Та-Ро

И прежде, чем вновь взять безвольное тело несчастного существа, ОН подарил. Женщина, сейчас она была самой обыкновенной женщиной, выгнулась и застонала в ЕГО руках. С каждой судорогой острого наслаждения из нее уходил чужой, внушенный ужас. Короткий крик освобождения, и вот она открыла глаза.

– Повелитель.

Даниллин уже не слышал, отпустил долго сдерживаемую часть себя на волю. Обрушился на распростертое под ним тело, с бездумной слепой страстью. Вбивая в постель, с яростным нетерпением, почти свирепо. Ему ответили, подхватывая темп, с такой счастливой готовностью, которая может быть выше любого опыта. И получилось. Четырехрукое, четырехногое существо забилось на скомканных простынях в пароксизме невероятного слитного, мощного восторга.

– Повелитель.

ОН улыбнулся, уже начиная вспоминать, и не дойдя до истинной боли. Он осознал СЕБЯ, вдохнул СИЛЫ, и легко коснулся злых шипов в ауре женщины, разделившей с ним удовольствие.

– Оставить как есть? Убрать? Говори.

– Что?

Не поняла она.

– Слепить совсем новое тело или подправить это?

– Но...

– Говори.

– Это невозможно.

– Да ты что?! Ха-ха.

Даниллин бесцеремонно провел рукой по животу случайной подруги. Под ЕГО пальцами родилось потрескивающее сияние. Оно увеличилось, потекло вниз, распространяясь вширь, обхватило бедра, колени, щиколотки. Мелькнули, показавшись из-под тающей шерсти чудовищного вида трехпалые когтистые лапы, и съежились, склеились, превращаясь в милые босые ступни.

– Неплохо получилось.

Похвалил ОН себя. Не дождавшись благодарности от онемевшей женщины. Потрепал ее по нежной бледной щеке, на которой зажегся румянец. Встал. И вспомнил до конца, абсолютно все, сразу.

Боль согнула ЕГО пополам.

* * *

ОН лежал на полу, скрючившись в позе эмбриона, обхватив колени руками. ЕГО била дрожь. Через судорожно сжимающееся, до объемов человеческого, и распахивающееся до нормального сознание проносились образы. Не успел, опоздал. Скот тупоголовый. Не успел. И в безвременье проиграл несостоявшийся бой со смертью. Как последний болван. Ведь получилось, почти получилось, весь свой потенциал вложил в рывок, вытянул за собой девочку, даже поговорил, подержал в объятиях - Ли. Малышка.

Твой дракон хотел сжечь страницу в книге судеб и написать заново.

ОН лежал нет, уже не на полу, голова на мягких женских коленях, батистовым платочком вытирают пот со лба, ласковые теплые пальцы. ЕГО укрыли одеялом, и обнимая успокаивают?

– Не надо Повелитель, не уходи в горе, не умирай. Ты можешь все. Ты можешь все, это правда.

ОН разлепил веки, опухшие от невыплаканных слез, спросил, и воздух ободрал саднящее горло.

– Кто ты, утешительница?

– Чудовище. Крир.

– Бывшее. А на самом деле?

– Я только чудовище. Ты не слышал о крирах? Никогда не была ребенком, девушкой. Меня придумали и воплотили. Наделили разумом, немного чувствами.

– Как тебя зовут?

– У меня нет имени.

– Дарю. Будешь Зимой.

– ...

– Зима. Не нравится?

ОН сел, шумно выдохнул последние остатки воздуха из загорающихся от боли легких. ЕМУ хотелось не уйти, это было невозможно, теперь, а умереть. При чем по-настоящему. Даже не узнаешь, что там с основой. Пережил ли ОН Первичный эту эскападу. Навряд ли. Даниллин не чувствовал вины перед первичным собой. То, что ОН узнал, то за что сражался было важнее всего. И когда чья-то невидимая рука смахнула с доски фигурку зарвавшегося дракона. ОН не пожалел себя. Ерунда. Одним, черт их всех подери Повелителем больше, одним меньше.

Но мир без Ли не стоил ни гроша...

– Повелитель!

ЕГО бесцеремонно и свирепо встряхнули, саданули кулаком под ребра, заставляя дышать. В стройном женском теле Зимы силища сохранилась прежняя.

– Повелитель!

– Ну что еще?

Зима строго и уверенно смотрела в глаза Даниллина.

