Таможня дает добро

Ответ он получил неожиданно. В центре круга возник вихрь призрачный, едва различимый на фоне берега, заметный только по дрожанию воздуха. Размеры его были невелики — метров двадцать в поперечнике и около сотни метров в высоту, и пока Роман всматривался в это удивительное явление — вихрь дрогнул и пропал в тусклой вспышке, а на его месте, в самом центре появился корабль. Большой трёхмачтовый парусник с белым корпусом, украшенным широкой зелёной полосой от носа до кормы — он возник вдруг, ниоткуда, и Роман не успел уловить момента его появления.

Удивительно, но никто больше не обратил на это внимания. Ни матросы, копошащиеся на палубе, ни люди в лодках, ни капитан по-прежнему торчащий на мостике парохода — а ведь все они несомненно, всё видели! С опозданием Роман сообразил, что их пароход тоже побывал в центре загадочном круге. Ну да, разумеется — там он и стоял, когда он пришёл в себя. После чего — дал ход, отполз на километр с небольшим, после чего встал на бочку, где сейчас и стоит…

Что же, выходит, и они появились тут точно таким же таинственным образом? И явление большого корабля ниоткуда, в самом прямом смысле из воздуха — для местных обитателей дело привычное, ничем не примечательное? Похоже, что так оно и есть…

На паруснике тем временем началось движение. нижним, самым длинным реям разбежались фигурки матросов. Вниз поползли тяжёлые желто-бурые прямоугольные полотнища парусов, выгнулись, ловя ветер, судно и медленно, неохотно двинулось прочь из круга, в сторону прохода в волноломе, возле которого по-прежнему чернела на воде калоша броненосца. Роман проводил его взглядом и повернулся к таинственному кругу, намереваясь продолжить наблюдение. В том, что рано или поздно терпение его будет вознаграждено, молодой человек почему-то не сомневался, и даже нашарил за поясом смартфон. Заряд батареи семьдесят процентов, повербанк залит под завязку — так почему бы не запечатлеть такое поразительное явление на видео? Журналист он, в конце концов, или кто?

Дожидаться долго не пришлось. В течение следующих двух часов призрачный вихрь трижды возникал над водой — возникал, крутился несколько мгновения и бесследно пропадал, всякий раз оставляя вместо себя очередное судно. В первый раз это был архаичного вида пароход — с облезлой носовой фигурой под форштевнем, двумя мачтами, и огромными, выкрашенными с белый цвет решётчатыми кожухами. Он тоже не задержался в кругу — зашлёпал плицами колёс и пополз прочь, но не ко входу на внутренний рейд, а вдоль волнолома, где и встал возле свободной бочки. Видимо, подумал Роман, этот пароход, как, впрочем, и их собственный — своего рода транзитники, не собирающиеся задерживаться в порту. И если он прав — то продолжат ли суда свой путь обычным порядком — или их отбытие будет сопровождаться ещё какими-нибудь спецэффектами?

Второй визитёр возник в круге спустя четверть часа после парохода — ничем не примечательная двухмачтовая шхуна с похожей на будку надстройкой на высокой корме. Шхуна, едва выйдя из круга, вздёрнула все паруса, когда-то ярко-зелёные, а теперь выцветшие под действием солнечных лучей, морской соли и ветра, и направилась к дальнему выходу из пролива — это уж точно не были транзитники, у них дела под здешними небесами. И ещё одну деталь он отметил — за несколько секунд до появления вихря, маяк производил серию их трёх-четырёх ярких, постепенно затухающих вспышек. Роман мысленно завязал узелок на память — будет повод поломать голову на досуге как связаны эти два явления, и связаны ли они вообще?

Следующего визитёра он ждал больше часа. Роман уже решил, что в таинственной череде загадочных появлений наступил перерыв — возможно, регулярный, предусмотренный неким графиком? — и полез в карман за шоколадным батончиком, которыми он предусмотрительно запасся в судовом буфете. Потому он и пропустил возникновение третьего вихря, а когда поднял глаза — в центре круга стояло самое необычное судно из всех, что он когда-либо наблюдал своими глазами, вживую. Потому что точно такую посудину — широкую, седловатую, с высоко задранными носом и кормой, и парой мачт, стоящих не одна за другой, а попарно, поперёк корпуса судна — он видел на экране телевизора, когда в прошлом году решил посмотреть амазоновский сериал «Кольца власти». И паруса были такие же — перепончатые, как у китайских джонок, словно крылья то ли драконов, то ли гигантских летучих мышей… Несколько минут Роман ошеломлённо рассматривал визитёра, а когда на палубе засуетились, разворачивая паруса по ветру, крошечные фигурки — вскинул к глазам бинокль, едва ли не всерьёз ожидая увидеть блеск нуменорских доспехов. И разочарованно вздохнул, обнаружив вместо них полуголых матросов, отличавшихся от прочих своих собратьев, разве что красноватым цветом кожи и полным отсутствием волос на головах.

