Syberia 3

– С чего вы взяли?
– наконец спросила Кейт, стараясь говорить как можно спокойнее.
– У меня никогда не было проблем с семьей.

Стрелка на детекторе склонилась к красному делению и прибор противно запищал.

Доктор Замятин кивнул и стал заполнять бланк:

"У пациента 10 наблюдается скрытая агрессия и нежелание идти на контакт. Рекомендуется изоляция от остальных пациентов"...

Кейт, забыв о том, что прикована к креслу, попыталась встать:

– Что вы себе позволяете? Я не страдаю никакой агрессией и не желаю тут оставаться! Немедленно отпустите меня, у вас нет никакого права держать пациента против его воли!

Замятин вытащил из ящика стола какую- то ампулу, заполненную бесцветной жидкостью.

– Вам нужно успокоиться, мисс, - мягко сказал он, поднося шприц к руке Кейт.

Он затянул жгут на кисти и наметился вкатить препарат пациентке. Девушка попыталась оттолкнуть Замятина ногой, но игла вонзилась ей в кожу. Перед глазами Кейт стали мелькать черные мушки и она провалилась в темноту... При этом она какое-то время хрипела, чувствуя странное першение в горле.

Доктор Замятин несколько минут смотрел на пациентку. Убедившись, что девушка заснула, он освободил ее руки и нажал на кнопку. В комнате появился санитар- темноволосый мужчина лет тридцати.

– Филипп, отнесите номер 10 в одноместную палату.

Санитар кивнул и, взяв Кейт на руки, понес ее к выходу:

– Следите за ней, - велел Замятин.
– Если снова будет проявлять агрессию, добавьте успокоительного.
– Он ещё раз посмотрел на Кейт, всё ещё пребывающую в полусознательном состоянии. Под глазами у неё появились круги, а нос стал синеть.
– Похоже, у неё аллергия на "Мексидол".

Замятин вошёл, в сопровождении санитара-мордоворота в палату и подал Кейт какой-то пузырёк.

– Эт... Э-э-у... Ш-ш-что это?
– спросила она заплетающимся языком.

– Суспензия для снятия аллергической реакции. Пейте-пейте, вам же лучше будет.

Кейт послушно выпила всё, после чего взобралась с ногами на кровать и какое-то время бездумно, как маятник, покачивалась взад-вперёд.

Замятин оставил палату и вернулся в свой кабинет. Тут только он заметил, что через оконное стекло за интерьером и находящимися там людьми, следят чьи-то любопытные узкие глаза. Доктор уже знал, кто это, поэтому безошибочно определил парня по кличке Форточка. Это был щуплый якут двадцати шести лет. Горожане его недолюбливали, поскольку он всюду совал свой нос и намеревался что-то выведать. Лицемерить он умел на "ура", чем очень походил на киплинговского Табаки.

Доктор открыл окно и рявкнул:

– Форточка! Ну-ка иди сюда!

Тот завертелся, как юла. Трусоват был Форточка, все это знали, Замятин - в том числе. О нём он говорил с долей снисходительности, дескать нельзя винить шакала в том, что он - не волк и не лев.

– Ой, з-з-здра-здравствуйте, доктор, а я т-тут шёл мимо, и да-дай, ду-думаю, за-загляну...

– Кому ты тут сказки рассказываешь? Вот что, Форточка, ещё раз увижу, как ты тут носом водишь - вколю такую дозу, что месяц под себя ходить будешь, понял?

– В-всё, бе-бе-без вопросов!
– затараторил этот щуплый с виду якут и сразу сорвался на бег. Бежал, что называется, "роняя тапки".

"Бе-бе, - усмехнулся про себя Замятин.
– Такие на расправу слабы". В обычной жизни доктор выглядел человеком замкнутым и недружелюбным. Некоторые называли его не иначе, как "доктор Менгеле". Ходили слухи, что он собственную жену замучил до смерти. Старожилы говорили, что после смерти жены доктор стал ещё более скрытным и необщительным. Он стойко пережил потерю, но с тех пор совершенно охладел к людям, хотя и старался соблюдать правила хорошего тона при посторонних людях.

Слухи, конечно, но ссориться с Замятиным опасались все - и обычные горожане, и местный криминальный элемент, поскольку он никогда не эпатировал все и вся, но обид не забывал и просто молча копил злобу, надеясь когда-нибудь отомстить.

