Syberia 3
Шрифт:
Барахтался долго, а после - исчез! (полковник)
Ты-ы-ы-ы нас не бойся (в унисон)"
Дальше оба старательно пели эту странную, но как нельзя лучше подходящую для пьяных застолий песню, не пропуская ни одного куплета. Нику понравилась песня и он почти всё оставшееся время протяжно завывал эту так врезавшуюся ему в память строчку. Ник уже допился до такого состояния, что просто не ворочал ногами, поэтому в скором времени уснул. А что же полковник? Емельянов оказался хитрее: он не пил, но старательно изображал из себя человека выпившего, самую малость, пол-литра. Когда Кантен заснул пьяным сном, отравив перегаром воздух в комнате, Емельянов оттащил его в подсобку, а сам начал втихую обшаривать его рюкзак и карманы. Ага, вот личное дело Кейт
– Да, алло, - раздался знакомый ему голос.
– Катюша, это полковник Емельянов из Романовска, - облегчённо вздохнул последний. За вами хвост.
– Э-э... Кто вам дал мой номер?
– удивилась Кейт.
– Это не так важно, - уклончиво ответил Емельянов, посчитав, что не следует говорить Кейт о том, что он только что вероломно споил того самого детектива и теперь звонит с его телефона.
– Я ничего ему не сказал. Он идёт следом. Не бойтесь, я сделал всё, чтобы задержать его.
– Спасибо, полковник!
– с теплом ответила Кейт.
– Он не должен нам помешать.
– Да не за что, Катюша, удачи вам в путешествии!
– Вам того же, полковник, - ответила Кейт и повесила трубку.
Емельянов тем временем удалил номер Кейт из журнала вызовов и аккуратно положил вещи Кантена на прежнее место. Главное, чтобы он, как проспится, ничего не заподозрил...
А тем временем, в Нью-Йорке бесновался Марсон:
– Ну где он там?! Он что, напился?!
Марсон и не знал в этот момент, насколько он был близок к истине.
==========
Глава 1. Дело снова открыто. ==========
Сыщик Кантен уже несколько недель шёл след в след за внезапно сорвавшимся в бега сотрудником адвокатской компании "Марсон и Лармонт" Кейт Уолкер. Пожалуй, это было самое долгое и тягостное расследование в его карьере. Он рассчитывал в два-три дня догнать Кейт и убедить её вернуться в Нью-Йорк, но на деле это оказалось куда сложнее, чем предполагал детектив. Временами ему казалось, что он угадывает астрономическое время и без помощи часов, благо Марсон всегда звонил и требовал отчёта в одно и то же время - в десять утра по местному, причём всякий раз звонок Марсона вызывал у детектива приступ нервной дрожи и желание спрятаться куда подальше. Вот и сейчас Ник съёжился, когда его телефон (спутниковый, разумеется), зазвонил. Марсон верен себе - снова минута в минуту позвонил. Сейчас пойдут долгие расспросы-допросы о том, почему Кейт до сих пор не найдена и за что Ник получает свои гонорары. Сегодняшний день не стал исключением. Ник буднично отчитался и, приготовившись выслушивать претензии в свой адрес, глубоко вдохнул. Удивительно, в этот раз Марсон, похоже, уверился, что мисс Уолкер никуда не денется и со дня на день окажется в руках детектива.
– Понимаете, сэр, Кейт всё время опережает меня на шаг - куда бы я ни приехал, выясняется, что она в компании того старика и робота-машиниста уже уехала. Я иду след в след.
– Молодец, Ник, ценю твои усилия, но так ты до конца весны за ней бегать будешь.
– Ну, теоретически вопрос с моим отставанием от мисс Уолкер может решить "вертушка".
– Извините, не обзавелись ещё, - ответил Марсон.
– Ну, тогда извините, сэр - я делаю всё, что могу - я не меньше вашего уже хочу найти Кейт, надоело по тундре шататься.
– Вот и славно. Значит в твоих же интересах найти её живой и здоровой.
– Уже скоро, сэр - мисс Уолкер сейчас приближается к северо-западному побережью полуострова Таймыр. Не думаю, что она полезет куда-то в море.
– Хорошо. Держите меня в курсе. Конец связи.
