Таганка: Личное дело одного театра

Б. Ш. Окуджава. Я уже выступал на обсуждении этого спектакля. Сегодня я смотрел его в третий раз. Раз от раза он становится все лучше и лучше. Я подумал о том, что Министерство культуры сыграло положительную роль, предоставив театру достаточно времени, чтобы провести большую работу и во многом изменить спектакль к лучшему. Но сегодня мне кажется, что спектакль вполне созрел и может удовлетворить всех, не исключая Министерство культуры^[1065].

В. Н. Шубкин^[1066]. Я очень волнуюсь. Артисты вложили много сердца в этот спектакль. Мне, как социологу, хотелось бы сказать, что мы не вполне учитывали некоторые стороны таланта Высоцкого. В день похорон я понял, как мы ошибались — вся Москва двинулась в сторону театра. Талант Высоцкого глубоко пророс во все слои народа. Его любили интеллигенты, летчики, рабочие. Он великолепно чувствовал наше общество. Он был великим социологом, понимал страты^[1067], легко входил в любую социальную микросреду и сумел все это отразить в своих образах. До спектакля меня волновала репрезентативность выбора — можно ли выбрать из его наследия материал для спектакля? И можно ведь это сделать неадекватно: можно взять лихие, военные, гражданские, лирические стихи — он безграничен как жизнь. Внутренний облик Высоцкого в моем представлении полностью совмещен с тем, что я увидел в театре. Поразителен эффект присутствия Высоцкого в спектакле. Мне все это время казалось, что он где-то рядом, что он сейчас шагнет со сцены в зал. И есть еще одна сторона спектакля, которая для меня, как социолога, представляет собой особое значение. У нас сейчас в некотором роде затаскали, затискали понятие нравственности. Если под этим очень важным углом зрения присмотреться к этому спектаклю, то окажется, что он несет для молодежи такой заряд нравственности, что не использовать его — просто грех.

Б. А. Можаев. Я не раз видел этот спектакль и говорил о нем. Четыре месяца прошло с того момента, как он создан, и видно, что он состоялся. ‹…› Высоцкий вырос в спектакле в исполинский рост как поэт, песенник, художник. ‹…› Его секрет таится в словах Достоевского: «Правда выше Некрасова, выше Пушкина, выше народа, выше России, выше всего, и оттого служить надо только правде, независимо от тех трудов, потерь и гонений даже, которые может испытать художник»^[1068]. Этому великому завету следовал Высоцкий и следует театр, поставивший этот замечательный спектакль. Хочется верить, что этот завет примут люди, от которых зависит судьба спектакля.

А. М. Володин^[1069]. В этом театре время от времени происходят поступки. Таким поступком является сейчас поэтическое представление «Владимир Высоцкий». Этого спектакля ждут очень многие. Очень сложно было решиться на такой поступок. Высоцкий создал собственный богатый мир. Придет время, и нашу эпоху будут изучать по приметам его мира, созданных им образов. У него есть истинная трагичность и подлинная веселость. Не смешочки с игрою, а игра с горечью и со смехом. Когда слушали Высоцкого,… «да, это про меня», — думал каждый^[1070].

Для одного — «постою на краю!»^[1071], для другого — смешное, для каждого — свое. На своих концертах Высоцкий всегда отделен рампой от зала, — он и аудитория, он и кто-то. В спектакле актеры вынесли на сцену то, что было для них личным … и каждый зритель находит в себе Высоцкого, Высоцкий сливается с залом. Творчество Высоцкого очень метафорично. И ваш театр метафоричен. Пустые кресла на сцене — сильнейшая метафора^[1072]. Каждый воспринимает ее по-своему. Для меня это стулья, оставшиеся пустыми после войны, — на них могли бы сидеть те, кто не вернулся. Артисты вполне могли бы спеть для этого пустого партера — для тех, кто не вернулся с войны.

Мне не нравится, когда Высоцкого называют поэтом-песенником. У меня ощущение, что это высокая классическая поэзия. Такое количество игры слов… Кажется, что невозможно уместить столько рифм. Его трагические стихи сравнимы по глубине со стихами Тютчева. Спектакль раскрывает Высоцкого как поэта. Зрители должны встретиться с поэзией Высоцкого, с чувством, с мыслями…

Л. С. Кюзаджан^[1073]. Я видел спектакль не первый раз. И каждый раз из зала выходил потрясенным, ошеломленным. Сегодня здесь говорят о Высоцком и о спектакле — это трудно разорвать. В этом спектакле полная слитность — монолит спектакля и личности поэта. Если сравнивать поэтические спектакли Театра на Таганке, то последний спектакль, мне кажется, выше спектаклей о Пушкине и Маяковском. У каждого есть свой образ Высоцкого, в этом спектакле есть обобщенный и, на мой взгляд, действительно правильный образ поэта. Театр раскрывает творчество Высоцкого от его первых уличных песен, в которых он начинается как поэт, до проникновенных лирических и гражданских стихотворений, с которыми он подошел к рубежу своей жизни.

