Свежий ветер

– Не… совсем. Все это дела давно минувших дней. Я никогда не встречала своего отца – если мать и знала, кто он, то не рассказывала. А сейчас мне и спросить не у кого.

– Она… ее больше нет?

– Ты имеешь в виду, в живых? – уточнила Джена, и я кивнул.

Она глубоко вдохнула, а затем медленно выпустила воздух, словно раздумывая над чем-то. Наконец Шепард слегка пожала плечами и продолжила:

– Без понятия. Наверное. Честно говоря, это меня не особо волнует.

– Не волнует?

Не знаю, какого ответа я ждал, но услышанное меня потрясло. Я полагал, что ее мать погибла при каких-то трагичных обстоятельствах, возможно, во время какого-то нападения, что и заставило находящуюся передо мной женщину присоединиться к военным силам Альянса. Но как можно было не интересоваться, жива ли твоя мать, у меня просто в голове не укладывалось.

– Но… она ведь твоя мать. Что бы она ни сделала, я уверен…

– Что бы ни сделала? – бросила Шепард, резко подняв голову; вся мягкость исчезла из ее голоса. Она не расстроилась и не разозлилась, просто… ожесточилась - подобным тоном она обычно доказывала свою точку зрения. – Ты, черт возьми, понятия не имеешь, о чем говоришь, Аленко, но раз уж тебе так любопытно, я расскажу. Моя мать была наркоманкой с ворохом серьезных проблем и, бросив меня прежде, чем я вступила в пору полового созревания, она, пожалуй, совершила единственный хороший поступок в своей жизни. Так что не надо мне петь про то, что она моя мать и где-то глубоко внутри я должна любить ее, потому что это уже давно не заботит меня.

У меня внутри все похолодело. Если бы она расстроилась, я бы знал, что делать. Но как реагировать на эту жесткость в ее упрямом взгляде, устремленном на меня из-под нахмуренных бровей? Дверь, которую она приоткрыла мне, с грохотом захлопнулась перед моим носом, словно в напоминание о том, что что бы я ни думал о ней, что бы ни чувствовал, она все равно оставалась коммандером Шепард. Она рассказала мне о чем-то столь шокирующем, но, казалось, ее это не беспокоило. Вновь опустив взгляд на оружие, Джена вернулась к работе.

– Я… черт, Шепард, прости, я не хотел…

– Все в порядке.

– Я просто…

– Я же сказала – все нормально. Много воды утекло, и больше это меня не волнует. Не скрою, когда-то мне было тяжело думать об этом – я не робот, но теперь все в прошлом.

– Хорошо, как скажешь, коммандер, - произнес я наконец, пытаясь придать голосу искренности, однако понимая, что мои слова прозвучали снисходительно. – Прости, что напомнил.

С досадой схватив со стола какой-то инструмент, Джена глянула на меня.

– Послушай, я даже не знаю, зачем рассказала тебе об этом. Сегодняшние события всколыхнули былое, вот и все. А потом Лиара спросила, и я… Я ответила, а она стала вести себя так, словно это величайшая трагедия, несмотря на то, что всего час назад это случилось с ней самой. Но это больше не волнует меня, я справилась, это просто… факт. Я не могу изменить его, даже не уверена, что хочу. Если бы моя мамаша не оказалась такой идиоткой, я бы не сидела здесь сегодня. Хотя, может быть, я стала бы еще успешнее, кто знает? Кому какое дело? В конце концов, мы имеем то, что имеем.

– Это… необычный образ мышления, Шепард. Полагаю, Лиара была права, сказав, что у тебя невероятно сильная воля, - произнес я неуверенно. По меньшей мере, она обладала выдающейся способностью скрывать подобные вещи. Мои родители всегда были рядом, поддерживали меня, когда я находился в мозголомке и позже. Я не мог представить себе, как бы рос без семьи.

Ее глаза встретились с моими.

– Не смотри на меня так.

– Как так?

– Как будто ты жалеешь меня.

Иногда, беседуя с ней, я забывал, что она с легкостью видит собеседника насквозь.

– Ты можешь считать, что случившееся со мной ужасно и все такое, но не смей жалеть меня. Я тебе не жертва, Аленко, и, на мой взгляд, я неплохо устроилась в жизни. Я всего достигла сама, - с этими словами Джена вскинула руку с пистолетом, и когда исправленный механизм с легкостью скользнул на свое место, на ее лице появилась тень усмешки. – Я получила «Звезду Земли», стала первой женщиной со званием N7 и первым и единственным Спектром человечества и знаю, что заслужила все это. Я всего добилась сама, так что не смей даже на секунду считать, что можешь жалеть меня, потому что я сама себя не жалею.

Она была права и знала это. Жалеть полагается больных детей или скорбящие семьи, но не того, кто был моложе и превосходил тебя практически во всем.

– Ты права, - произнес я. – Конечно, ты права, прости. Думаю, я просто… наверное, я на мгновение забыл о том, кто ты, коммандер.

Это был неудачный выбор слов, понял я, потому что она напряглась, словно тоже вдруг вспомнила о том, кто она, кто я и почему этот разговор в нашем положении, по меньшей мере, следовало назвать странным. Я предпринял попытку спасти ситуацию:

– Сожалею, что разворошил эти воспоминания. Правда. Если я выхожу за рамки, только скажи, и я…

– Не выходишь, - перебила она, не сводя с меня пронизывающего, искреннего взгляда. Никогда прежде мне не удавалось так хорошо рассмотреть ее глаза: в холодном голубоватом свете оружейной их насыщенный янтарный цвет приобрел яркий оливковый оттенок.
– Я могу позаботиться о себе. И не стоит переживать, что ты разозлил меня – если это случится, я дам тебе знать. Просто мне не следовало вообще начинать этот разговор.

– Однако я рад, что он состоялся, - заметил я, не желая расставаться с этой фамильярностью, которая возникла между нами с того момента, как мы ступили на «Нормандию», не желая, чтобы она вновь укрылась за своей стеной. – Не хочу, чтобы ты думала, что я сую нос не в свое дело, просто… ты сама говорила – о тебе так мало известно, а видя насколько ты… талантлива, сложно не заинтересоваться. Ты права – с самого начала службы в Альянсе ты никогда не переставала развиваться, становиться лучше. Ты, кажется, побила каждый рекорд; тебе нет еще и тридцати, а ты уже Спектр с полным комплектом медалей. И всего этого ты добилась сама, никогда ни на кого не рассчитывая. По крайней мере, это достойно восхищения.

Высохшие волосы обрамляли ее лицо яркими светлыми прядями.

– Я не нуждаюсь в восхищении, - тихо проговорила Джена; казалось, направленное на нее внимание заставляло ее чувствовать себя не в своей тарелке. – Я… черт, я даже не знаю, чего хочу. – Она снова подняла на меня взгляд, и мне показалось, что я стал свидетелем чего-то невероятно прекрасного и редкого, сумел заглянуть за баррикаду. Ее голос был мягок и странно уязвим – он не подходил воительнице, которую я видел в боях, однако отлично соответствовал женщине, сидящей передо мной сейчас. – Хотя, пожалуй, в данный момент все близко к идеалу.