Таганка: Личное дело одного театра
Шрифт:
Я ничего против Вас именно не имею. Просто я не понимаю, как в такой сложной ситуации можно действовать такими простыми, примитивными, если не сказать грубыми средствами. Это все равно, что прийти чинить рояль…
Ю. П. Любимов. …с кувалдой…
Р. П. Кречетова. Да.
Кстати о том, что Высоцкий — поэт, мне сказали шахтеры, которые из самых сложных шахт пришли в геологический институт, на подготовительное отделение. ‹…› Им давали ознакомительную анкету со стандартными вопросами, в том числе: „Кто ваш любимый поэт?“ И т. д. На что они отвечали: Высоцкий. Их поправляли, указывая, что вопрос — о поэте, а они называют певца. На это они отвечали: „Нет, Высоцкий — поэт. Это Вы говорите — „певец““.
Эту ситуацию все равно придется решать. В России это не первый случай, когда внедрение поэтической индивидуальности в народ
Реплика. Кольцов тоже шел в основном через народ, хотя, правда, его поддерживали…
Р. П. Кречетова. А здесь — уникальный случай, когда народ говорит: „Это наш поэт!“, а Вы говорите: „Нет!“
Ю. П. Любимов. Вы видели, как его хоронил народ? Или и это проглядели?
Я все это им говорил в инстанциях, даже в более высоких. Приводил такой аргумент.
Меня генералы на китайской границе просили, чтобы я привез им Володю. Я отвечал: „говорят — не надо“. А они мне: „Мы все это возьмем на себя. Он солдатам нашим нужен. Когда они слушают его, они будут в случае необходимости защищать нашу землю по-настоящему, смело и мужественно“. И это я говорил в инстанциях.
Вот почему у меня не выдерживают нервы, и я говорю заместителю начальника: „Если Вы не хотите с нами разговаривать, уходите“. Я ведь вижу — он не понимает. Может быть, я нехорошо себя веду, но он ведет себя совсем неприлично… Ему бы в другом месте работать, а не в искусстве.
Р. П. Кречетова. Нужно исходить из предложенной театром ситуации, …будем обсуждать, менять, дорабатывать…
Л. А. Филатов. Я не могу все-таки понять формулировки: отсутствие гражданской позиции. Поскольку в данный момент Вы представляете соответствующие инстанции, Вы можете мне прямо ответить на этот вопрос?
В. М. Самоиленко. Я сейчас Вам отвечать не буду. Мы говорили с Юрием Петровичем в субботу.
И. К. Шевцов[1031]. Я присутствовал при этом разговоре и свидетельствую, что вопрос об искажении облика поэта и отсутствии гражданской позиции не стоял. Ваша формулировка, тон разговора представляются неуважением к коллективу театра.
В. М. Самоиленко. Спасибо за обсуждение. Я понял позицию театра. Я вам все достаточно ясно сказал.
Л. А. Филатов. Ничего не ясно.
(Самоиленко и другие товарищи из Управления уходят из кабинета.)
Н. Н. Губенко. Зря Вы уходите от разговора по существу.
Р. М. Беньяш[1032]. Четверть века я член Союза советских писателей, член ВТО, член Худсовета Большого драматического театра им. Горького в Ленинграде. И ни разу я еще не была в таком положении, когда бы нас, писателей, критиков, не пожелали бы вначале выслушать с тем, чтобы потом выступали должностные лица. С такой неуважительной ситуацией я не встречалась!
(Разговор по существу спектакля, советы, пожелания и критические замечания продолжались в кабинете Ю. П. Любимова.)[1033]
Председатель Художественного Совета
Главный режиссер театра Ю. П. Любимов[1034]
Итак, к годовщине со дня смерти В. Высоцкого спектакль был готов. Однако Управление культуры не допустило его к показу, а Любимов и Дупак получили выговоры. Для того чтобы зритель увидел „Владимира Высоцкого“, Ю. П. Любимову пришлось обращаться к Ю. В. Андропову[1035].
Вспоминает Ю. П. Любимов:
„А разговор с Андроповым был очень конкретный, точный. Я напомнил ему: „Может, вы меня забыли, Вас беспокоит, Юрий Владимирович, такой-то“.
