Свет в окне

– Ну, все! Довольно нежиться. Давай резвиться, друг мой. Есть в лапах прыть и силы?

Дважды повторять псу не пришлось. Отряхнувшись, он резво вскочил и совершил круг вокруг журналиста. Гавкнул залихватски и уставился в ожидании.

Григорий огляделся, обнаружил подходящую сухую палку у куста акации и наклонился за добычей. Пес, чуя скорую игру, бил в предвкушении хвостом о бока и внимательно смотрел за мужчиной.

Первый раз палка улетела слабо, и пес, прежде чем отправиться за ней, укоризненно посмотрел на Туполева, как бы говоря: "разве это бросок, гражданин журналист? Стыдно". Мужчина пообещал исправиться, и во второй раз палка описала в воздухе дугу, умчавшись в кусты сирени. Дальше игра пошла на ура. Туполев распылился, покраснел от задора. Рыжий приятель не чувствуя усталости носился взад-вперед, громко одобрительно лая. Каждый раз, прежде чем вновь кинуть палку, журналист гладил внезапного знакомого. Пес довольно щурился.

В какой-то раз палка улетела совсем далеко, прошло минут пять, когда пес снова показался. Обвешанный репьями, будто учебное чучело стрелами, рыжий подбежал и уронил палку у ног мужчины. Хвост, обвешанный репьями точно булава шипами, задорно бил по земле.

– Ох, красавец!
– Туполев покачал головой, разглядывая постигший спутника урон.
– Беда, братец! Надо чиститься. Неопрятность - признак недостойный настоящих мужчин!

Такая перемена игры псу на вкус не пришлась. Изворачиваясь из стороны в сторону, всячески мешая, уклоняясь, он недовольно ворчал и укоризненно смотрел исподлобья.

– Сам виноват.
– Строго упрекал его Григорий.
– Вот и терпи теперь.

Пес терпеть не желал. Но и Туполев славился знатным упрямством. Человек схватился со зверем. И человек одержал победу. Пусть не скорую и не блистательную, но с горем пополам репьи извлечь из шерсти удалось.

Игра продолжилась в прежним азартом.

Однако в очередной раз пес с палкой так и не появился. Прошло пять минут, затем десять. Спустя четверть часа журналист прошелся по скверу, выискивая, куда мог деться четвероногий приятель. Но рыжий прохвост словно канул в лету. Исчез столь же внезапно, как и появился.

Еще немного пройдясь, Туполев пожал плечами и направился к входу. День плавно перетекал к вечеру, и Гриша решил дождаться Володю дома.

ДЛИНЫЕ, НЕСПЕШНЫЕ БЕСЕДЫ

В России можно пить по-разному. Выбор настолько велик, что перечислять можно до бесконечности долго.

Пить по-черному, при тусклом свете лампы. Пить горькую - дешевую водку большими порциями в граненых стаканах. Пить одному или в компании, закусывая пожухлым укропом или луком.

Пить в шумном и веселом окружении, под песни и пляски, под бренчание гитары.

Пить в гараже с приятелями, по чуть-чуть, перебирая карбюратор. Пить осторожно, вдруг наведается с проверкой жена.

Можно пить от горя, от радости, иногда со скуки или от тоски. Сколько рецептов связано у нас в стране с этим словом: пить.

Пить или не пить? Вопрос вечный и актуальный.

В магазине напротив дома товарищи обзавелись всем необходимым для долгой и спокойной беседы. А поскольку два друга давно не виделись, подошли к предстоящей посиделки со всей внимательностью и строгостью. Чтобы не пришлось потом ночью, полупьяным тащиться в магазин или ларек за добавкой и упрашивать продавщицу продать еще бутылку. И пусть запрещено, и пусть уже поздно. Разве не пойдешь на встречу, милая? Достань из-под прилавка бутылку, красавица.

Три бутылки на двоих не много и не мало. Самое то. Норма. В меру расслабит, на утро не будет ни головной боли, ни похмелья. И за добавкой идти не придется. Три на два отличная формула. Это вам ни два на три, ни четыре на два. И перебор, и недобор приводит к ужасным последствиям.

