Танат 2

— Я вам не враг. Я не уничтожил ни один эотул. Твоих друзей можно вернуть. Вон у вас кефл, давай сложим их камни и отнесём в безопасное место. Особенно у твоих соплеменников по расе. На дисках ведь яд. Потом поговорим, ладно.

Мойра вдруг наклонилась и схватила шипомёт, но я не двинулся с места. Только слегка улыбался.

— Да кто ты такой? Откуда ты взялся?

— Меня зовут Нико. Я спасал других в прошлой жизни. Это было моим призванием — защитник и спасатель. Так и умер, наверное. Я помню многое из своего прошлого, но не всё. Из-за этого изъяна вестников и убрали. Они стали вспоминать себя и стали опасными, понимаешь? Ваш клан борется с Творцами, но вы воюете с тенью. Их нет.

— А в Узле ты тоже был?

— Нет, но я догадываюсь, что здесь хочет найти Даргул — дорогу в Центр. Потому я здесь. Я предлагаю перемирие. Сегодня было уже много смертей.

Я ожидал, что Майра или опустит оружие, или выстрелит в меня. Дим орал, что надо действовать, девушка опасна, но он ошибся. Как и я.

— Вы с ним похожи, вестник Нико. Раньше он тоже был таким, но потом всё изменилось. Танат переломает и тебя, а Даргул уже не изменится. Я его знаю, он хочет…

Майра вдруг замолчала и грустно улыбнулась.

— В этом мире нет удачи, Нико, а потому я не хочу видеть, как и ты падёшь. Но спасибо за предложение, воин.

Приставив шипомёт к подбородку, Майра выстрелила.

Глава 23

Хотел бы я сказать, что был настолько быстр, что легко добежал до Майры, перехватил ствол шипомёта и отвёл его в сторону. Что легко преодолел расстояние в несколько метров, которое было между нами. Ведь я стал невероятно быстрым и действительно достиг девушки за считаные мгновения. Вот только когда я отбил оружие в сторону, крепкий костяной шип уже вылетел из макушки вместе с кусками мозга и костей черепа.

— Да чтоб вас всех разорвало! Зачем?

Это я кричал, уже подхватив падающее тело девушки. Приседаю и бережно кладу её на пол. На лице Майры застыло безмятежное выражение, уголки губ были приподняты в лёгкой улыбке, а бельма глаз смотрели прямо перед собой. Из правого ока скатилась слеза, когда я машинально провёл рукой по лицу, прикрыв веки. Да, она бы меня не пощадила, но так хотелось завыть или сломать что-нибудь. С последним проблем не было. Вскакиваю, подбегаю к ближайшей стене и начинаю колотить по костяным рёбрам, что как шпангоуты торчат внутрь.

Удар, ещё один, и ещё. Раздаётся треск, замираю и тяжело дышу. В который раз спрашиваю себя, что не так с этим миром? Здесь выживают сильнейшие? Хрень и говно всё это. Нет здесь нигде силы. Только страх перед самой жизнью, где нет надежды и просвета. Каждый старается выжить, но даже сбившись в банды, группы, кланы — все эти разы всё равно одиноки. Теперь я отлично это понимаю. Майра мне это показала. Пусть и сложно читать нечеловеческое лицо, где вместо глаз два белых пятна, но тоску у меня получилось различить. Из года в год, из века ввек провести жизнь в сражениях с химерами, следуя за навязчивой мечтой авторитарного лидера — такая себе жизнь.

И тут появился тот, кто ведёт себя нетипично для этого мира. Не знаю, что она увидела в моём взгляде, что прочла на лице, но одно она поняла чётко: я не лгу. Может, она и хотела выслушать меня, но испугалась. Даргул и остальные — вот причина её ужаса. Ранее она держалась Знающих потому, что спасалась от Творцов и их охотников. Кто знает, может быть, она могла штурмовать в прошлом один из шпилей. В этом здании, например, погибли все её друзья и близкие. Погибли окончательной и страшной смертью. Потому она и кричала, что не вернётся обратно. Рабство у Творцов, которым служили димортулы, против служения делу безумного лидера озлобленных фанатиков. Тшир, который поймал Стрелка и руководил этим отрядом, как раз из таких.

