Сырная магия, или Не хочу без любви!
Шрифт:
— Возвращайтесь быстрее, — напоследок попросили нас. — Без вас тут… — Скучно? — подсказал Рикард. С той стороны раздались звон посуды и забористая ругань повара. — Слишком весело, — хмыкнула девушка. — Кажется, Дрю довел нашего повара. Пойду, посмотрю, чем они там подрались. Не скучайте. Котецио, чмок! Как только любимая Камилла исчезла, кот спрыгнул на пол и с чувством собственного достоинства утопал прочь. Во всем этом было что-то очень теплое и приятное. Разные, непростые, но мы все собрались под одной крышей, и…
— Слушай, а где мама с папой будут жить? В Эрстенграде есть дома? — Пока поживут в “Сырной магии”, я приеду, и поищем. Не ходи сама! И с Крисом не ходи! Сунетесь в мэрию, придется вытаскивать вас из темного и тесного пространства, в простонародье именуемого… — Я поняла! А еще оценила
— Кстати, я тут кое-что нашел. Хочешь, покажу? Любопытство всегда было сильнее меня, поэтому я с готовностью прошла за Риком в свою бывшую комнату, где поверх одной из коробок лежали мои старые коньки. Впрочем, старыми они совсем не выглядели: лезвия сверкали, голубая ткань с серебристыми узорами лишь в некоторых местах немного потерлась.
— Я про них и забыла. — Пойдем гулять. Когда еще выдастся возможность покататься на коньках? Можно будет, конечно, ездить в отпуск в какую-нибудь снежную дыру, но в ближайший год у нас будет только море и сыр. Конечно, я не смогла отказаться. Потребовалось не больше десяти минут, чтобы переодеться и выскочить на задний двор, где небольшая площадка перед домом традиционно была залита и расчищена.
Раньше папа заказывал каток и горку для меня и девчонок. Уна и другие подружки любили приходить к нам в гости. У большинства не было такой территории у дома, так что чаще всего собирались у меня. Высокий забор надежно скрывал нас от посторонних глаз, а окна папиного кабинета выходили как раз на каток, и он мог в любой момент загнать всех домой.
Потом я подросла и катанию на коньках мы предпочитали болтовню и кофейные посиделки. Но папа все равно каждую зиму заказывал заливку катка, а вскоре и установку ледяных фигур. Раньше я
думала, что ему просто нравилось смотреть на ледяную красоту из окна кабинета, а сейчас вдруг пришла мысль — может, он не хотел смириться с тем, что я выросла?
Смеркалось. В этом году композиция изображала сказочный замок, изнутри подсвеченный магическими огнями. Они красиво мерцали в полутьме. Я надела коньки и залезла на верх замка, откуда можно было спуститься по идеально гладкой извилистой горке. Сердце приятно стучало в предвкушении крутого спуска, но я колебалась — не была уверена, что не свалюсь по дороге, все же на коньках не стояла уже давно.
— Спускайся, — крикнул Рикард, — я тебя поймаю! Сам он почему-то предпочел стоять поодаль, в сугробике. Не нашел коньки? Я сделала глубокий вдох и направилась к горке, с визгом устремившись вниз. Рикард ждал в конце дорожки, но то ли не успел среагировать, то ли хотел поржать — я пронеслась мимо и скрылась в сугробе. Что ж, признаю, организовано все было мастерски — в сугроб падать оказалось куда приятнее, чем в стену дома.
— Обещал поймать! — обиженно фыркнула я, выкопавшись из снега. — Ты же не падала. — Я думала, ты тоже пойдешь кататься. — Сырочек, если я выйду на лед, я не доеду до ди Амосов. Я выгуливаю тебя, ибо говорят, что после физических нагрузок не так хочется убивать. — Ой, можно подумать, — фыркнула я. И унеслась на другой конец катка. На самом деле восстанавливать давно забытые умения оказалось потрясающе. Мне почти удалось не падать, только раз я слегка приложилась коленом.
Рикард наблюдал издалека, прислонившись плечом к стене дома. Я старалась рассматривать его украдкой. Одинаковые вопросы, по кругу, снова и снова, отсутствие ответов. Это что ли, взрослая жизнь? Если так, то в наивном детстве было куда проще.
Он был без шапки, и, когда пошел снег, явно замерз. Я хоть и немного злилась, в основном из-за разбуженных встречей с Амалией воспоминаний, совсем не хотела, чтобы вместо поездки к ди Амосам Рикард лежал с температурой.
