Свет в окне

– Все такой же балабол и болтун.
– Вынес вердикт, покачав головой Володя.
– Ладно, акула пера, садись за стол. Блюдо готов и вот-вот будет поддано.

Первая рюмка пьется стремительно. Первый тост за встречу. Огурчик, рыбка, немного хлебушка, а затем рюмка вторая. Лишь после нее уже можно перейти к процессу трапезы и медленного насыщения организма.

Они неспешно выпивали, закусывали и говорили, много говорили. Вспоминали юность, школу, игры и развлечения. Затем поговорили о работе, обсудили политику, поделились интересными новостями и событиями. Разумеется, не обошлось и без темы любви и женщин. Тут Григорий рассказал про проводницу Иру, с которой завтра собирался встретиться.

– Дамский угодник, - резюмировал Володька, - был им и остался таким же. Вечно вокруг тебя рой девичий вился. Ловелас!

– Вздор, - не согласился Гриша.
– Решительно попорю с терминологией, уважаемый оппонент. Ведь кто такой ловелас? Дамский угодник! Ловелас, как таковой скорее ищет выгоду, нежели любовь. Я в свою очередь никогда выгод не искал. Но и романтиком я тоже никогда не являлся. Романтики парни тонкие, они возводят любовь в разряд преклонения. Они жадны до чувств и ощущений. Мне же интересней иная сторона взаимоотношений. Считай ее плоцкой. Я причисляю себя в разряды неукротимых нравом донжуанов. Любовь в чистом виде - вот до чего мы охотники. Ласка, нежность, теплота женского тела.

Володя выслушал Гришкин монолог, покачал головой и изрек:

– С вами, товарищ журналист, трудно вести простую беседу по душам. У вас каждое предложение так и норовит предстать в четкой постановке фраз. Иногда ни разговор, а сплошь тезисы. Будто для печати. Ты не говоришь - ты составляешь в голове и воспроизводишь заголовки для будущих статей. И мозг твой заточен не для дружеского трепа, а для интервью, или, по крайней мере, краткого очерка.

– Моя работа - крест мой, - отшутился Гриша и поднял наполненную рюмку.

В районе половины двенадцатого Володя стал все чаще клевать носом. На вопросы отвечал невпопад, и все пытался удобней утроить руку на столе, поддерживая ею голову. Сам Туполев потребности во сне не ощущал. Тело налилось приятной тяжестью, вокруг все мигало и расплывалось, а на душе растеклись покой и умиротворение.

Третья бутылка еще четверть часа назад показала дно и была отправлена в мусорное ведро. Сковородка опустела, так же, как и блюда с грибами и рыбой, лишь в третье на дне в мутном рассоле плавал одинокий огурец.

Петренко снова клюнул головой, едва не протаранив лбом стол, дернулся и на время проснулся. Зевнул, размяв покрасневшее лицо, и заявил:

– Не знаю, как ты, а я решительно иду спать!

Тут Володя вспомнил, что упустил из виду следующее уравнение: кровать одна, а их двое. Ни раскладушки, ни запасного матраса у Петренко не имелось.

– Нда, задача.
– Протянул озадаченный хозяин.
– И как это я не подумал раньше?

Гриша успокоил приятеля, заверив, что поспит на полу. Однако хозяин ревностно опроверг подобное предложение, сказав, что если кто-то и будет спать на полу, то точно не гость, а нерадивый хозяин. Но спустя еще непродолжительное время демагогии, Володя снова ударил себя ладонью по лбу и торжественно возликовал:

– Забыл совсем! Квартира Тараса Короленко ведь свободна! Сейчас мы тебя устроим, не сомневайся. Будешь спать как человек - в постели.

Володя бросился в коридор и долго копался в комоде, пытаясь отыскать ключи, которые вверил ему коллега по работе с целью заботы о фикусе, живущем на подоконнике. Сам Короленко отбыл в отпуск в Сочи, и должен был вернуться только через неделю.

Наконец связка ключей нашлась, Володька торжественно продемонстрировал ее товарищу и тут же повел за собой.

Квартира коллеги оказалась соседней. Такая же однушка, очень похожая на Володину, разве вещей меньше, чуть чище и окна балкона выходят во внутренний двор, к подъезду.

– Ну, располагайся, - велел Петренко.
– Чистое пастельное белье в комоде имеется. Остальное нужное сам найдешь, коль приспичит. Дверь я у себя закрывать не стану, понадобится что - зайдешь.

Гриша подтвердил, мол, найду, не маленький.

– Ну, бывай, - попрощался с другом зевающий Володя. И уже у порога напомнил: - Я завтра с утра в институте. Если вдруг понадоблюсь, спроси кого угодно. Подскажут.

Гриша в ответ пожелал другу спокойной ночи, закрыл входную дверь на щеколду и, пройдя в комнату, уселся на кровать.

ЧУЖОЙ БУКЕТ ЦВЕТОВ

Кровать нещадно скрипела, отвечая на любое движение протяжным подвывающим стоном. Сон улетучился, лишь стоило расстелить постель и лечь. Сам не зная, сколько время, прошло, Григорий лежал и все пытался гнать прочь мысли. Удавалось скверно.

Заснуть мешала и духота. Вроде бы октябрь, а ночь выдалась, словно в августе. Душная, тихая. За окном тишина, лишь свет фонаря пробивается сквозь занавески.

Туполев вздохнул и поднялся. Сходил умыться, мрачно посмотрел на настенные часы. Половина второго. Тихо ругнувшись, журналист не включая свет, побрел к аккуратно сложенным вещам и, порывшись в брюках, извлек пачку сигарет и коробок спичек.

Сразу жутко захотелось курить.

В майке и трусах, босиком Туполев прошел на балкон, открыл ставни. Подул слабый ветерок, но как говорят: на безрыбье и рак - рыба.

Первая спичка мгновенно сломалась. Вторая вспыхнула тревожным огоньком, и, не успев разгореться, погасла. Третья долго скреблась о шершавый коричневый бок, пока не стерлась на изголовье сера.

– Да что же это такое?
– сердито возмутился Григорий и внимательно прочитал надпись на коробке: завод "Иваново", г. Москва. и т.д. и т.п.
– Нет, люди честные, так дела не делаются! Вот напишу разоблачающую статью о вашем хилом труде и о спичках, что не выполняют возложенную на них задачу! Вот тогда посмотрим!

То ли угроза возобладала силой, то ли предыдущие спички оказались браком, следующая, четвертая, вспыхнула стремительно и ярко.

– То-то же!
– удовлетворительно сказал Туполев, поднес сигарету к огню, и, подкурив, затянулся с наслаждением.

Стоять у открытого окна, курить и любоваться ночным пейзажем, было хорошо.

Пусть и пейзаж скажем прямо так. Ну и ладно. Двор как двор. Торчит козырек подъезда. На крыше скопился, притаился мусор: пара пластиковых бутылок, одна стеклянная, несколько пакетов, погребенных под бурой свалявшейся листвой. Если приглядеться, видны смятые пачки сигарет и разбросаны бычки.

"Все же не достает нашим гражданам банальной заботы о чистоте природы".
– Подумал Туполев, продолжая курить.
– "Гадят у себя же дома. Неужто так лень собрать мусор и выбросить куда положено? Куда там! Так ведь проще. Раз - и в окно! И ведь никто не узнает, а значит, соответственно никто не побранит. И совесть останется чиста и незапятнанна дурным поступком. Нет, все же еще слишком много у нас встречается мелких, мелочных людишек. Чересчур много".