Мы, историки, социологи, как и писатели, остро ощущаем бумажный голод. К счастью, магнитофонные пленки пока не столь дефицитны. Записи Высоцкого есть практически в каждом доме. Голос Высоцкого в спектакле использован так, что дает единственно правильное представление о нем на сцене. Спектакль театра глубоко нравственен и патриотичен. Но, конечно, это не квасной патриотизм. Это патриотизм человека, жившего одной жизнью со своим народом.

Р. К. Щедрин^[1074]. Я из числа тех, зрителей, кто смотрел спектакль в первый раз, и я не очень был осведомлен о том, что делается вокруг спектакля. Спектакль меня глубоко потряс, взволновал. Высоцкий — это феномен, загадка, магия. Постичь феномен может только высокое искусство. При похоронах Высоцкого мы испытали большое потрясение. ‹…› Если сравнивать, то на похоронах Шостаковича людей было в десятки раз меньше. Этот феномен Высоцкого пытаются осознать и определить. Мы сегодня увидели замечательно выстроенное театральное зрелище. Замечательные актеры выступают, замечательная рука Юрия Петровича чувствуется. Мне странно, что спектакль не угоден. ‹…›

М. П. Ерёмин. Я хочу говорить про потери. Вот мы говорим, что выросло зерно, и не доехало, — не то что до стола, а до элеватора, — сгнило, пропало. Зерно ценно,… но оно-то не уникально, зерно получается не талантом, а трудолюбием… А вот произведение искусства отличается талантом, оно всегда уникально. А произведение театрального искусства, это вообще… — несколько душ,… создавших в едином порыве НЕЧТО. И приходит человек, совершенно посторонний и этим страданиям, и этому горению, и отрицает это произведение на основании каких-то посторонних соображений, трусости — не перед теми, кто посмотрит спектакль, не перед людьми, а… даже не знаю перед кем. Спросите его, перед кем он трусит, — он не скажет что-нибудь вразумительное. Стыдно говорить об этом, стыдно…^[1075]

Я этот спектакль видел три или четыре раза, и каждый раз с одной и той же реакцией. Перед смертью я скажу, что мне повезло в жизни, что я узнал этот театр, актеров, которые тут работают. ‹…›

Как можно сказать, что это «играли роли»? Демидова играла роль? Демидова исповедовалась… Губенко, Золотухин, — все это нечто единое… ‹…› Это не просто новый шедевр это уже новая … Таганка. …мы уйдем, а Любимов с актерами останутся одни. Каждый из нас вернется к своим делам и будет радоваться, что ему удалось увидеть этот спектакль.

(С явным надрывом, обращаясь в сторону Любимова.) Юрий Петрович, может быть, сочинить какую-нибудь жалобу, письмо какое-нибудь? Мы в дурацкой растерянности. Мы присутствуем при уникальном [явлении], из ряда вон выходящем, стоящем над жизнью, в которой мы мельтешим, и не знаем, кому об этом сказать.

Юрий Петрович, похвалы излишни. В Вашем лице всей труппе и всем актерам — нижайший поклон (кланяется). Если бы миллионы могли бы посмотреть этот спектакль, они со мной согласились бы полностью. Низкий вам поклон!

С. Ю. Лукьянов^[1076]. Я первый раз видел спектакль. Не буду повторять слова, которые уже были сказаны. Да, это было потрясение. Из зала уходишь другим человеком. Слияние, единство театрального коллектива, свидетелями которого мы были, тот образ Высоцкого, которого мы знали и ждали, — да, сейчас он сойдет со сцены, — это было чудо. Не случайно вспоминали Достоевского. Необычайна нравственная сила спектакля, необычайна его правдивость, — это сродни Достоевскому.

Я впервые услышал сегодня о всех коловращениях вокруг спектакля. Будет стыдно всем нам, будет горько (а такие примеры были), если он отложится в долгий ящик. Юрий Петрович, я хочу верить, что этого не произойдет. Огромное спасибо всему театральному коллективу и Вам.

Б. А. Ахмадулина. Этот спектакль — некий художественный эксперимент. Не хочу, чтобы он плохо завершился. ‹…› Похвалу артистам я могу сказать в другой раз, потому что я с ними встречаюсь. Юрия Петровича я тоже вижу довольно часто и могу сказать, что в последние дни он выглядит более уставшим, чем некоторое время назад. Здесь упоминались какие-то фигуры. Почему я никогда не скрывала своего лица, своего почерка? Где они? Почему не удостоили своим присутствием ни режиссера, ни литераторов, которые пришли, видением своего лица, обнаружением своих фамилий?^[1077] ‹…›