Таких не берут в космонавты. Часть 3

Иришка тряхнула волосами.

— Вот и я так подумала, — сказала она. — Думаю, что на сцене мне понравится. Может, и мне поаплодируют так же громко, как хлопали сегодня тебе. Во время концерта сегодня я подглядывала в зал. Видела, как вы с Лёшей стояли на сцене. Зрители восхищались вашим выступлением. Вы казались такими… будто бы знаменитостями.

Лукина улыбнулась, спросила:

— Вдруг и у меня так же получится? Чем я хуже Клубничкиной? А ведь даже ей аплодировали!

Иришка вздохнула. Погладила меня по руке.

Она нерешительно улыбнулась и сказала:

— Как думаешь, Вася? Мне согласиться? Генка пообещал, что поможет.

Я услышал в голосе сестры жалобные ноты.

Ухмыльнулся, ответил:

— Соглашайся. Ты ведь и сама этого хочешь.

— Хочу. Но побаиваюсь: вдруг не получится? Тогда Генка решит, что я хуже Клубничкиной.

Я покачал головой — потёрся волосами о наволочку.

Левой ладонью накрыл пальцы Иришкиной руки.

— Сестрёнка, ты не хуже и не лучше Клубничкиной, — сказал я. — Ты другая. Ты — Иришка Лукина, моя двоюродная сестра. Именно так о себе и думай. Никак иначе. Все эти сравнения оставь для неуверенных в себе людей. Пусть они измеряют свою красоту линейкой, взвешивают свой ум на весах. Сестрёнка, новые вызовы и задачи — это прекрасно. Попробуй. Ведь ты же этого хочешь.

— Хочу, — едва слышно ответила Лукина.

Я заметил, как она нерешительно улыбнулась.

— Тогда вперёд, сестрёнка. Иди на сцену. Только прими совет: не будь Клубничкиной. Света Клубничкина — плохая роль. Играй Ульяну Громову и прочих персонажей пьес. Но только на сцене — не в жизни. В жизни будь сама собой. Потому что именно тебя выбрал Генка Тюляев. Помни об этом. Ему не нужна другая — ему нужна ты. Пусть другие тебе подражают. Оригинал всегда лучше копии.

Лукина дёрнула плечом, фыркнула.

— Вот ещё. Я и не собиралась Светке подражать.

Иришка выдержала секундную паузу и добавила:

— Потому что Клубничкина дура.

Иришка шумно вздохнула.

— Завтра же скажу Генке, что попробую…

— Не пробуй, сестрёнка, — поправил я. — Сделай.

— Ладно, — согласилась Лукина. — Скажу Геннадию, что поучаствую в пьесе. Это будет интересно.

Иришка снова посмотрела мне в глаза.

— Проверю обе системы, — сказала она. — Узнаю, какая мне больше понравится: система Станиславского или система Чехова. Надеюсь, что утру Тюляеву нос. Потому что он плохо отозвался о подходе к актёрскому мастерству Михаила Чехова. Назвал его систему ненадёжной. Но я-то понимаю: Генка говорил это потому, что Михаил Чехов преподавал за границей.

Лукина встала с кровати, поправила платье.

— Спасибо, братишка, — сказала она. — Ты мне очень помог. Как и всегда.

Она улыбнулась и пожелала мне спокойной ночи.

— Спокойной ночи, сестрёнка, — ответил я.

Иришка шагнула к шкафу. Снова замерла.

— Мы с Генкой сегодня поцеловались, — едва слышно сообщила она.

Взглянула на меня и уточнила:

— Это Генка меня поцеловал. В губы. Когда мы прощались около подъезда.

Лукина затаила дыхание.

— Тебе понравилось? — спросил я.

Иришка дёрнула плечом.

— Не знаю. Я толком ничего не поняла.

— В следующий раз разберёшься, — сказал я.

Заметил, как моя сестра кивнула и мечтательно улыбнулась.

— Наверное, — сказала она. — В следующий раз обязательно разберусь.

* * *

Утром в четверг двадцать четвёртого февраля главной темой разговоров учеников десятого «Б» класса стало возвращение нашей классной руководительницы.

Разговоры о том, что в Новосибирске Лидия Николаевна вышла замуж, стихли после рассказов Черепанова. Лёша посоветовал одноклассникам «не молоть ерунду». Он в общих чертах пересказал услышанную нами от самой Лидии Николаевны историю о её замужестве и об «ошибочной» похоронке.

Уже на следующей перемене эта история перекочевала из нашего класса в другие. К Черепанову (как к главному эксперту по истории семьи Некрасовых) подходили ученик десятого «А» и одиннадцатых классов, забрасывали его уточняющими вопросами.

* * *

На перемене после урока физики я заглянул в спортзал, где у десятого «А» завершился урок физкультуры. В тренерской комнате я застал Илью Муромца. Принёс ему извинения за украденный нож. В качестве компенсации вручил Илье Фёдорову добытый во время стычки с Романом Шипулей трофей — сказал, что для нарезки хлеба «выкидуха» вполне сгодится.

Иванов от моего подношения не отказался. Он пару раз опробовал работу механизма самодельного выкидного ножа. Особого восторга по поводу моего подарка физрук не выказал (хотя и бросил нож на полку рядом с блестящими кубками). Хмурый Илья Фёдорович посмотрел на меня и заявил, что одной только «выкидухой» я за свой проступок не рассчитаюсь.

Затем Физрук будто бы неохотно похвалил моё вчерашнее выступление. Поинтересовался, приму ли я участие в концерте в честь Международного женского дня.

Он выслушал мой ответ, кивнул.

Иванов указал на меня пальцем и заявил:

— С тебя песня, Пиняев. Посвятишь её моей жене. Договорились?

Я кивнул и ответил:

— Сделаю, Илья Фёдорович. Не вопрос.

Иванов чуть сощурил глаза.

— И чтобы в этой песне ты мою Наташку тоже как-нибудь обозвал, — потребовал он. — Пусть там тоже будет что-то такое нелепое… наподобие этой твоей Смуглянки. Ты меня понял?

Илья Фёдорович покачал головой и признался:

— Меня уже трясёт от этой дурацкой клички. Звучит-то как!.. глупо: Смуглянка. Спасибо тебе, Пиняев. Удружил. Ведь было же у меня нормальное прозвище: Илья Муромец…

* * *

Пятым уроком сегодня (вместо занятий литературой) нашему классу поставили немецкий язык. Об этом нас ещё в среду предупредил Максим Григорьевич (он заявил тогда, что с удовольствием недельку отдохнёт от общения с нами).

Обсуждение личной жизни нашей классной руководительницы к тому времени не закончилось — поэтому ученики десятого «Б» встретили классную руководительницу любопытными взглядами.

Мы дружно и радостно прокричали:

— Guten Tag, Лидия Николаевна!

— Guten Tag, liebe Leute! — ответила Лидия Николаевна.

Она улыбнулась и прошла к своему столу.

Я отметил: вчера мне не почудилось — Некрасова действительно выглядела моложе, чем до поездки в Новосибирск. Да и её улыбка мне впервые показалась не просто доброй, а ещё и весёлой.

Весь урок я любовался похорошевшей Лидией Николаевной. Посматривал и на свою сестру Иришку — та заметно волновалась, потому что её позвали на репетицию спектакля: сегодня после уроков.

После звонка Лидия Николаевна задержалась в классе.