Священная земля

“О, да. Это тоже хорошая книга”. Соклей развернул одну из книг и с восхищением оглядел написанное. “Хотел бы я быть таким же аккуратным с ручкой. Ваш почерк выглядит так, как будто его следовало бы высечь на мраморе, а не записывать на папирусе ”.

“Поверь мне, это только потому, что у меня так много практики”. Но Глаукиас не мог не казаться довольным.

“Я куплю их все”, - сказал Соклей. Лицо писца расплылось в довольной улыбке. Соклей продолжал: “Я куплю их все, если, конечно, ваша цена будет хоть сколько-нибудь разумной”.

“Что ж, наилучший, ты знаешь, чего стоят эти вещи”, - ответил Главкиас. “Если бы вы просто зашли с улицы, чтобы купить одну книгу, я бы попытался вытянуть из вас восемь или десять драхманов. Людям это нравится, большую часть времени они не имеют ни малейшего представления о том, что к чему, и вы хотите немного подзаработать. Но я продам вам их по пять драхм за штуку - шесть за два экземпляра "погребальных игр ", потому что это особенно длинная книга, и на нее уходит больше времени и больше папируса ”.

“Ты заключил выгодную сделку, мой друг”. Соклей действительно знал, сколько должны были стоить книги. Он рассмеялся. “Я не помню, когда в последний раз заключал сделку без торгов”.

“Для меня тоже прошло много времени”. Голос Главкиаса звучал почти легкомысленно. Того, что Соклей заплатил ему, хватило бы на пропитание ему и его семье в течение пары месяцев. Соклей задумался, сколько времени прошло с тех пор, как кто-то в последний раз покупал у него книгу, и в какое отчаяние он впал. Когда Главкиас снова ушел в заднюю комнату, вернувшись с парой кубков вина, чтобы отпраздновать, Соклей заподозрил, что он не впадает в отчаяние, а попал туда совсем недавно.

Вино было на грани непригодного для питья. Самое дешевое, что он мог купить, подумал Соклей. вслух он сказал: “Я всегда рад предложить тебе бизнес, Главкиас. Кем бы мы были без людей, которые делают крючки? Никем иным, как дикарями, вот кем”.

“Большое тебе спасибо”. Голос писца был хриплым от непролитых слез. Что-то бормоча, он провел тыльной стороной ладони по глазам. “Это очевидный факт, ты знаешь. Но кто-нибудь думает об этом? Вряд ли! Нет, я получаю только: ‘У тебя хватает наглости так много просить, чтобы написать что-то’. Если я буду голодать, если такие люди, как я, будут голодать, откуда возьмутся книги? Ты же знаешь, они не растут на деревьях ”.

“Конечно, нет”, - сказал Соклей. Главкиас говорил прямо сквозь него. Может быть, это из-за вина; может быть, замечание Соклей задело за живое. В любом случае, Соклей был рад сбежать из своего магазина.

Но это не означало, что он покончил с писцами. У Никандроса, сына Никона, был бизнес всего в нескольких кварталах от дома Главкиаса. Соклею не нравилась его работа так же, как другим писцам. Он писал быстро; он мог переписать книгу быстрее, чем Главкиас. С его скоростью, однако, получился небрежный почерк и больше ошибок, чем сделал бы Глаукиас.

Соклей не любил самого Никандроса так же, как ему нравился и Главкиас. У Никандроса было лицо хорька, скулящий голос и преувеличенное чувство собственной значимости. “Я бы не смог расстаться с книгой меньше чем за девять драхмай”, - сказал он.

“Прощай”. Соклей повернулся, чтобы уйти. “Если ты придешь в себя до того, как мы отплывем, отправь гонца на ”Афродиту .

Он задавался вопросом, позовет ли его Никандрос обратно. Он почти решил, что писец не позовет, когда Никандрос все-таки сказал: “Подожди”.

После недолгого торга - Никандрос не предложил ему вина - он получил книги по той же цене, что заплатил Главкиасу. “Это не должно было занять так много времени”, - проворчал он. “Мы оба знаем, чего это стоит”.

“Что я знаю, так это то, что ты сдираешь с меня кожу”. Никандрос, однако, был не слишком серьезно ранен, чтобы собрать серебряные монеты и положить их в свой денежный ящик.

“Я плачу тебе ничуть не меньше, чем платил Главкиасу, - сказал Соклей, - но к черту меня, если я понимаю, почему я должен платить тебе больше”.

“О, Главкиас”. Никандрос фыркнул. “Я понимаю. Я плачу цену, потому что он не умеет лучше торговаться. Это справедливо. Это, безусловно, так ”.

“Твоя обычная книга - ”Пять драхм в Афинах", - сказал Соклей. “Ты знаешь это так же хорошо, как и я, о дивный. Почему здесь, на Родосе, должно быть по-другому?”

“А афинские писцы такие же тощие и голодные, как Главкиас”, - сказал Никандрос. “Я хочу для себя чего-нибудь получше. Я заслуживаю большего количества клиентов”.

“Я хочу всевозможных вещей. То, что я этого хочу, не означает, что я собираюсь это получить или даже что я должен это иметь”, - сказал Соклей.

Никандрос снова фыркнул. “Добрый день”, - холодно сказал он. Теперь, когда сделка была заключена, ему было трудно даже оставаться вежливым. Как вы получите тех клиентов, которых, по вашему мнению, заслуживаете, когда делаете все возможное, чтобы оттолкнуть людей?

Поликл, сын Аполлония, также зарабатывал на жизнь переписыванием книг, но когда Соклей зашел в его лавку, он обнаружил, что она закрыта. Плотник по соседству поднял глаза от табурета, к которому он пристраивал ножку. “Если он тебе нужен, ” сказал он Соклеосу, “ ты найдешь его в таверне дальше по улице”.

“О”, - сказал Соклей. Слово, казалось, повисло в воздухе: “Будет ли он чего-нибудь стоить, когда я его найду?”

“Никогда не могу сказать”, - ответил плотник и взял небольшой напильник.

В таверне пахло прокисшим вином и горячим жиром, в котором хозяин жарил закуски, купленные клиентами в другом месте. Кружка перед Поликлесом была почти такой же глубокой, как море. Писец - бледный мужчина с иссохшей левой рукой, которая, вероятно, делала его непригодным для более напряженного ремесла, - поднял такой затуманенный взгляд, что Соклей был уверен, что он тоже уже несколько раз опорожнил его.

“Приветствую”, - сказал Соклей.

“Приветствую и тебя”. Голос Поликла был хриплым и нечетким. Соклей с трудом понимал его. Писец моргнул, пытаясь сосредоточиться. “Я чистил тебе обувь где-то раньше, не так ли?” Он отхлебнул из той огромной кружки.

“Да”, - сказал Соклей без особой надежды. Он назвал свое имя.

Поликл опустил голову и чуть не упал. Когда он выпрямился, он сказал: “О, да. Я знаю тебя. Ты тот парень-торговец - один из тех парней-торговцев, чего ты хочешь?”