Свидетельница
Шрифт:
– Это, пожалуй, - медленно, но твёрдо начала Друэлла, пристально поглядев на Франк, - я и сама не знаю.
– Но… Но ведь он…
– Прошу, Ева, не думай, что я знаю больше тебя. Он никому не доверят, на самом деле. Наверное, и нет такого человека в этом мире, кто знал бы его все тайны… Или хотя бы их часть.
Ева чувствовала, что слизеринка, скорее, говорила это для утешения, но стоило признать, что доля правды была. Вопрос состоял в другом. Когда вернётся Том, что он сделает в первую очередь? Его приспешники сразу поспешат доложить о последних новостях, полагая, что участь “бывшей” девушки обрадует его. Но пожалеет ли он о своих уговорах и принуждениях? Ведь именно благодаря ним Ева уже внушила себе, что нужно исполнить
– А может, и нет у него никаких тайн, - неожиданно буркнула Франк и перевернулась на спину, злобно глядя в трещины в потолке, которые словно специально ассоциировались с ошибками в её жизни.
– Может, он лишь притворяется, что не так прост. Рано или поздно Том бы всё равно кому-нибудь рассказал. Но всё, что я знаю о нём - это только смутные планы, воплощение которых мне не представлялось увидеть. У него хорошо получается дурачить людей, а порой проявлять жестокость. Внушать одним своим видом страх пожирателям… да и многим другим тоже. Но что если за всеми этими сотнями масками скрывается не страшная истина, а пустота, которую никак не заполнить?
Друэлла не смела сказать ни слова в ответ. Наоборот, она будто вслушивалась в слова когтевранки и всё больше хмурилась. Вероятно, сама начинала понимать, к чему клонит Ева.
– Я видела Грин-де-Вальда. Ты и сама знаешь, что и основные цели пожирателей смерти - это избавить мир от магглов и грязнокровок. Но между ними есть значительные различия. И… Грин-де-Вальд посвятил этому свою жизнь, а Том же… Он делает это будто от скуки, чтобы как-то разнообразить всё вокруг.
– Франк с особой сосредоточенностью прикрыла глаза, пытаясь в наступившей темноте отыскать ответы на свои вопросы. Ей уже было всё равно, говорит она громко или чересчур тихо: какое это имело значение сейчас?
– Когда-нибудь ты видела его настоящего, Друэлла? Без его типичного равнодушного взгляда?
– Возможно, в какие-то промежутки времени что-то такое и было, - осторожно ответила та, но Ева почувствовала в её тоне долю неуверенности.
И почему Франк так нужно выставить Тома в как можно худшем свете? Зачем она всё это говорит? Раньше подобные мысли возникали, но они были ещё начальной стадией того, что сейчас пыталась доказать девушка. Ей было просто необходимо сделать это, словно тогда что-то изменится.
– Именно это и заставляет меня думать о том, что он вообще не умеет чувствовать. Что если равнодушие - это и есть истинное лицо Тома Реддла?
Руки неосознанно сжали простынь, и, казалось, ногтями когтевранка вот-вот проткнёт ткань, будь те подлиннее. Она и не замечала, что уже мелко дрожала. Но не от холода или страха, а от переполняющей её злости. Та была настолько сильной, гораздо сильнее прежних таких вспышек, что Ева абсолютно не задумывалась о том, что говорит, кому говорит и где говорит. Высказаться. Показать, что она сейчас чувствует.
– Мне это надоело. Он всех… использует. Каждого в разной степени, но всё-таки использует. Тебя, того же Малфоя, других пожирателей… меня. Я сильно привязалась к нему. Даже сейчас мне странно при воспоминании, когда я сказала Хейтону, что лю… Люблю?..
– внезапно её словесный поток прервался, и теперь лишь округлившиеся глаза и тихое редкое бормотание сопровождало её.
– Нет… Я не особо помню, что там наговорила ему, но… Наверное, всё было иначе.
– Ева, - на удивление, Розье вытерпела весь процесс излияния души Евы и почти ласково спросила, чуть наклонившись к когтевранке: - Ты любишь Тома?
Что? Это… Это не должно быть. Ева никогда бы не полюбила столь бесчувственного человека, который причинил достаточно бед людям.