Закуску тоже надо уметь выбирать под повод. Долгожданная встреча это - ароматно пожаренный с золотистой корочкой картофель, маринованные грибочки, огурчики можно тоже маринованные или малосольные - тут уже каждому по вкусу. Обязательно рыба или икра. Черный хлебушек венец застолья, всему голова.

Вот правильный набор, гарантирующий нужный настрой беседы.

А ежели просто встреча, и беседа предстоит неспешная, размеренная, с хорошим слушателем и оппонентом то лучше подойдет коньяк. Закуска - тонкие ломти лимона под сахаром, и непременно шоколад. А горячие диспуты лучше всего вести под бренди, напиток хорошо раскроет вкус вместе с яблоком.

Еще одно широкое заблуждение, будто холостяки плохие хозяева, будто жарка яиц высшее возможное искусство. Ложь и наглый поклеп, распускаемый нарочно женщинами, дабы показать всею непристойность жизни несемейной.

Вот Туполев пока так и не обзавелся дамой сердца, а готовить любил и умел. Борщи, рагу, пельмени, каши - легко! А беспорядок в доме вещь относительная. Кому и хлам, и пыль, а кому и творческий процесс, и уют берлоги. В интерьере квартиры книги, сабли и макеты космических кораблей не хуже рюшечек и обилия подушек всех размеров и мастей.

Пока водка томилась в морозильнике, остывая до нужной температуры, на кухне шел подготовительный процесс.

Шкворча маслом стояла на огне сковорода. Картофель и лук уже бережно почистили и нарезали и вот-вот собирались отправить на жарку. Грибочки, огурчики выложили в прозрачные пиалы. Хлеб нарезали. Ломти красной рыбы выложили на блюдо вытянутой формы. Процесс кипел, процесс шел ударными темпами.

– Давно так не собирались, - заметил Володька, помешивая картошку.
– Все работа и работа. Жить забываешь с ней, видеться с друзьями забываешь.

– Не ворчи, старый, - дружелюбно ответил Гриша.
– Работа тоже жизнь. Нам ли причитать? Оба ведь любим, что делаем. Я журналист, человек дела и слова. Ты - преподаватель, математик. Гроза всех синусов и интегралов!

– Балабол!
– беззлобно ругнулся Петренко, поправляя съехавшие на кончик носа очки.

– Был, есть и буду!
– как пионер отдал приветствие Туполев, улыбаясь.

– Верю без доказательств, как в аксиому.

– Ты помешивай, господин математик, следи за картошечкой, как за студентами. Внимательно. Такое творение пригореть не должно.

– Да слежу я, - отмахнулся Володька, но картошку перемешал.

– Как ты тут? Не заскучал часом?
– поинтересовался Гриша, выкладывая хлеб на тарелку.
– Не зачах под пыльными книгами?

– Вот еще!
– гордо фыркнул Петренко.
– Здесь пусть и не Москва, а жизнь кипит не меньше. Работы на всех хватит. И на тебя.

– На меня?
– расхохотался Туполев искренне.
– Чем мне, по-твоему, здесь заняться? О чем писать? Об упорном труде рабочих? О том, что управа собирается запустить новую ветвь трамвайных линий? Или о выдающихся достижениях местных ученых? Что ж, давайте возьмем у вас интервью, товарищ преподаватель. Каковы ваши недавние достижения в науке?

– Писать можно о чем угодно. И где угодно.
– Стоял на своем упрямый Володька.

– Можно. Кто же спорит?
– легко согласился Григорий.
– Вот только Москва - это совсем другие масштабы. Там жизнь не ручей, а гейзер! Бьет вверх и кипит, а не течет. Там страсти и буйства красок. Там сенсации и события. А здесь просто хорошо. Умиротворение. Можно остаться и написать рассказ, очерк или даже роман. Но рано или поздно творческий авантюризм возобладает, возьмет верх над сущностью и вновь устремит обратно в гущу происшествий, к высоткам, устремляющимся к звездам, к широким проспектам и к людям. Моя профессия не может развиваться в тишине, она жаждет постигать все новые и новые границы.