Я интуитивно понимаю, что Майра, которая жила так долго, поняла меня, прочитала, как открытую книгу. И испугалась, что есть альтернатива её нынешнему существованию. Пусть и призрачная. Только теперь служить Даргулу она спокойно уже не смогла бы. Тому, кто распял Стрелка и насильно влил ему в глотку некий эликсир, заставил смотреть на гибель товарища и просто ломал охотника за головами.

Может, я ошибаюсь, но мне кажется, что я прав. И тут меня пронзает мысль: а как Майра могла гарантировать, что её эотул не пересадят? Бросаюсь обратно к её телу, переворачиваю и буквально разрываю когтями загривок, вырывая кожаное яйцо. И вовремя, так как полость стала заполняться какой-то густой и шипящей жидкостью. Похоже, что это некая кислота. Конечно, а что ещё? Ведь, как мне уже известно, мозг лишь «процессор», который помогает вместилищу души взаимодействовать с оболочкой раза и окружающим миром, но никак не носитель сознания.

Тут с просветом ситуации помог не только мой опыт аналитика, который перед проведением операции по зачистке очередного реликта Последней войны проводит кучу времени в архивах. Знания Дима, которые он получил, работая карателем Творцов, сыграли немалую роль в понимании мотивов действий Майры. Удивительная вещь — нам теперь доступен не только боевой, но и по сути аналитический транс, что происходит незаметно. Однако результаты такого совместного мозгового штурма налицо.

Например, сейчас я закончил паковать эотулы погибших в кефлы, которые они несли с собой, и наблюдаю за тем, кто всегда появляется так неожиданно. Будто не мимо проходил и обнаружил меня, а целенаправленно и осмысленно следил. Нет, это не тот, чей незримый взгляд я периодически ловлю затылком, а кое-кто другой.

— Так, приятель, печень кого-то из этих ребят я тебе не дам. И не проси, так как это другое. Да ты ещё и прошлую не сожрал.

Натыкаюсь на полный укора взгляд прожорливого ушастика — зверька пого. Да, зверёк, как я уже понял, он не простой. Прозорливый. Даже слишком.

— Зато могу поделиться вот этим. Это то, что ты у Дриса из-под морды стащил. Нравится ведь, да?

На моей вытянутой ладони лежит несколько серых драже. В реальности, с отключённым монохромным фильтром, этот местный аналог сладостей имеет зеленоватый оттенок. По мне так они приторно-сладкие, но пого, как я сейчас припоминаю, ел их с таким довольным выражением морды, что у меня нет сомнений — он пробовал этот вид рациона разов и раньше. Вкусняшки ему были не в новинку.

Пого протянул лапку, но только он взял одну горошинку, как я резко сжимаю кулак, ловя поганца в ловушку. Ушастик смотрит на меня, пытается вырваться, но я молчу. Потом, когда поднимаю его воздух на вытянутой руке, в этих глазах появляется страх.

— Поговорим, засранец прожорливый? Только не изображай из себя тупую скотину. Та бы не поняла, что я хочу лишить одного Жруна самой нужной вещи.

Говорю это, а из левой руки вылетает клинок, который целит монстрику в живот. Однако я забыл, что Жрун на языке Таната означает вовсе не обжору, а скорее неудержимого кобеля. Глаза пого расширились от ужаса, он крепко сжал ноги и прикрыл пах свободной лапкой.

— Только не пипу! Не надо! — верещит перепуганный мут, а не обычный моб. — Я всё скажу. Ури тебе не враг, странный вестник.

— Не враг? — возмущено кричу я, подбросив мутанта и перехватив его руками за пояс. — Тебе кто приказал кефл сгрызть, лишенец? Кто заказал Тэй и её ребят? На кого ты работаешь, скотина?

С каждым вопросом сильно встряхиваю поганца. Не со злобы, чтобы он в себя не пришёл и сориентировался в ситуации. Чёрт, вот только столкнувшись с изменёнными мобами, точнее, похожими на них как две капли мутами, я начал что-то понимать. Амфибии, шавки, химеры, те гориллоиды — внешне почти неотличимые от прототипов создания, но более умные и физически развитые боевые особи. Из Макса и его собратьев ведь хотели создать аналог сторожевых собак. Так почему, взяв за основу домашнего зверька, не создать особь для шпионажа?