Крылатый корабль, как и парусник, двинулся ко входу на внутренний рейд, намереваясь, видимо, присоединиться к стоящим у причалов судам. Темнело; ночь быстро спускалась на гавань и город быстро, как это в Средиземноморье или Крыму. Маяк загорелся ярче — но не острыми, колющими глаз вспышками, а ровным, ярко-белым светом. Роман, вернувшийся к наблюдению за загадочным кругом (зона прибытия, как он его назвал), обнаружил, что возле бакенов появились лодки. Всего их было три; маленькие, на одного гребца, они несли на корме по тускло светящейся лампе, вероятно, керосиновой или масляной. Когда лодка подходила к очередному бакену — гребец оставлял вёсла и зажигал от фонаря лампу на его верхушке. Один за другим засветились все бакены и Роман залюбовался тем, как огоньки колышутся, отражаясь в воде, как пересекает круг светлая дорожка' — но не от луны, а от возвышающегося на утёсе маяка. маяка.

Он любовался этим зрелищем минут пять, гадая заодно, почему на небе не видно луны — то ли они попали сюда аккурат в новолуние, то ли её тут вообще нет, как явления природы — как вдруг обнаружил, что одна из лодок идёт в сторону парохода и вот-вот с ним поравняется. До лодки было метров сто, не больше, и Роман даже без помощи бинокля мог разглядеть гребца. Им оказался подросток, судя по сложению и росту, лет двенадцати. Лица он видеть не мог — мальчишка сидел к нему спиной, и укреплённая но носу лодки лампа бросала отсветы на оранжевую, с белым шнуром на плече, рубашку.

Лодка, прикинул Роман, должна пройти метрах в десяти от судна. До воды недалеко, метра два с половиной от силы невысокий, до воды недалеко, метра два от силы — но если просто спрыгнуть вводу, всплеск наверняка привлечёт внимание людей на палубе. Правда, там сейчас довольно шумно — матросы на корме возятся с якорной цепью, перекрикиваются грохочут кувалдами, зычно распоряжается боцман — такая какофония способна заглушить звуки и погромче. Но нет, рисковать не стоит — лучше спуститься тихо, по канату, а потом плыть наперерез лодке. Главное, чтобы его не заметили уже на воде — но тут уж ничего не поделать, надежда на то, что полубак закроет пловца от посторонних взглядов. Лодка всё ближе, до неё не больше тридцати метров — всё, тянуть больше нельзя… Роман воровато огляделся, ухватил кончик троса, уложенного возле лебёдки аккуратной бухтой и медленно, чтобы нечаянно не плеснуть, свесил за борт. Секунда, другая… лодка приближалась, он видел, как мальчишка-гребец сгибается и разгибается, орудуя вёслами. Канат коснулся воды — пора!

— Эй, Рамон, ти куды? Скупатьися хочешь, або в ухилянты подався? Ни, мы так не домовлялися!

Матросы на корме гремели цепями, поэтому он не услышал, как подошёл Микола. Роман обернулся — и уткнулся взглядом в тризуб на груди под распахнутой камуфляжной курткой, висящий на плече автомат и гнусную ухмылку. Думать было некогда, говорить не о чем — он прыгнул на украинца с места, оттолкнувшись обеими ногами, выставив руки перед собой. Удар пришёлся в диафрагму — бандит, явно не ожидавший отлетел и с размаху приложился затылком о лебёдку. Что-то хрустнуло, тело бандита (Роман тоже не удержался на ногах и свалился вместес ним) обмякло — потерял сознание, свернул шею, проломил череп? Разбираться времени не было; он вытащил из штанины «Беретту», уткнул ствол бандиту в грудь, напротив сердца, и навалившись сверху, трижды нажал на пуск. Выстрелы прозвучали глухо — вряд ли за грохотом на корме кто-то мог их услышать. Тело бандита дёрнулось, изогнулось в конвульсии и замерло; Роман запихнул его между лебёдкой и люком, на то место, где сам недавно прятался от шторма, старательно укрыл брезентом и обернулся. Шлюпка уже поравнялась с форштевнем, всё, тянуть больше нельзя!

По канату он спустился на руках, упираясь подошвами в борт. Пистолет, который Роман забыл спрятать в карман или назад, под штанину, больно впивался в ладонь — из-за этого он едва не сорвался и не полетел в воду. Но обошлось — бесшумно соскользнув с троса, он оттолкнулся ногами от борта, моля небеса о том, чтобы не привлечь к себе внимание всплеском, рябью на «лунной» дорожке, протянувшейся от маяка. И снова обошлось: гребец заметил его и подработал вёслами, развернув лодку так, чтобы борт её заслонял пловца от парохода. Роман закинул внутрь сначала пистолет — тот загремел по решёткам-пайолам на дне лодки, — и перевалился сам, стараясь как можно сильнее вжаться в планширь. И только тут понял, что лодочник может и не захотеть забрать его с собой. И что тогда делать — прыгать за борт и топиться, не дожидаясь, когда это проделают с ним побратимы убитого бандита?