Та-Ро
Шрифт:
– Просветишь? Что ж я натворил такого страшного?
Поудобнее устроился в постели. Подбил себе под бок шелковую подушку. Одеяло сползло, обнажая живот. Даниллин не стал ничего поправлять, изобразил готовность слушать.
– А вот и твой чай.
Расторопная служанка, ненастоящая - насквозь прозрачная, водрузила на постель крошечный гибрид столика и подноса, затем бесшумно исчезла. Растаяла на самом деле. Магия. Только этого не хватало. Впрочем, у него были крепкие нервы. Очевидно. Ведь он не стал визжать.
Чашечка выглядела нелепо в руке воина. Из такого кукольного сосуда
– Спасибо. Кто ты, кстати? И каким путем я попал в этот райский уголок?
Дама поднялась, платье не платье, пеньюар не пеньюар, прозрачное кружевное одеяние, окутывающее ее стройную фигурку соскользнуло на покрытый мозаикой пол.
– Однако.
Прямо от остроконечных дерзких грудей все ее тело покрывала густая белая шерсть.
– Нравлюсь ли я тебе, гость?
– До сих пор.
Коротким жестом ОН провел линию поперек тела.
– До сих пор, выше всяких похвал. Бесподобно.
– А дальше?
Она пересекла комнату, цокая то ли когтями, то ли копытами. Шерсть на ногах была чрезмерно густой, до самого пола, казалось дама надела меховые брючки-клеш. Замерла у постели.
– Все сейчас зависит от твоего ответа, гость.
Было в ее тоне нечто очень убедительное. Но мужчина отказался запугиваться, бесцеремонно велел.
– Тогда стой, где стоишь. Я тебя не рассмотрел.
Сел на постели, свесил ноги и принялся оглядывать существо сверху вниз и снизу вверх с видом знатока живописи, изучающего новый шедевр художника. Критиковать? Хвалить? Пожать плечами, типа сойдет? Скользкое шелковое одеяло съехало на пол. Даниллин размышлял вслух.
– Классные пропорции. Такое ощущение, что тебя нарисовали. Двигаешься очень легко, сильные мышцы. Привыкла убивать? Это твоя потребность? Или ты лишь инструмент чьей-то воли? Живая игрушка? Откуда, печальные и думающие глаза? Какая то загадка, честное слово. Ты держишь подбородок с редким достоинством. Этого не выработать. Врожденное? Я уважаю ум и характер. Кажется, ты не обделена ни первым, ни вторым.
Наконец ОН подвел итог.
– По-своему ты очень красива, и функциональна. Только, прости, в моем отношении к твоему телу есть некая, уже моя собственная патология. Ты мне нравишься, и это меня беспокоит.
Существо уставилось в глаза воина, потом опустило взгляд. Не заметить возбуждения голого мужчины невозможно.
– Ты не лжешь, гость. Это хорошо. Я кажусь тебе привлекательной.
– А в чем, собственно смысл? Ты меня сначала изучала, потом пугала. Что дальше?
Даниллин подобрал не вовремя улизнувшее одеяло и целомудренно набросил на колени. Существо отступило, и быстро, слишком быстро подхватило свое кружевное блестящее одеяние. Темп движения был невероятным.
Миг и перед Даниллином стоит прежняя хрупкая прекрасная женщина.– Спасибо гость.
– За что?
В длинных глазах красавицы промелькнула вспышка бессильной ярости, направленной, впрочем, не на Даниллина.
– Ты мужчина. Настоящий.
– Господи. Ты из-за этого?
ОН подбородком обозначил кивок на ту часть своего тела, которая теперь пряталась под одеялом.
– В некотором роде.
– Ну, знаешь. Это не делает человека мужчиной.
– А что еще?
В ее голосе прозвенела издевка. Даниллин похлопал по постели рядом с собой.
– Вижу по тебе, что ты меня не боишься. И за свою честь постоять уж как-нибудь сумеешь. Так что садись поближе. Шепни мне на ушко.
– Что именно?
– Кто ты, кто я, что я здесь делаю, как попал, как выбраться? Что за хрень творится? А?
Теперь она улыбалась. Маленький рот походил на нежный цветок. В глазах появилась теплая искра.
– А ты сам меня не боишься?
Даниллин ответил весело.
– Трепещу просто, как невинная девушка в лапах пьяного гусара.
– Переход ненадолго стер твою память. Осталась самость, мужская сила, кураж, характер, ум. Ты мне тоже нравишься, человек. Ведь сейчас ты всего лишь человек. И я тоже нахожу такую реакцию патологической.
Она вернулась еще быстрее, чем отступила. Исчезла и появилась уже рядом, с краю постели. Медленно наклонилась к самому уху воина.
– Ты в большой опасности, гость. Тебя решено убрать.
– Этими руками?
ОН взял бледные запястья и потянул даму к себе. Нежно и настойчиво.
– Да.
– Тебе это очень нужно?
Она ухмыльнулась.
– Тогда отказывайся. Живой я гораздо интереснее. Честное слово.
Ее губы были злыми и нетерпеливыми. ЕГО опытными и нежными. Ее шерсть, такая грубая с виду, оказалась шелковой. Дама настойчиво стремилась оказаться сверху, понукать, управлять, иметь.
И какое-то время ОН не спорил, позволяя ей сбросить первое невысказанное бешенство, выложить злобу в быстром и сильном темпе скачки. Гримаса ярости обезобразила нежное личико, из под губ показались клыки. Странно. Целовал и не заметил.
– Подожди.
ОН крепко взял ее за талию, остановил, повалил на себя.
– Я не тот, кого ты ненавидишь. Я другой.
И что с НИМ такое случилось? Страха не было, сплошное желание утешить. Точно нашел в кошмарном месте маленькую девочку и собрался вывести оттуда. Руки гладили узкую спину, зарывались в мягкую шерсть на бедрах, ласкали, успокаивали. Она зажмурилась, попросила тонким голосом.
– Убей.
– Пообещай не сопротивляться.
ОН шутил. Она не поняла, кивнула. Из под стиснутых век пролились слезы. Даниллин высвободился, уложил свою странную партнершу на спину. Положил ладони на два твердых холмика.
– У тебя очень красивая грудь. Просто чудо.
– Убей.
– Позже. Об этом позже.
Потянулся, прильнул к напряженному соску, с таким удовольствием, какого и сам не ожидал. Мир вокруг сдвинулся. Застыл, заструился в ином ритме и направлении. А потом к Даниллину пришла Сила. ОН понял, что может не просто многое, почти все.