Свежий ветер

Шепард отреагировала мгновенно – снаряд пролетел всего в паре дюймов от нее, когда она, оттолкнувшись от пола рукой, метнулась к скоплению ящиков, только что зачищенному ею от солдат противника, и спряталась за ним.

Я услышал, как она начала что-то кричать и попыталась уйти в сторону, а долю секунды спустя раздался взрыв. Меня сбило с ног, но я попытался протянуть руку, чтобы окружить ее барьером. Наверное, под ящиками скрывалась какая-то газовая труба или емкость, и, опершись на нее в прыжке, Шепард, вероятно, сместила ее. Все это мало волновало меня тогда – не успел еще дым рассеяться, как я уже бежал к тому месту, где она упала. Выбросив руку вперед, ограждая Джену защитным полем, я заметил, что жизненные показатели, передаваемые компьютером ее брони на экран моего инструметрона, представляли собой прямую линию.

Эшли что-то кричала в устройство связи, но я разобрал только «Шепард», «эвакуация» и «немедленно, твою мать», порадовавшись, что ей хватило здравого смысла вызвать помощь. Джена ничком лежала на полу, а приблизившийся к ней робот уже занес руку, чтобы закончить начатое, и я среагировал, не задумываясь. С криком я что есть силы нанес биотический удар в главное орудие машины, отбросив ее назад. Затем, сам себе поражаясь, поднял в воздух робота с оторванной конечностью и швырнул его в выступающую площадку второго этажа.

К тому моменту, как он рухнул вниз грудой смятого искрящегося металла, огни его главного оптического сенсора уже не горели. Я создал новый барьер, достаточно большой, чтобы окружить меня и Шепард, в то время как Эшли нашла себе укрытие неподалеку, готовая убивать каждого, кто рискнет к нам приблизиться. С ужасом я услышал, как в соседнем помещении пробуждается еще один робот.

На экране моего инструметрона по-прежнему тянулись бесконечные прямые линии. Чувствуя подступающий к горлу ком, я посмотрел вниз, ощущая, как в результате моего рассеянного внимания барьер пошатнулся под вражеским огнем.

Шепард пострадала от шрапнели - обломков чего-то, находящегося в ящиках. Осколок какого-то стекла торчал из ее шлема там, где она оставила открытым визор, а кусок искореженного металла вспорол ее броню и застрял в правом плече, повредив большинство датчиков, в том числе и встроенную систему жизнеобеспечения. Это означало две вещи: первое – она могла быть все еще жива, и из строя вышли лишь датчики, и второе – без работающей системы жизнеобеспечения она протянет недолго.

Меньше чем за минуту неприятель зашел с флангов. Я оказался у них как на ладони, и удерживаемый мною барьер с трудом защищал от летящих со всех сторон пуль. Путь наружу оказался блокирован останками робота, а церберовцы все прибывали. Опершись спиной о груду ящиков и отвернувшись от выхода, я продолжал столбом стоять над Шепард. Эшли изо всех сил пыталась сдержать противника, однако они подбирались все ближе и ближе. Выстрелы все чаще попадали в биотический щит. Я чувствовал подымающийся во мне жар, мышцы стиснутых от напряжения челюстей начинали ныть.

В мгновение относительной тишины я услышал прерывистый затрудненный вздох внизу, и словно гора свалилась с моих плеч. Компьютер брони Шепард на несколько секунд вернулся к жизни, и с помощью своего инструметрона я успел активировать систему подачи омнигеля, не забывая, однако, про барьер.

Выстрелом из дробовика Эшли снесла очередному наемнику руку. Я еще раз взглянул на брешь в шлеме Джены: кровь, сочащаяся из раны на щеке, заливала ее лицо. Она не открыла глаз, но, наоборот, зажмурила их от боли. «Боль – это хорошо», - думал я. Боль означала, что она еще жива. Медигель вытекал из прорех в ее броне: яркий, зеленый и совершенно бесполезный. Я сжал зубы и усилил барьер, не зная, однако, сколько еще продержусь. Вскоре нам придется куда-то двигаться.

Сзади до меня донеслась тяжелая поступь второго робота, который принялся убирать уничтоженного собрата с пути.

В моей голове - неожиданно холодной и ясной - сформировался план. Я крикнул Эшли приказ, и она немедленно выполнила его. Сорвав с пояса несколько гранат, она бросила их туда, где бойцы «Цербера» подобрались особенно близко. Едва только прогремели взрывы, и помещение заволокло дымом, я снял барьер и, резко развернувшись, послал в робота самую мощную ударную волну, на которую только был способен, как раз в тот момент, когда он наводил свое главное орудие. Робот отлетел назад, и, резко разведя сжатые в кулаки ладони, я раздвинул поверженные машины в стороны, открывая нам путь к отступлению. Основание шеи - там, где находился имплантат - жгло огнем, но мне было плевать. Я еще никогда не чувствовал себя настолько сильным.