— Накаталась? Уши отморозила, Сырочек? Он был удивительно хорош, хоть и кутался в теплую зимнюю куртку. Когда я расшнуровывала коньки, вдруг подумалось, что а мог ведь провести время с отцом. Более чем уверена, что у них нашлись бы темы для разговора. Или навестил бывших коллег по службе, или просто отдохнул у себя, не вылезая на мороз, чтобы дать мне покататься. А поди ж ты, откопал коньки
и вид сделал, будто случайно.Я боялась снова делать шаг навстречу, предыдущие два раза кончились не слишком хорошо. Но ведь должно мне хоть сегодня повезти? В порывистом и быстром движении я поднялась и обернулась, чтобы поцеловать мужчину.
Ну, это в теории. Потому что на практике Рикард вдруг решил сделать то же самое, а поскольку мы оба, кажется, не были уверены в своих силах, то и поцелуй немного… не получился. Я вписалась носом прямо в его подбородок. Сначала просто охнула от неожиданности, а потом
почувствовала боль и крупные алые капли окрасили снег.
— Николь! — воскликнул Рикард таким укоризненным тоном, что мне стало ясно — отец из него получится неплохой, а вот муж будет исключительно спящий на диване. — Запрокинь голову! Одновременно запрокидывать голову, сжимать переносицу и смеяться получалось очень плохо, отчего становилось еще смешнее. К тому же я так и не успела переобуться, хоть из коньков выпала и то неплохо. Рикарду пришлось поднять меня на руки и в таком виде занести домой.
Где мама украшала гостиную композициями из цветов. Она, увидев меня и залитое кровью лицо, охнула.
— Что случилось?! Никогда еще меня не преследовали так неудачи. Впору увериться, что и впрямь не судьба. Хотя меня внесли домой на руках, довольно приятно.
— Детка, что с тобой, ты упала? Мама захлопотала вокруг: сначала сбегала за зельями, потом уложила меня на диван, потом начала капать мне в нос капли и прикладывать компрессы.
— Да ладно, — хмыкнул взиравший на эту суету Рикард, — не сломала же, просто разбила. — Хорошо тебе говорить, — буркнула я. — Тебе ничего не будет, ты крепкий! — Сырочек, хруст носика нанес мне тяжелую моральную травму. Он сел рядом и осторожно погладил кончик моего припухшего носа. — Вылечи меня магией, я знаю, что ты умеешь! — Никакой магии! — крикнула мама из кухни. — Тебе еще детей рожать, вот еще придумала! Я сейчас все приготовлю. — Тогда я на праздник не пойду. У меня будет синяк! — Нашла отмазку, — тихо хмыкнул Рикард. — А я думал, жизнь тебя научила, что если ты не идешь на праздник, то праздник идет к тебе. — Издеваешься над больной девушкой? Я, между прочим, об тебя ударилась. — Ну давай я тебе поцелую, где болит, — коварно усмехнулся этот гад. Правда, я за полгода уже научилась отвечать на его подколки: — Нет, когда я обо что-то ударялась, папа демонстративно это “что-то” пинал, мол, с обидчиком разделался. М? — Мне не нравится такая игра, — теперь уже Рикард надулся. — Но мне приятно, что ты решила меня поцеловать. — Толку то, — вздохнула я. — Ничего не вышло. — Лечи носик и поговорим об этом еще раз. Прикасаться к носу было немного больно. К счастью, мама заверила, что горбинки не останется, да и последствия в общем-то несильного удара сойдут буквально за день-другой. Как по мне, применить бы магию, но с мамой спорить было бесполезно. В меня залили несколько зелий и отправили наверх, лежать и отдыхать.
Лежать и отдыхать было скучно. Котецио пристроился под боком и убаюкивающе мурчал. Я то проваливалась в сон, то лежала и размышляла. И все же, несмотря на очередное фиаско с поцелуем, я была довольна вылазкой на улицу. Да и фиаско условное — меня же не обломали… только чуть-чуть побили, ну так это я и без Рикарда могла сделать. Почему-то светлокожие всегда легче прочих
получают синяки и ушибы.
Но надо ж было именно сейчас!
В общем, наутро вставала с нехорошим ощущением, что хоть нос и перестал болеть, припухлость никуда не исчезла. Но я ждала легкую красноту, может, синяк — взял пудру, да замазал. А никак не красную опухшую переносицу и фингал сбоку, как будто я не врезалась лицом в твердую мужскую скулу, а как минимум лицом дверь открывала.
Прибежавшая на мои вопли мама тяжело вздохнула.
— Что ж, придется послать к аптекарю, за мазью. Ох, Николь, я думала, мы с тобой уже вышли из возраста, когда тебе надо прятать разбитые коленки и синяки на лбу. Может, скажешь, как ты так неудачно упала? Сказать, что я пыталась поцеловать жениха, которого сама же и пыталась бросить? Уж лучше еще раз въехать во что-то носом, я краснела от одной мысли, что придется рассказывать о случившемся. Поэтому я, отчаянно пытаясь сохранить спокойствие, пробурчала: