Таких не берут в космонавты. Часть 3
Шрифт:
Черепанов взглянул на спинки кресел первого ряда, схватился за голову.
— Представил, — пробормотал он. — Ещё и Юрий Гагарин здесь будет. Только этого мне и не хватало…
Глава 21
Три месяца спустя.
22 мая 1966 года. Дворец культуры имени С. М. Кирова
Я сидел на деревянной лавке в арьерсцене. Вдыхал растворённый в воздухе табачный дым. Прислушивался к пению женского хора «Ударницы»,
Слышал и беседу сидевших рядом со мной участников ансамбля художественной самодеятельности «Буревестник», чьим солистом я числился с конца февраля этого года.
Парни обсуждали состоявшиеся сегодня в Кировозаводске праздничные мероприятия. Я чувствовал по их голосам: музыканты нервничали перед выходом на сцену.
— Эдик, ты уже видел Гагарина?
— Когда? Я с самого утра здесь, вместе с вами. Моя сеструха его видела. Сегодня днём. Уже доложила мне об этом. Видела Юрия Алексеевича издалека, почти не рассмотрела его лицо. Говорила, что он маленького роста. Он с трибуны выступал, на площади Дзержинского. Там народу было — мама не горюй! Сеструха рассказала: все норовили пробраться к трибуне и к Гагарину поближе. Чуть не случилась давка.
— Зря мы не пошли.
— Да ладно. Все ноги бы нам оттоптали.
— Эдик, а здесь, в зале? Здесь ты уже посмотрел на него?
— Не-а. Я выглядывал в зал. Но отсюда его не видать.
— Девчонки говорили: он в первом ряду сидит. В центре.
— Не. Я не увидел.
— Сейчас увидим. Со сцены.
— Ага. Посмотрим на него.
— Что-то я волнуюсь, парни.
— Все волнуются. Не ты один.
— Все, кроме нашего Васи. Вон, смотрите. Его как будто и не волнует, что нас сейчас сам Гагарин будет слушать.
— А чего ему волноваться? Он ещё малым был, когда в Кремле выступал. Он же сам нам об этом рассказывал.
— Вась! — окликнул меня звонкий голос Эдика.
Я посмотрел на парней из ансамбля — те нервно переминались с ноги на ногу, пыхтели сигаретами.
Эдик меня спросил:
— Вася, ты совсем не волнуешься?
Парни скрестили взгляды на моём лице.
Я пожал плечами и ответил:
— Чего мне волноваться? Мы с вами на эту сцену уже не первый раз выходим. Да и эту песню мы неплохо отрепетировали. Всё будет хорошо, парни. Выдохните. Расслабьтесь и получайте удовольствие.
— Легко сказать: расслабьтесь… — пробормотал Эдик.
Эта его фраза мне напомнила о Лёше Черепанове, который на сцене так и не «расслабился».
Три месяца назад мы с Алексеем Черепановым вполне уверенно исполнили для явившейся нас послушать Вероники Петровны пять музыкальных композиций. Моргуновой наше выступление понравилось — она не поскупилась на похвалы. Уже на следующий вечер Вероника Петровна познакомила нас с числившимся при Дворце культуры ансамблем народной самодеятельности «Буревестник». Парни из «Буревестника» были старше нас (работали на тракторном заводе). Поначалу они не слишком обрадовались нашему появлению — до первой совместной репетиции, когда они услышали мой Голос.
А вот музыкальные способности Черепанова парней не впечатлили. Мне показалось, что Лёша этому факту искренне обрадовался. Несколько дней он мне доказывал: выступление на сцене ему не нравятся.
Говорил, что с удовольствием бы взглянул на Юрия Гагарина. Но только не со сцены Дворца культуры. Доказывал мне, что ансамбль «Буревестник» не нуждался в дополнительном «клавишнике». Заверял: в случае необходимости поднимется вместе со мной на сцену — окажет мне поддержку. Доказывал, что сейчас такой необходимости не было. В итоге я согласился с его доводами.Восьмого марта мы с Лёшей снова выступили на концерте в сорок восьмой школе. Исполнили пять песен. Во второй части концерта я полюбовался на свою двоюродную сестру, которая к тому времени освоилась в роли театральной актрисы. Иришка блистала на сцене: это признала даже черноволосая Галина, подруга покинувшей сорок восьмую школу Светы Клубничкиной. Не случайно именно Иришка в финале концерта получила в награду за своё выступление самое большое количество букетов (три букета красных гвоздик для двоюродной сестры оплатил я — подарили их Лукиной «обычные зрители»).
После восьмого марта моя жизнь сделала очередной поворот: начались почти ежедневные репетиции с ансамблем «Буревестник». Генка, Лёша, Надя Степанова и примкнувшие к их компании братья Ермолаевы после школы засиживались дома у Лукиных. Вот только я на этих посиделках присутствовал редко. Потому что сразу после школы ехал во Дворец культуры имени Кирова. Частые репетиции не стали для меня в новинку. Да и не были они теперь такими же изматывающими и напряжёнными, как репетиции в мою бытность участником детского хорового коллектива, существовавшего при Гостелерадио СССР.
Двенадцатого апреля состоялось моё первое «официальное» выступление на сцене Дворца культуры в качестве солиста ансамбля народной самодеятельности. Мы тогда исполнили три песни. Зрителям наше выступление понравилось. Перед концертом в честь дня рождения Владимира Ленина моё имя уже красовалось на афише. Там написали: «Василий Пиняев и ансамбль 'Буревестник». Я пусть и числился ещё с марта месяца в составе «Буревестника», но даже на концертах обязательно произносили мою фамилию — на этом настояла Вероника Петровна (она будто считала: советские граждане помнили мои детские выступления).
На праздничном первомайском концерте мы с парнями из «Буревестника» снова отметились тремя песнями. Эти же песни мы спели со сцены Дворца культуры и девятого мая. Перед торжествами в честь трёхсотлетнего юбилея Кировозаводска нас внезапно расстроили: на праздник пригласили известных артистов из Москвы и из Ленинграда — наше участие в концерте оказалось под вопросом. Вопрос с нашим выступлением решился, когда Веронике Петровне Мироновой сообщили: праздничные мероприятия в Кировозаводске посетят «важные» гости из столицы, в составе которых приглашён и Юрий Гагарин.
Вот тогда и решился вопрос с нашим участием. Потому что у нас в репертуаре была «подходящая» песня. Об этом нам Вероника Петровна сообщила лично. Она сказала, чтобы мы настраивались. Заявила: мы выйдем на сцену лишь один раз. Парни из ансамбля восприняли это известие так, словно нас пригласили не на хорошо знакомую нам сцену во Дворце культуры имени Кирова, а в Государственный Кремлёвский дворец. Пять дней подряд мы отрабатывали на репетициях только одну музыкальную композицию, точно не исполняли её до этого ни разу. В эти дни я стал для парней «образцом спокойствия».