Сказал: „Не забыл, я все помню[1036]. Почему Вы обращаетесь ко мне? У Вас есть министр…“ Я говорю: „К нему обращаться бесполезно“. Он знал, по какому вопросу я обращаюсь. Он говорит: „Ваши аргументы — почему Вы обратились ко мне и почему это должно быть решено положительно“. Я ему сказал свои аргументы: что все равно это придет в его ведомство, потому что это вопрос политический, и вопрос международный, и вопрос престижный для государства и для атмосферы, и внутри — и внегосударственных отношений, а так как Вы занимаетесь и тем, и этим, то вопрос неизбежно придет к Вам. Поэтому я считаю, что с государственной точки зрения это необходимо решить положительно. И я надеюсь, что Вы мне поможете“. Он мне сказал: „Да,
я с Вами разговариваю, как товарищ. Называю Вас: товарищ Любимов. Я думаю, Ваши аргументы убедительны (я говорил еще, конечно, ряд аргументов более конкретных). Но я прошу Вас сделать все возможное, чтобы избежать скандала, потому что сочетание трех факторов: Таганки, Высоцкого и Вас — чрезвычайно опасное сочетание“. Он в смысле… чтоб не было Ходынки, чтоб это все не повернулось против всех нас: и театра, и меня… Что вдруг какой-нибудь скандал, и кого-то сомнут, кого-то вдруг помнут, кого-то заберут и т. д. …‹…› …я говорю, ну, завтра… Он еще спросил…: „Вы успеете?“ Я говорю: „Мы успеем“. Я говорю: „Впрочем, извините, я забыл, что … завтра суббота“. Он говорит: „Ну и что?“ — „Но вы все разъедетесь по дачам“. Он говорит: „Кто Вам нужен — будут в кабинетах“. Я сказал: „Во сколько?“ Он говорит: „Когда Вы хотите их видеть?“ — „Ну, я вообще их видеть не хочу“. Он говорит: „Я не шучу“. Я говорю: „Я понимаю, что ВЫ не шутите… Ну, в 10 можно?“ — „Приходите точно, они все будут сидеть“. И дальше все было, как он сказал. Но они и тут попытались… они опять меня жали: чтоб я это убрал, это убрал… Это переделал, это туда, это сюда… И так далее, и так далее, и так далее… ‹…› Они делали вид, что … они все по доброй воле. ‹…›Было два кордона войск, и пускали по пропуску и по паспорту. Я забыл и пропуск и паспорт, и меня задержали в первом кордоне и не пускали дальше, но я сказал, что без меня там не пойдет, а там много людей, которые должны видеть, что это пошло. Я говорю: „И вам попадет“. Тогда он сказал: „А Вы этот самый?“ Я говорю: „Этот самый“. Он говорит: „Минутку“. Тогда явился другой, начальник, который может решить вопрос, посмотрел на меня и сказал: „Пойдемте за мной“. И провел меня в театр. Без билета, без паспорта»[1037].
Разрешение было дано на один показ.
Осенью 1981 года началась борьба за то, чтобы спектакль вошел в репертуар театра. Были посланы письма чиновникам разного ранга; одно из них было адресовано министру культуры П. Н. Демичеву.
Кандидату в члены Политбюро ЦК КПСС Министру культуры СССР Товарищу П. Н. Демичеву
№ 256
20 октября 1981
Уважаемый Петр Нилович!
Дирекция, партийная и профсоюзная организации театра решили обратиться к Вам, Петр Нилович, зная внимательное и заинтересованное отношение Министерства культуры СССР к выпуску поэтического представления «Владимир Высоцкий», помня, что только после вмешательства Министерства культуры СССР во взаимоотношения между театром и Главным управлением культуры исполкома Моссовета было принято конструктивное решение о показе поэтического представления 25 июля с. г.
Творческое наследие замечательного советского актера, певца и поэта Владимира Семеновича Высоцкого вызывает неослабевающий интерес нашего народа, широко пропагандируется советскими органами печати, кино, радио, телевидения.
По замыслу театра, поэтическое представление «Владимир Высоцкий» должно стать первой попыткой театрального исследования творчества поэта. Идея создания поэтического представления принадлежит всему коллективу театра. Она возникла в первые же дни после кончины Владимира Высоцкого, творческая жизнь которого была неразрывно связана с Театром на Таганке. Поэтому осуществление такой постановки мы понимаем как свой прямой долг.
0 ходе работы над поэтическим представлением на всех ее этапах театр регулярно информировал Главное управление культуры исполкома Моссовета, Ждановский РК КПСС и другие организации, приглашая их принять участие в работе, учитывая ее нетрадиционный экспериментальный характер.
13 октября с.г. с целью определения дальнейшего пути работы над поэтическим представлением, театром была проведена рабочая репетиция, на которую были приглашены представители Управления театров Министерства культуры РСФСР, Главного управления культуры, расширенный состав Художественного совета. 14 октября Главное управление культуры исполкома Моссовета, представители которого не присутствовали на репетиции 13 октября, издало приказ, запрещающий дальнейшую работу над поэтическим представлением «Владимир Высоцкий» и также объявляющий строгий выговор с предупреждением директору и главному режиссеру театра за неоднократные нарушения решения исполкома Моссовета «№ 14/5 от 24.03.1970 г. „Об утверждении порядка формирования репертуара и приема новых постановок в театрах и концертных организациях Главного управления культуры“».