Ник облегчённо вздохнул и, спрятав телефон за пазуху, открыл окно, чтобы проветрить комнату. На самом деле, он уже несколько дней, устав скитаться по тундре, отсиживался в Красноярске и всё, что он сейчас делал - отслеживал с помощью детектора передвижение механического поезда и сигналы от мобильника Кейт. Красноярск Нику понравился и он решил пока отсидеться здесь, а потом, если повезёт, добраться до Таймыра на самолёте и, наконец,
взять беглянку. Пока же Ник, спокойно прогуливался по оживлённым улицам города. Здешние суета и темпы жизни не идут ни в какое сравнение с Нью-Йорком, поэтому город казался самым, что ни есть, провинциальным с размеренной жизнью и привычными хлопотами. Несмотря на то, что на календаре было только начало марта, весна всё чаще напоминала о себе и теперь на тротуаре был не белоснежный ковёр, а гадкая хлюпающая каша, не дающая ничего, кроме сырости. Вот подмёрзнет через пару дней и тогда по улице нельзя будет ни проехать, ни пройти."Тут говорят, будет выставка экзотических тварей. Сходить что ли"?
– думал Ник. Но пока он, задумавшись, расхаживал взад-вперёд, его ноги изрядно промокли, поскольку ботинки наполнились противной жижей - смесью грязи, воды и снега. Это вмиг испортило настроение детективу. "Не-не, лучше домой. Там пива налью и... Стоп, у меня же нет здесь дома? Тьфу, в номер. Да-да, однозначно - в номер. Посижу и подумаю, что делать дальше".
Под этими словами Ник подразумевал очередное бессмысленное возлияние. Он, вообще-то, не злоупотреблял алкоголем, но иногда забывал напрочь о чувстве меры. Вот и сейчас он, вернувшись в гостиницу, запер дверь, зашторил окна и стал шариться в холодильнике в поисках початой бутылки "Джека" или, в крайнем случае, пива, которым он в последние дни заливал всё: эмоции, страх и чувство тупика. Нередко он просыпался с чувством жесточайшего похмелья, которое проходило только на следующий день, но Ник и не думал завязывать с подобным запоем, благо ему редко приходилось в собственный карман лезть за деньгами на очередную бутылочку хорошего бухла, которого, к удивлению самого Ника, в Красноярске было достаточно - он наслушался немало страшилок про то, что здесь чуть ли не бензин и отраву для клещей продают вместо вина. "Брешут собаки, как не знаю кто", - думал Ник, решив, что сегодня он прикончит ту бутылочку "Джека". Кстати, не время ли обедать? Да, пожалуй. Ник открыл рекламный буклет местной пиццерии и набрал номер. Он понемногу учился понимать русский язык, хотя говорил на нём ещё с огромным трудом, чем вызывал улыбку и смех у местных.
Как только оператор представился, Ник начал медленно, пережёвывая каждое слово.
– Мой нужно пицца. Вы иметь его?
– Да, есть. Вам с оливками или без?
– Оливки нет-нет!
– затараторил Ник.
– Нет оливки!
– Без оливок... Хорошо, где вы находитесь?
– Гос-ти-ни-ца "У-ют", - простягал по складам детектив.
– Комнат один-два-четыре.
– Номер сто двадцать четыре?
– Да, я здесь, - Ник с огромным трудом выговорил адрес, после чего его заверили, что заказ готовится и ему остаётся ждать.
Пиццу доставили на удивление быстро и Ник, расплатившись, закрыл дверь.
– Анчоусы!
– он скорчил страшную гримасу, поскольку с детства ненавидел анчоусов в любом виде - хоть вяленых, хоть добавку к чему-либо. Мысленно проклянув себя за то, что не оговорил это условие, Ник стал остервенело выковыривать рыбок из пиццы и складывать в кулёк, после чего он отодвинул занавеску и, приоткрыв окно, выходящее на задний двор гостиницы, подозвал приблудившегося туда кота.
– Ну, ушастый, иди хавать, - сказал Ник, сбросив ему с небольшой высоты кулёк с анчоусами.
Несколько минут Кантен стоял, бездумно разглядывая задний двор, пока ему не надоело. Весь день Ник, грубо говоря, заливал за обе зенки. Он вспоминал былое: как по субботам любил встретиться с друзьями, посидеть за кружкой прохладного пива, рассказывая не менее прохладные истории. А теперь... Похоже, он связан с этими краями навсегда. Для него было настоящим потрясением, когда он, наконец, добрался до Красноярска. Ощущение было близко к тому, что чувствовал дикарь, попавший в цивилизацию - у Кантена сначала случилась истерика, затем - отходняк.
– Эх, Катька... Ты всю карьеру мне загубила!
– кричал уже изрядно пьяный Ник, надеясь, видимо, что снимок, который он не выпускал из рук вот уже всю зиму, услышит его.
– Куда тебя черти понесли, а? Из-за тебя я теперь в полном дерьме на другом конце света! Ох, попадёшься ты мне...
Договорить ему не удалось - лежащий на кровати телефон зазвонил. Но Ник не ответил, пока не опустошил всю бутылку. А телефон давно надрывался.
– К-кто... Какого хрена?
– ответил заплетающимся языком Кантен.