– Девочка, которую ты потерял - жива.

– Что?

– Ты успел пробиться в безвременье. Натворил бед по дороге. Потребовал ее жизни у смерти. И почти победил.

– Половинная победа. Нечто новое. Я такого не понимаю.

– Это называется ничья. Пока. Будет вторая попытка. Как положено.

– Кем положено?

– Хранителями. Твою девочку убрали с поля. Понимаешь?

– То есть?

– Она далеко. В мире, который не существует. На помойке.

– Что?

– Мир - каким он мог быть без вас. Мир, которого нет. Представляешь?

Даниллин призадумался. Механически протянул руку, вынул из воздуха одежду. Натягивая штаны и рубашку, обуваясь, ОН лихорадочно размышлял. Не замечая восторга в глазах Зимы. Ходили слухи, что существующий лишь в воображении Всевышнего, придуманный для Повелителей мир - не единственный вариант событий. Даниллин читал вполне удобоваримые трактаты на эту скользкую тему, сочиненные предками. Давно, когда ИМ еще было интересно просто жить. Давно, когда ОНИ не имели и тени нынешней мощи. Когда просто рождались, учились, творили и умирали. Когда принимали истинный облик по своей прихоти, капризу, из желания наказать или припугнуть непокорных человечков. В те далекие, очень далекие времена, мир без НИХ не казался такой уж крайней глупостью. Вроде бы некоторые из НИХ умели проникать в него, забавы ради, ненадолго. Считая, правда, что путешествуют по дважды воображаемому пространству. Так? Помойка вселенной?

– Зима.

– Ты сильнее всех! Ты.

– Почему?

Не понял Даниллин, не сразу включаясь в диалог, из которого выпал, задумавшись. Раньше с НИМ такого не происходило. Совсем очеловечился. Болван.

– Никто из вас, в одиночку, здесь не способен творить. Ничего. Ни себя, ни вещей. Ты - можешь.

В голосе облагодетельствованной им женщины плескалась радость.

– Где здесь, кстати?

– На изнанке мира. Здесь все вывернуто. Ни у кого из ВАС тут нет и капли силы.

Даниллин решил не обращать внимания на неувязки и нестыковки. Нет и нет. И наплевать.

– Оставить тебя? Вынести в мир? Человеческий, я имею ввиду.

У нее задрожали губы. Поверила, мгновенно. Испугалась.

– Я чудовище. Морок. Что мне делать с людьми?

– Ты нормальна. Абсолютно. Если я перелил силы, дольше проживешь. Ненамного. Вот и вся разница. Ну, отвечай.

– Я крир. Не человек.

– О, Господи! Закрой глаза. Не вздумай подглядывать! Отшлепаю по мягкому месту, неделю сидеть не сможешь. Поняла?

Подошел к туалетному столику. Золото. Золото. Золото. Взял браслет, толстый, тяжелый. Вернулся к девушке с волосами цвета молока и алебастровой кожей. Присел рядом. Колени их соприкоснулись. Зима вздохнула тихо и нежно. Даниллин не стал отстраняться, еще обидится, бедняжка, положил браслет на ладонь, вдумчиво посмотрел на него. Точно изморось изнутри проступил ртутно-серый налет, мгновение, другое. Украшение стало серебряным.

– Держи.

Она, не открывая глаз, послушно надела блестящую безделушку.

– А теперь посмотри на свою руку!

Девушка взвизгнула, дернулась. Даниллин перехватил ладони, не позволил сорвать браслет.

– Не мечись. Успокойся. Разве тебе больно? Только честно?

Она покачала кукольно прекрасной головой, по бледному личику лились слезы.

– Нет. Нет.

Даниллин прокомментировал с легкой ехидцей в голосе.

– Какие еще доказательства тебе нужны, так называемое чудовище? Криру, серебро сожгло бы кожу до кости.

– Так не бывает. Чудовище всегда чудовище!

– Будешь есть серебряной ложкой, носить серьги. Что угодно. Ты человек.

– Не может быть.

– Пластинку заело?

Наконец, красотка опомнилась.

– Как ты это сделал? Со мной?

– ...

– Как ты это сделал?

– ...

– Как?

– Пластинку заело?

Опять повторил Даниллин скучным голосом. Зима встряхнулась, точно мокрый котенок, одновременно смешной и грациозный. Глаза сияли. Спросила уже о другом.

– Как мы выйдем отсюда?