Священная земля

“Что ж, вот и последний корабль с зерном”, - сказал Соклей. “Многие прощаются с ними, но я бы никому не пожелал пиратов”.

“Нет, я бы тоже”, - сказал Менедем, а затем: “Ну, вряд ли кто-нибудь”.

Он не мог сказать по береговой линии, где заканчивалась Ликия и начиналась Памфилия - разница заключалась в людях, а не в пейзаже. Но Ольвия, мощная крепость на дальнем берегу реки Катарактес, несомненно, принадлежала Памфилии. Катаракты оправдывали свое название, устремляясь с гор на задворках Ольвии к морю и с грохотом разбиваясь о скалы по мере приближения.

Менедем, привыкший к маленьким родосским ручьям, которые пересыхали летом, смотрел на реку с немалым удивлением. Соклей улыбнулся ему и спросил: “Если ты думаешь, что это такое чудо, что ты скажешь о Ниле, если мы однажды отправимся в Александрию?“

“Я не имею ни малейшего представления, моя дорогая”, - ответил Менедем. “Но я уверен, что Нил не производит такого шума, когда впадает во Внутреннее море”.

“Нет, действительно. В этом ты прав”, - согласился его двоюродный брат. “Водопады Нила находятся на тысячи стадиев выше по течению. Геродот говорит о них”.

“Геродот говорит обо всем, не так ли?”

“Ему было любопытно. Он объехал весь известный мир, чтобы выяснить, что на самом деле произошло, и как это произошло, и, что самое важное, почему это произошло. Если бы не он, сегодня не было бы такого понятия, как история ”.

“И было бы нам еще хуже, если бы ее не было?” Пробормотал Менедем. Это ужаснуло Соклея не меньше, чем Телеута ужаснуло матросов Птолемея. Менедем надеялся, что так и будет.

Но затем Соклей кисло улыбнулся ему. “Ты снова пытаешься меня подколоть. Прости, лучший, но мне не хочется, чтобы меня подначивали”.

“Нет, а?” Менедем ткнул пальцем своего двоюродного брата в ребра. Соклей взвизгнул. Затем он щелкнул по пальцу, как будто тот был собакой. Менедем поспешно отдернул его. Они оба рассмеялись. Менедем сказал: “Если ты думаешь, что я аппетитно выгляжу, то ты недостаточно употреблял опсона со своими сайто. Тебе нужно лучше питаться”.

“Если бы я хотел все время хорошо питаться, я бы не ходил в море”, - ответил Соклей. “Черствый хлеб, сыр, оливки, сушеная рыба… Не твое угощение для опсофагов. И то, что вы можете заказать в припортовой таверне, ненамного лучше. Вы не сможете наловить достаточно рыбы из акатоса, чтобы приготовить много вкусного опсона, и, даже если бы вы могли, вы не смогли бы приготовить ее каким-либо особенно интересным способом ”.

“Нет ничего плохого в том, чтобы поджарить рыбу на жаровне”, - сказал Менедем. “Эти модные повара, которые хотят обвалять все в сыре, и вполовину не так умны, как они думают”.

“Не позволяй своему Сикону услышать это”, - предупредил его Соклей. “Он вышвырнет тебя со своей кухни за уши”.

“О, нет”. Менедем покачал головой. “Сикон хороший повар, но это не значит, что он всегда изыскан. Он говорит, что иногда повара используют эти сложные, острые соусы, потому что не хотят, чтобы вы знали, что они испортили приготовление самой рыбы ”.

“Я бы не хотел с ним спорить”.

“Я бы тоже, клянусь Зевсом!” Сказал Менедем. “Никто в здравом уме не захотел бы затевать ссору с Сиконом. Он один из тех рабов, которые были там всегда и думают, что это место действительно принадлежит им. И это часть проблем, которые у него возникли с Баукисом ”.

“Она думает, что он должен следить за каждым оболом?”

“Отчасти это. И отчасти она вторая жена моего отца, поэтому она не думает, что получает уважение, которого заслуживает ”. Менедем рассмеялся. Он мог говорить о Баукисе, даже думать о нем, пока делал это безлично. Он продолжал: “И, конечно, Сикон никому не оказывает большего уважения, чем должен, и не так сильно, как следовало бы. Вот почему они все время ссорятся”.

“Что говорит твой отец?”

“Как можно меньше. Он не хочет злить Баукиса, но и Сикона тоже не хочет злить”. Менедем закатил глаза. “Если бы он был так же мягок со мной, как с ними, мы бы ладили намного лучше”.

“Если он ничего не сделает, чтобы положить конец пререканиям, разве прекращение пререканий не твое дело?” Спросил Соклей.

“Ну, это могло бы быть, если бы я полгода не был в море. И я тоже не хочу застрять в эпицентре ссоры. Сикон - драгоценный камень. Я не хочу, чтобы он злился на меня. И я не хочу, чтобы моя мачеха, - он усмехнулся над этим; идея все еще казалась ему абсурдной, - тоже расстраивалась. Из-за этого моему отцу может стать еще тяжелее, чем он уже делает ”.

То, что он хотел сделать с Баукисом, для Баукиса, заставило бы его отца устроить ему нечто худшее, чем просто трудные времена. До сих пор здесь, как и в немногих других местах, его воля управляла его желаниями. Это было то, что должен был делать мужчина. Иметь желания - это одно, а действовать в соответствии с ними, когда они были глупыми, - совсем другое. В Илиаде и Агамемнон, и Ахиллеус поставили свои личные желания выше того, что было хорошо для ахайоев с сильными гривами, и оба пострадали из-за этого.

“В твоих словах действительно есть смысл”, - сказал Соклей. “На самом деле, в твоих словах больше смысла, чем обычно”. Он протянул руку и положил ее на лоб Менедема. “Ты хорошо себя чувствуешь, моя дорогая?”

“Я был , пока ты не начал беспокоить меня”. Менедем стряхнул руку.

Его двоюродный брат рассмеялся. “Это больше похоже на тебя. Ты достаточно похож на себя, чтобы ответить на вопрос?”

“Зависит от того, что это такое”, - ответил Менедем. Соклей не раз спрашивал, почему он кажется более тихим и мрачным, чем обычно. Он давал либо уклончивые ответы, либо вообще ничего. Он не собирался говорить Соклею или кому-либо еще, что он думает о второй жене своего отца, что он хотел бы с ней сделать.

Но Соклей имел в виду нечто другое: “Откуда вдоль побережья вы хотите отплыть на Кипр?”

“А”, - Менедем лучезарно улыбнулся своему кузену. Это был совершенно законный вопрос, и он сам думал об этом. “Я хотел бы пройти намного дальше на восток, прежде чем направить корабль на юг через Внутреннее море. Кратчайший путь между материком и островом, я думаю, составляет около четырехсот стадиев”.

“Да, я полагаю, что это примерно так”, - согласился Соклей. “Моя единственная оговорка заключается в том, что все это южное побережье Анатолии - Ликия, Памфилия, Киликия - кишит пиратами. Я просто хотел спросить, взвесили ли вы риск более длительного путешествия по открытому морю против риска нападения, когда мы будем продвигаться на восток.”