К этому моменту Эшли перебралась к нам и уже поднимала Шепард с пола. Обернувшись, я заметил лучики лазерных прицелов, пробивающиеся к нам из-за дыма. Резкая боль пронзила предплечье, однако адреналин наполнял мою кровь, и я не обратил на это никакого внимания. Бросив руки вверх, я создал новый барьер, укрывший нас троих, а затем, чувствуя обжигающий жар в имплантате, ударил кулаками по полу и выплеснул море энергии. Голубое пламя, пульсируя, хлынуло из рук; казалось, все мое тело светилось. Ударная волна биотического взрыва опрокидывала или разрывала в клочья все, что встречала на своем пути, и к тому моменту, как она достигла стен, на ногах не осталось ни одного церберовца. Я чувствовал себя, словно выжатый лимон, однако расслабляться было еще рано.

Не давая врагу опомниться, мы бросились вон из помещения; Эшли что-то кричала по внутренней связи, а я вытянул руку назад, снова создавая барьер, защищающий нас от летящих вслед редких пуль. Из раны на предплечье другой руки текла кровь – я чувствовал ее внутри брони, но в тот момент мне было все равно. Позже у меня будет время побеспокоиться об этом.

Впереди показался знак запасного выхода, через который не ломились агенты «Цербера». Я швырнул оставшиеся гранаты назад, и мы как можно быстрее направились к переходному шлюзу; Эшли не отставала, даже несмотря на то, что ей приходилось нести бессознательное тело Шепард. До меня донесся слабый, влажный кашель, и я сказал себе, что это тоже хорошо – она все еще была жива. Мы почти добрались до выхода.

Створки переходного шлюза закрылись в сопровождении шипения воздуха, и на несколько минут мы оказались в безопасности.

Я схватил со стены дыхательный шлем, и с помощью Эшли, придерживающей ее голову, мы осторожно сняли испорченный шлем Шепард. Осколок, торчащий из ее лица, оказался меньше, чем я думал, и, к счастью, не задел глаз, застряв чуть выше ее левой скулы.

– Нужно вытащить это, лейтенант, - тяжело дыша, сказала Эшли. – Давай.

Призвав на помощь всю силу воли и стараясь унять дрожь в руках, я приготовил капсулу медигеля, положил одну ладонь на лицо Джены и другой осторожно вытащил осколок из ее щеки. Рана была не такой глубокой, как я опасался, но все равно доходила едва ли не до кости. Медигель поможет заживлению, но шрам все равно останется. Он будет хорошо подходить к остальным, а мне уже нравился каждый из них. Кровь до сих пор текла, но гель стягивал края раны, по крайней мере, позволяя надеть на Шепард дыхательный шлем. В этот момент в дверь переходного шлюза забарабанили – оставаться здесь далее стало небезопасно.

– Уильямс вызывает «Нормандию», мы выходим через двадцать секунд! – с этими словами Эшли ударила кулаком по устройству понижения давления, и автомат быстро выкачал воздух из помещения. Новый шлем не совсем подходил к броне Шепард, но он должен был помочь ей продержаться те несколько минут, что мы будем находиться снаружи. Глядя на ее закрытые глаза, я чувствовал липкий ужас, забирающийся в душу – больше всего на свете мне хотелось, чтобы она открыла их.

Внешний люк переходного шлюза распахнулся, и на этот раз, не обращая внимания на пульсирующую боль в предплечье, Шепард взял на руки я, а Эшли с оружием наизготове вышла вперед. По пути к «Мако» нам встретилось всего несколько церберовцев, и Уильямс с легкостью с ними справилась.

Забравшись в кабину, она вдавила педаль акселератора в пол, и бронетранспортер резво покатил прочь, а я пытался закрепить безжизненное тело Шепард. Мне с трудом удавалось улавливать звук работающего респиратора ее шлема, а броню Джены снаружи покрывала кровь вперемешку с вытекшим медигелем. Минуты, проведенные в ожидании «Нормандии» в уносящемся прочь от базы «Мако», казались мне бесконечными. Услышав донесшуюся по внутренней связи тихую краткую молитву, я понял, что и Эшли боялась за жизнь Шепард. Глядя на глубокие раны на ее плече и предплечье, я раз за разом повторял про себя, что все обойдется. Шепард непобедима, и как только она придет в себя, то назовет меня идиотом за то, что я мог думать иначе. Не «если», но «когда». Мне нравилось, как звучала эта фраза – она давала мне хоть какую-то уверенность.