==========

Глава 6. Семидесятая широта. ==========

Несколькими днями ранее.

В юрте сидели двое - юки и не кто иной, как детектив Ник Кантен. В последний месяц сыщик только и делал, что плёлся вслед за юколами и оленьими упряжками. Каждый день он жутко уставал и надеялся, что когда он доберётся до следующей стоянки юколов, они уже найдут беглянку. Но добраться до таковой было очень нелегко. От оконечности Таймыра до устья Енисея надо было преодолеть метровые снежные заносы и сотни километров пути. Северяне были выносливы и привычны к подобным условиям, но Кантен раз за разом спотыкался и чувствовал себя опустошённым. В какой-то момент он поймал себя на мысли, что хочет сдаться и вновь вернуться в Красноярск.

– Тепло сейчас в Красноярске, - говорил он вечерами в юрте, оставшись один на один с юки.
– Там, понимаешь, весна, всё тает, просыпается. А тут... Тут за сотни миль никого не найти.

Когда, наконец, караван вышел к стоянке, они обнаружили разорённый лагерь. Ни людей, ни оленей, ни какого-нибудь мало-мальски ценного инвентаря. Разграбили подчистую. Найти юколов не удавалось ещё несколько дней, пока, наконец, некоторые из них, добравшиеся до села в устье Енисея, рассказали, что было нападение. Стреляли и даже кто-то кинул гранату, в результате чего одному из соплеменников оторвало ногу. Ближайшая больница находится примерно в часе езды от этих мест. Судя по азимуту, который указал один из кочевников, беглянку стоит искать где-то на семидесятой широте.

– Эх, как не вовремя всё... Во люди, а!
– детектив всё так же оборачивался на юки, сидящего рядом с костром в юрте.
– Хуже зверей, ей-богу! Взяли понимаешь, напали на этих безобидных карликов, выгребли всё подчистую... Прям как в чёрных гетто, честно. Как думаешь, Кейт хоть жива? Надеюсь, сюда цивилизация таки добралась, а то уже тошнит от сырой рыбы и мороженого мяса.

К счастью для сыщика, город, куда увезли Кейт и того покалеченного юношу, был уже близко. Поутру Ник растолкал юки и говорит ему:

– Пошли, мутант, время не ждёт.

Зверёк выбежал вместе с ним и Ник, попрощавшись с юколами, выдвинулся навстречу торчащим башням лебёдок и кранов из порта, служивших ему в данный момент маяком. Кантен ускорил шаг и вскоре очутился в доках, откуда до самого города рукой подать. Голова у него слегка закружилась и едва он достиг жилых кварталов, он почувствовал то же самое, что и тогда, в коце февраля, когда он, сдавшись, добрался до Красноярска.

– Это же... Ты же... Во зараза! Цивилизация-я!
– кричал радостный Ник, не пугаясь перспективы показаться горожанам сумасшедшим. Он добрался до центра города и, зайдя в местное кафе, поздоровался с персоналом. Те с интересом осмотрели этого не совсем обычного гостя. Нет, временами сюда захаживал экипаж иностранных судов из порта, но этот не был похож на моряка - прикид у него самый, что ни есть, туристический. Вот только взгляд диковатый. Кантен подошёл к стойке и, поправив ворот куртки, спросил:

– Пиво есть?

– Не завезли ещё, - был ответ.

– Хорошо, тогда мне кофе.

– Со сливками?

– Сливки да, сливки нужен!

Ник расплатился за заказ и сел за стол. Рядом как раз кстати оказалась розетка. Надо бы телефон зарядить, а то долго рядом не было ни одного гальванического источника.

– Розетка нужен мне. Телефон зарядка дать.

Официантка захихикала от его говора, но всё же кивнула, мол заряжай. Стоило телефону набрать немного зарядки, Кантен включил его и стал проверять журнал вызовов. Ого, двадцать четыре не отвеченных! И номер всё тот же. Этот хам трамвайный Марсон всё никак не уймётся. А вот ещё три с уже известного Нику номера. Никак, миссис Уолкер звонила. "Да, мамаша, представляю, что вы там уже напридумывали себе, - подумал Кантен. Так-так, а меня, часом, заживо не похоронили уже"?
– подумал детектив.
– Вот же...