Священная земля

“Что ты имеешь в виду?”

“Ну, если вы спросите одного ветерана, он даст вам ответ. Но если вы спросите десять ветеранов, все ли они дадут вам один и тот же ответ? Или некоторые скажут, что монеты похожи на Александра, в то время как другие скажут вам, что это не так?”

“Я не знаю”. Соклей пощипал себя за бороду. “Хотя выяснить это было бы интересно”.

Миновав гончарню, они завернули за угол и увидели впереди голубую воду. “Вот и проклятая богами гавань”, - сказал Менедем. Он широко развел руками. “Таласса! Таласса!” позвал он и расхохотался.

Соклей тоже рассмеялся. “Ты не прошел через всю Азию, чтобы найти море, как это сделали люди Ксенофонта”.

“Нет, но я прошел через всю Патару - через некоторые из них тоже два или три раза - и это кажется еще дальше”, - возразил Менедем. “И я скажу тебе еще кое-что: после того, как я вернусь с несколькими людьми за окороками и расплачусь с тем ликийцем, я буду почти так же рад снова выйти в море, как были рады люди Ксенофонта. Вы когда-нибудь находили место, в котором передвигаться было бы сложнее, чем в этом?”

“В последнее время нет”, - сказал Соклей. “Я надеюсь, что в некоторых других ликийских городах будет лучше”.

“Вряд ли они могли быть хуже”, - сказал Менедем.

“УП!” - крикнул Диокл, и гребцы " " налегли на весла. Келевстес продолжал: “Ведите их на борт, ребята. Мы прекрасно плывем по ветру”.

Гребцы погрузили весла и убрали их. Как и сказал гребец, свежий ветер с севера наполнил паруса торговой галеры. Афродита устремилась на юг, прыгая по волнам проворно, как дельфин.

“Нет плавания лучше, чем это”, - сказал Менедем. Вскоре он повернет "акатос" на восток, чтобы следовать вдоль ликийского побережья. Однако сейчас он просто стоял у рулевого весла и позволял ей плыть.

Даже Соклей опустил голову. В этом году он освоился в море быстрее, чем в последних двух торговых рейсах корабля; казалось, качка его совсем не беспокоила. Он сказал: “Пиратскому кораблю было бы трудно поймать нас сегодня”.

“Не рассчитывай на это”, - сказал Менедем. “Они плавают по крайней мере так же быстро, как и мы, и когда они бегут, когда все их гребцы выкладываются на полную, ни один флот не может за ними угнаться”.

Ветер продолжал усиливаться. Он гудел в снастях торговой галеры. За ней тянулся кремово-белый кильватерный след "акатоса". Менедем обернулся, чтобы посмотреть через плечо, пытаясь оценить, насколько быстро они едут.

“Шкипер, я думаю, может быть, вам следует...” - начал Диоклес.

“Взять немного парусины?” Менедем закончил, и гребец склонил голову. Менедем повысил голос, обращаясь к матросам: “Давайте, ребята, увеличьте это на пару квадратов. Мы не хотим, чтобы что-нибудь оторвалось”.

Укрепляющие линии пересекали парус по горизонтали. Браилы шли вертикально, придавая ему узор из квадратов. Поднимая браели, моряки могли, если бы захотели, укоротить часть паруса, а остальную часть оставить полностью спущенной с реи, чтобы наилучшим образом использовать ветер. Теперь, когда ветер дул с севера им в спину, они равномерно укоротили весь парус.

“Так-то лучше”, - сказал Менедем, но это все равно его не устраивало. Он приказал опустить рей на мачте. И снова это помогло. И снова этого показалось недостаточно.

Тихо сказал Диоклес: “Не хотел беспокоить тебя, шкипер, но...” Он указал на север.

Менедем снова оглянулся через плечо. “О, чума”, - сказал он также тихо. “Ну, от этого аромат попадает в суп, не так ли?” Линия темных, сердитых облаков не появилась над горизонтом, когда он смотрел в последний раз. Они быстро разрастались. Независимо от того, насколько быстро двигалась Афродита, они с легкостью обгоняли ее.

“Шквал”, - сказал Соклей.

Менедем начал плевать за пазуху своей туники, чтобы отвратить предзнаменование, но не потрудился завершить жест. Соклей на самом деле не делал предсказания. Он просто констатировал факт.

“Поднимайте парус до конца пути”, - приказал Менедем, и люди повиновались. Ему пришлось звать громче, чем всего несколько минут назад: ветер быстро усиливался и начинал завывать. “Гребцы, на весла”, - добавил он и повернул один румпель внутрь, а другой от себя. “Я собираюсь развернуть судно по ветру. Шторм, подобный этому, обычно стихает так же быстро, как и разгорается. Мы можем пройти через него быстрее, направляясь в Него, чем убегая ”.

Весла врезались в море. Устойчивая качка "Афродиты" сменилась креном, когда она развернулась и подставила свой борт волнам. Соклей сглотнул и позеленел, как лук-порей; ему это не очень понравилось. Гребцы справились с этим с невозмутимым апломбом. На том или ином корабле они уже проделывали подобные вещи раньше.

Диокл начал выкрикивать удары, а также использовать свой бронзовый угольник и маленький молоток. “Риппапай! ” - прогремел он. “ Риппапай! Стойкие мальчики. Вы можете это сделать. “Риппапай!”

Подталкиваемые ветром, дующим по линии шквала в сторону корабля, волны становились все больше. Они врезались в таран " ", поднимая столбы брызг. Когда "акатос" развернулся против ветра, его снова начало кренить, но сильнее; Менедем чувствовал себя так, словно находился на борту наполовину сломанной лошади, которая изо всех сил старалась сбросить его.

Корабль застонал, когда его подняло на одной из этих волн. То, что он был длинным и стройным, помогало ему быстро скользить по морю. Но в такой шторм, как этот, это делало его уязвимым. При сильных волнах часть ее тела долгие удары сердца поддерживала только воздухом, пока она не скатилась в следующую впадину. Если бы она сломала хребет, все на борту утонули бы в мгновение ока.

Одна из этих волн плеснула водой в нос судна. Все, кто был на борту, могли утонуть, даже если бы оно держалось вместе.

“А вот и шквал!” Соклей закричал, как будто Менедем сам не мог этого слишком хорошо видеть.

Черные клубящиеся тучи закрыли голубое небо над головой. Солнце скрылось. Дождь лил как из ведра. Зевс метнул молнию неподалеку. Шум, даже сквозь шум дождя и пронзительный, яростный вой ветра, казался концом света. Если бы одна из этих молний поразила Афродиту, это унесло бы и ее на дно водного царства Посейдона, а всех мужчин на борту - в дом Аида.