Та-Ро
Шрифт:
– Девушки не должны делать предложения. Это очень неприлично.
– Вот и нет. Бабушка сама выбрала дедушку. Как его... консорта.
– Спасибо, Ли. Мне не нравится такая роль.
– Можешь стать королем, если хочешь.
Воистину нет ничего невозможного для смышленого ребенка.
– Шутница.
– Почему нет? Потому, что ты не человек?
– Ли.
Даниллин поймал ее руки, отцепил от хвоста.
– Ты портишь мне прическу.
– Я придумала! Я придумала!
Захлопала в ладоши. Подобрала с покрывала брошь, полюбовалась благородной игрой камней. И с размаху приложила эмалевый цветок к левому плечу Даниллина.
– Нарекаю вас, сударь,
– Свершившегося.
Тактично подсказал воин.
– Да. И... Если не захочешь, сто раз успеешь отказаться, времени у тебя много!
Улыбалась, немного смущенно, немного робко. Притворялась, что считает шутку удачной. Но пальцы дрожали и застежка впилась в плечо Даниллина, оцарапав его до крови.
– Ой.
– Вот тебе и ой.
Даниллин потянулся, отцепить брошь. Провел рукой по горящей коже, ее немилосердно щипало, точно исхлестали крапивой, да еще и втерли соль в свежие пузырьки. Обычное развлечение у мальчиков в степи. Узор держится несколько недель.
– Ой.
Девочка очень натурально притворялась удивленной.
– Даня. Даня. Этого не может быть. Тинэль не любит мужчин!
– По-твоему я женщина?
Полу сердито, полу возмущенно ОН перевернулся на бок. Брошь исчезла. А на плече сиял знаменитый символ династии. Красочно исполненный, совсем как живой.
– ???
– Не знаю. Это не я. Я так не умею!
– ???
– Она сама!
– И что значит сие... непотребство?
Фиолетовые глаза стали почти черными.
– Она выбрала тебя. Не только я. Понимаешь?
– Бред. Или магия. Твои проделки?
Упала, прижалась личиком к ЕГО спине, заговорила сбивчиво и жарко.
– Няня говорила мне, что Тинэль не просто символ. Видишь, все правда. Так что придется тебе быть моим королем. Понял?
– Ли, я здесь не навсегда. Я не человек. Не принимай меня всерьез.
– Тогда ответь.
– Спрашивай.
Она не задала вопрос. Потребовала.
– Кто ты?!
Строгая и решительная.
– ...
– Молчишь. Знаешь, как это больно? Быть совсем одной. Совсем! Все лгут. И думают только о еде и деньгах. Почти все.
Поправилась она.
– Мне десять лет. Но я прожила уже вдвое больше. Мои сны - вторая реальность. Ты знаешь. Я прочитала всю бабушкину библиотеку. Не маленькую, между прочим. Я могу растягивать ночь насколько захочу. Ты видишь перед собой ребенка. И это тоже правда. Но не вся. Я знаю больше иных профессоров. Честно. Думаю. Думаю. Думаю. Мне не с кем поговорить об этом. Ты читал Пророчества Дамуса Ностра? Он утверждал, что Повелители нас предали. Что ОНИ выбрали путь знаний вместо любви и жизни и ушли на небо. И обрекли этот мир на гибель. Потому, что он придуман для НИХ. И только для НИХ. А ИМ стало все равно. И я вижу впереди, как все исчезает в красной вспышке. Все! Я редко ошибаюсь. Это близко. Очень. Может, я и не успею вырасти. Не волнуйся. Тогда и жениться не придется. Просто будешь вспоминать все, как очередное приключение. Так? Я вижу впереди пустоту. Мрак. Ты думаешь, кто я? Кто?
Она вскочила, прищурилась и велела огню.
– Погасни. Ну.
Пламя умерло.
