1954)— тюрколог; С.А.Козин (1879-1956)— академик-монголист; К.В.Оде-Васильева (1892-1965)— арабист-филолог; А.Ф.Искандеров (1905-1960)— арабист-историк; И.Н.Винников (1897-1973) — семитолог-этнограф; А.Я.Борисов (1903-1942) — семитолог-филолог; Д.В.Семенов (1890-1943) — арабист-лингвист; А.Н. Бол­дырев (1909-1993)— иранист-филолог; И.О.Гинцбург (1871-1942) — специа­лист в области еврейско-арабской философии; О.А.Крауш (1902-1942)— ира­нист-историк; С.М.Богданова-Березовская (1903-1942)— иранист-филолог; Е. А. Разумовская (1906-1943)— иранист-историк; К. Б. Старкова (1915-?) — гебраист-филолог; Taxa Хусайн (1889-1973)— египетский писатель, критик, филолог; А. А. Семенов (1873-1958) — иранист-филолог.

10 ноября, 1944. Ленинград

Дорогой Теодор Адамович,

Ваше письмо от начала октября получил благополучно; утешило оно меня известием, что книга «Культура Испании» дошла. Это дает мне повод направить Вам (через несколько дней) другую книжку — В. Ф. Шишмарева*, по случайному совпадению из области тех же Ва­ших испанских штудий, о которых Вы упоминаете. Надеюсь, что она тоже до Вас дойдет и доставит Вам некоторое развлечение. По Вашим делам некоторые шаги предпринимаю систематически в разных на­правлениях; может быть, в конце концов что-либо и выйдет. С А.П.Ковалевским известный результат достигнут: его удалось зачис­лить в докторанты Академии Наук. Однако предстоящий сезон ему придется провести еще в Саранске; может быть, с возвращением Ин­ститута Востоковедения, намечаемым на весну — лето [19]45 г., удаст­ся перетащить его в Ленинград, хотя жилплощадь его и погибла от снарядов. Отсрочка переезда Института] В [остоковедения] оставляет меня на этот сезон единственным преподавателем арабистики в Уни­верситете. Хотя дело ограничивается одним первым курсом, но время он отнимает у меня большое, так как конспект по «введению в араби­стику» я пишу вновь. Строю его иначе, чем было у Юшманова (тем более, что и программа его не отыскалась). Винников за это время еще

322

Приложение

раз из Ташкента ездил к своим арабам: пишет, что на этот раз удалось собрать некоторые коллекции ковров и женского одеяния.

Все вспоминающие шлют Вам поклоны. Будьте благополучны.

Ваш Я. Кранковский

* В. Ф. Шишмарев (1874-1957) —академик, филолог-романист.

24 января, 1945. Ленинград

Дорогой Теодор Адамович,

Ваше письмо от 28 декабря получил с неделю тому назад и на днях послал Вам телеграмму с вопросами, так как Ректору Университета понадобились некоторые сведения, которых я не мог сообщить. На­деюсь, она до Вас дошла. Почти месяц пробыл здесь В.И.Беляев, при­езжавший по делам И[нститута] Востоковедения]. Около марта — апреля Институт собирается возвращаться. Думаю, что в конце концов удастся Вас куда-нибудь устроить.

Оттиски моей статьи о географах* давно разошлись; если удастся достать номер «Известий», вышлю Вам. Букинисты кое-какие сущест­вуют, но по нашей части почти все выкачано. Вас интересует мой ор­ден: я получил его в мае прошлого года, правда, за блокаду Ленингра­да, а не за науку, что понятнее**.

За последнее время как-то отстал от основательной работы и за­нимаюсь всякими текущими мелочами.

Не хворайте!

Ваш Я. Кранковский

* Речь идет о статье «Арабские географы и путешественники», опубликованной в «Известиях Государственного географического общества» в 1937 году (т. 69, вып. 5) и представляющей текст доклада И. Ю.Крачковского на годичном соб­рании Географического общества 15 марта 1937 года.