“Но он повлиял на тебя”, - слабый, но уверенный голосок внутри её сознания очнулся ото сна: “Признай это. Ты изменилась, а значит, изменились и твои взгляды на причины для любви”.
– Я… - раскрыв рот, девушка
как-то беспомощно пожала плечами и медленно приподнялась в постели. Боль отошла на второй план. Несмотря на прежние резкие слова, в ней снова проснулась та неуверенная в себе девочка, которая боится всего неизвестного. Сомнения, страхи, отчаяние… Как отыскать себя среди иллюзий чувств?– Вероятно, твои слова… - неосознанно ей захотелось вовремя замолчать и быстро перевести тему, - правдивы.
Неужели Ева сказала это вслух?.. Значило ли это, что она наконец решила всё окончательно? Почему так велика уверенность в своей любви к наследнику Слизерина, а не в простой привязанности вперемешку с привычкой?
– Порой и правда полезно не заявлять о своём присутствии некоторое время. Можно узнать очень много… интересных вещей.
Друэлла резко обернулась в сторону говорившего, но Ева уже как несколько секунд смотрела на Тома, пытаясь понять, настоящий он или плод её воображения. Кажется, кто-то упоминал о возможных галлюцинациях при потери крови. Почти не дыша, когтеврнка дольше, чем нужно смотрела прямо в синие глаза Реддла, которые за эти несколько часов не претерпели особых изменений - всё тот же саркастический огонёк и доля холода, намекающая на серьёзность его намерений.
– Т-том? Это ты?
– вопрос не показался для Франк глупым. Она слишком сильно боялась, что это был сон.
– О, я застал тебя врасплох, не так ли?
– он демонстративно попятился, словно в любой момент по её знаку мог уйти. Но Ева была слишком рада его видеть, а потому почти не вспоминала о ранее сказанных про него словах. Конечно, будь в ней побольше спокойствия, то когтевранка давно бы провалилась сквозь землю от стыда.
– Нет… То есть да… Я лишь… - запутавшись в мыслях, Ева беспомощно посмотрела на Друэллу, которая, в отличие от неё, ничуть не была удивлена приходу Реддла. Интересно, увидела ли его та раньше? Но ведь тогда бы Розье сказала бы об этом ей, ведь так?
– Я полагала, что ты прибудешь в Хогвартс не так скоро.
Потупив взгляд, когтевранка постаралась подумать о чём-то нейтральном. Если бы она не попыталась этого сделать, то неизвестно, что бы выплеснулось из неё первым: злость на него, счастье видеть юношу или же собственное смущение за образовавшуюся ситуацию. Она чувствовала себя запутанно.
– Как видишь, я здесь.
– Том нарочито долго смотрел на девушку, будто хотел ещё больше ту задеть. Однако в скором времени ему это наскучило, и парень прошёл ближе к её постели и медленно начал снимать дорожную мантию и так же неспеша вешать её на крючок.
Поёрзав, Ева тяжело вздохнула. Что ж, кажется, ему безразлично, что подумает Друэлла… И он заставит её ответить за свои слова. Ох, и зачем только ей вдруг захотелось выплеснуть свою злость на Тома именно в самый неподходящий момент?
– Итак, - с непроницаемым лицом заговорил Реддл, - не хочешь ли ты рассказать мне что-нибудь?
– Ты ничего не знаешь?
– первое, что пришло в голову, спросила Ева.
– Слухи занимают самое последнее место в добывании информации, - сухо отозвался и лениво обвёл взглядом почти пустующую больничную палату.
На столике возле кровати лежала её волшебная палочка - атрибут принесли по её же просьбе -, и Ева глубоко пожалела, что оставила вещь на таком видном месте. Гораздо полезнее было бы держать палочку в руках, даже если бы мадам Брукс устроила по этому поводу ярое возражение, объяснённое риском саму себя повредить.
И почему она думает об этом? Том же не будет её пытать. По крайней мере, не в таком месте. Правда… Он и никогда непосредственно к ней не применял запрещённые заклинания. Это… странно. В начале их общения было для него же хорошо испугать её болью. Однако Том не сделал этого. Данная мысль вызвала много размышлений, и когтевранка на пару секунд закрылась от внешнего мира, а когда очнулась, то Реддл уже стоял вплотную к ней, а точнее, оперившись о бок кровати, навис над нею.