– Я же сплю. Лежу в своей постельке. Даня! Я искала и не нашла никого. Никого больше. Лежала, смотрела в потолок, думала. А потом, однажды, услышала, как мир вздрогнул и... прогнулся. Когда ты приходишь, что-то сдвигается, меняется. Я чувствую это. Днем я ничего не могу. Почти. Только понять, здесь ты, или нет. Ну, самую малость еще. Позвать птицу. Успокоить злую собаку. Найти потерянную вещь. А ночью...
Ночью я... Вот, смотри. Хочешь, уроню звезду? Какую?Даниллин вздрогнул, перехватил узкое запястье.
– Не надо. Я верю. А звезды... Они живые. Не убивай их.
Свернулась клубочком под боком. Тихо попросила.
– Не бросай меня.
– Не брошу.
– Правда?
– Ты для этого затеяла всю эту... чушь?
– Ага.
– И что мне теперь с цветочком делать? Сотри, что ли.
Она с великолепным пренебрежением пожала худыми плечами.
– Ни за что.
– Отшлепать тебя хорошенько.
Перевел взгляд с лохматого затылка на остывающий камин. Вот попал в переплет. Угораздило. Час от часу не легче. Звезды она гасить умеет. От нечего делать. Вдруг пришел холод. Звезды? Звезды. Может ли человеческий ребенок быть угрозой для НИХ? И если эта тайна известна не только ЕМУ? Варианты? Вспомнилась ночная тварь, едва не убившая ЕГО, недавно. Даниллин облизнул пересохшие губы.
Когда хочется выпить, лучше заняться этим в компании приятного тебе человека. Не с чужими же людьми надираться. Последнее дело. Даниллин вернулся в образ пожилого ветерана и отправился искать Марка. Булочник нагло врал, что ведать не ведает нового адреса своего бывшего работника. Окунаться в замусоренное, жирное сознание не хотелось, а иначе мысли не прочтешь. Впрочем, можно узнать правду иным путем. Всего то и хлопот - взять булочника за нос, немного подергать, потом встряхнуть хорошенько. Очень помогает память освежить.
Марк, не пустился во все тяжкие, как бывает с людьми, хапнувшими легких денег, не поселился в дорогой гостинице, снял скромную комнатку у небогатой вдовы, воспитывающей целую кучу детей, заплатил за год вперед, накупил книг. Даниллин ожидал скорее бурного загула и быстрой траты "стипендии". Обнаруженный им за чтением классического трактата о стихосложении, в своей прежней скромной одежде, юноша буквально потряс знатока человеческой породы. Каковым Даниллин себя давненько считал.
– Молодец. Хвалю.
– Чай будете?
– Давай.
ОН засиделся у без пяти минут школяра. Марк сетовал.
– Рановато мне в студенты. Читаю с трудом. Буду науки попроще штудировать. Арифметику. Письмо.
– А сие?
Даниллин невежливо схватил и подбросил на ладони трактат для начинающих поэтов.
– Купил из любопытства. Поспешил. Ничего не могу разобрать. Уж больно мудреная книга. Еще чаю?
– Хватит. Лопну.
– Это вы то?
Дело кончилось тем, что Даниллин увлекся и начал читать свои собственные вирши столетней давности.
– Глухой скрипач опять порвал струну.
Моя судьба - вот черная лошадка.
И книжному капризному уму
Сплошное горе. Рассмеюсь украдкой.
Какая разница? Раз вечность лишь песок,
Стекающий в часах на этажерке.
Когда-нибудь проломит мне висок
Снежинка или розы лепесток.
Когда-нибудь, когда наступит срок,
Мне искрой стать в прощальном фейерверке.
– Странные стихи. Чьи?
– Забыл.
Марк не поверил, покачал рыжей головой, вышел к хозяйке, попросить ужин на двоих. Пока его не было, Даниллин рассеянно перелистал руководство по рифмоплетству. Вернее редкий перевод оного на латыньский. (Даниллин и не подозревал, что появились серьезные книги - доступные разумению любого грамотного человека. Не так давно, лет пятьдесят назад, латыньскую письменность всерьез обзывали купеческой. То есть для грубых торговых записей исключительно, пригодной.)