** Имеется в виду орден Ленина, полученный И. Ю. Крачковским за самоотвер­женную работу по сохранению научных и культурных ценностей в условиях блокады Ленинграда.

1 мая, 1945. Ленинград

Дорогой Теодор Адамович,

Ваше письмо от 5 марта (если верить проставленной Вами дате, на штемпеле неразборчиво) я получил 20 апреля. Тогда же отправил слу­чайно попавшиеся мне сочинения Жуковского, среди которых имеется

Приложение

323

Рустем и Зохраб*. Не знаю, в какой мере это Вам пригодится, но наде­юсь, что книжка до Вас дойдет и немного развлечет. Я как-то в про­шлом году перечитывал опять работу А.Н.Веселовского** о Жуков­ском и опять с прежним удовольствием. Для Рустема и Зохраба, будь Вы здесь, я бы попросту дал Вам перевод сербский Байрактаревича***, крупного ориенталиста, лучший, по-моему, перевод с подлинника стихами, но посылать его не рискую.

Институт Востоковедения, по последним известиям, выезжает из Ташкента 6 мая: отъезд так много раз откладывался, что и на этот раз я не уверен, что он состоится. Худо то, что В.И.Беляев по приезде из Ленинграда в Ташкент после побывки здесь все время хворает и даже заниматься ему воспрещено. Не помню, писал ли я Вам, что в феврале скоропостижно скончался от паралича сердца А.П.Рифтин****... Винников, который вернулся из Ташкента в индивидуальном порядке, теперь тоже все время хворает и в данный момент даже в больнице. А это все один мой курс. Таким образом, я по-прежнему без помощни­ков, но теперь скоро перерыв, и как-нибудь дотяну. Студенток на пер­вом курсе теперь восемь плюс один студент. Уровень несколько выше, чем во времена Ткачевой и Тарасовой*****, приблизительно половина достаточно развита, но будет ли из них толк, пока еще трудно сказать. Я могу им уделять времени ровно вполовину того, что полагается по программе. Занимаюсь я в конце концов не без любопытства, а Хре­стоматию для первого курса, которую последний раз читал со студен­тами в 1919 году, то есть ровно 25 лет тому назад, перечитал даже не без интереса: только теперь начинаешь понимать эти вещи, как следу­ет. Читаю и Введение в филологию вместо Юшманова. Следовало бы его обработать для печати, но не знаю, удосужусь ли это сделать. Книжка моя с мемуарами о рукописях, по слухам, в Москве уже поя­вилась, но мне ее все не присылают.

Про Ваш «вольный» университет я давно слыхал от обоих лиц, про которых Вы упоминаете******. Б.Б.Полынова я знаю давно и хо­рошо, а теперь во время московского эвакуационного сидения мне приходилось с ним много работать по делам Географического Обще­ства. Он и теперь в Москве, а я по возвращении сюда сложил с себя административные функции в Обществе, которые волею судьбы мне приходилось нести с 1928 года.

Из Ваших сокурсников имею сведения только про Старкову, ко­торая состоит в ИВАН и защитила кандидатскую диссертацию. Грин­берг убит на войне в самом начале, существует в провинции Подтяги­

324

Приложение

на учительницей. Арабисты, которые должны были кончить в 1942 году, тоже рассеялись. Лучший из них, Д. Бертельс, в таком же поло­жении, как и Вы. Одна бомбардирует Университет откуда-то из Пензы. На историческом преподает Чураков*******, но думаю, что язык-то он окончательно забыл. В Москве преподавателей много, но все — прак­тики московской формации, по-своему нужные, но для науки беспо­лезные. Во второй половине мая мне придется съездить на неделю в Москву. — На будущей неделе читаю на большой конференции Пуб­личной Библиотеки доклад о роли ее Рукописного Отдела в истории нашего востоковедения. — Вот, кажется, и все мои новости. Старай­тесь же быть здоровым: будем думать, что постепенно прочее наладит­ся.