Танцор смерти. Дорога домой. Полет орлов. Исав
Шрифт:
Буби побледнел: «Они были расстреляны, рейхсфюрер?»
— Слишком много чести для такого отребья. Нет. Фюрер отдал четкий приказ: удушить рояльной струной. Нет, полковник, мать вашего друга, прекрасная баронесса, не вошла в их число. Против нее недостаточно улик.
— Понятно, рейхсфюрер.
Буби направился к двери, но Гиммлер его окликнул: «Я бы посоветовал вам, Хартман, подумать о своей дружбе с бароном. Вы ценный работник, но незаменимых людей нет».
Макс сидел в баре «Адлона» и пил коньяк, чтобы успокоиться. Ему было страшно, но не за себя, а за мать. Какую глупость она сморозила, какую невообразимую глупость!
— Буби, слава Богу, ты пришел, — произнес Макс.
— Лишь на этот раз, Макс. Я не могу рисковать. Дела очень плохи.
— Объясни.
Что Буби и сделал, не упустив ничего: «Теперь ты все знаешь».
— Господи Боже, они на это не способны.
— Способны, поверь мне. Твоей матери следует соблюдать осторожность. — Он встал. — Мы больше не будем встречаться, Макс. Гиммлер лично предостерег меня.
Эльза сидела в своих апартаментах на диване у камина с бокалом в руке, когда в комнату вошел Макс.
— Мой дорогой мальчик. Ты как раз к коктейлю.
— Плевать на коктейль. У меня для тебя новость. Генералы Прин и Кребс, полковник Линдеман и все остальные, плюс две женщины, все — члены вашего бридж-клуба, эти имена тебе что-нибудь говорят?
— Прошел слух, что у них какие-то проблемы.
— Проблемы заключаются в том, что они пытались взорвать фюрера. Все твои друзья мертвы, мутти, их повесили на рояльных струнах.
Эльза явно была потрясена.
— Хартман рисковал своей головой, чтобы предупредить меня. Гиммлер до сих пор не арестовал тебя только потому, что у него пока нет неопровержимых доказательств.
— Будь он проклят! — вскричала Эльза. У нее на глазах выступили слезы бессильного гнева. — Они не посмеют.
Дверь гостиной открылась, и появилась Роза. Глаза ее опухли от слез. Макс спросил: «Что случилось?»
— Они отправили Хайни в Освенцим, — ответила Эльза.
— Как же так, мутти? Ты только что сказала мне: «Они не посмеют». Разве это не твои слова?
— Иди к черту, Макс.
Она набросилась на него с кулаками, он охватил и сжал ее руки: «Ты думаешь, что баронесса фон Хальдер такая важная птица? Ты думаешь, Геринг тебе поможет? Ты, мутти, всегда была только декором, как и я. Черный Барон в летной форме, весь обвешанный орденами».
— Макс, пожалуйста...
— С меня хватит. Если ты будешь и дальше идти по той же дорожке, ты всех возьмешь с собой. — Он повернулся к Розе: — Так они взяли Хайни? Ничего. Благодаря моей матери скоро возьмут вас. Может быть, даже и меня.
Он направился к двери. Эльза окликнула его: «Макс, послушай...»
Он повернулся: «И ради всего этого мы уехали из Бостона? Ради баронской спеси фон Хальдеров я лишился брата?»
Он вышел за дверь, а она, рыдая, упала на диван.
«Мерседес» Гиммлера повернул на Фоссштрассе и направился в сторону рейхсканцелярии и бункера, подземного командного пункта Гитлера. Тридцатиметровая толща бетона должна была защитить фюрера от любой бомбы, сброшенной союзниками на Берлин.
«Мерседес» въехал на автомобильную стоянку. Приветствуемый часовым-эсэсовцем Гиммлер вылез из машины и спустился в подземелье. Он прошел по слабо освещенным, бесконечным коридорам, тишину которых нарушало лишь легкое гудение электрических вентиляторов, и наконец оказался у двери, охраняемой
еще одним эсэсовцем. Войдя в помещение, Гиммлер увидел там Геббельса, фон Риббентропа, личного секретаря Гитлера Мартина Бормана и адмирала Канариса. Все они сгрудились у стола с разложенной на нем картой. Из кабинета фюрера доносился рассерженный голос.— Что здесь происходит? — спросил Гиммлер у Бормана.
— Он недоволен.
Дверь кабинета открылась, и оттуда вышли фельдмаршал фон Рундштедт, Роммель и фельдмаршал фон Клюге. Замыкал шествие фюрер: «Убирайтесь отсюда. Вернетесь, когда начнете соображать».
Военачальники смущенно удалились, Роммель выглядел подавленным. Гитлер обратился к оставшимся: «Они говорят только о том, где высадится неприятель. В Па-де-Кале или в Нормандии, какая разница? Мы разобьем их на пляжах».
— Безусловно, мой фюрер, — поддакнул Борман.
— Так почему же эти шуты не могут предложить ничего стоящего? — Он хлопнул себя по ляжке и рассмеялся. — А знаете ли, господа, что действительно стоит сделать?
Все нервно уставились на Гитлера. Наконец Гиммлер спросил: «Что бы это могло быть, мой фюрер?»
— Сбросить бомбу на голову Эйзенхауэру! Если вывести его из строя, противник придет в полное замешательство.
— Вы, как всегда, правы, — сказал Гиммлер. — Существует множество способов достижения поставленной цели. Обыкновенное убийство, например. Как жаль, что вся разведывательная сеть Абвера в Великобритании была разгромлена.
У Канариса был неважный вид, и Гитлер сказал почти ласково: «Это не ваша вина, адмирал. Превратности войны. — Он повернулся к Гиммлеру: — Но какая заманчивая перспектива, рейхсфюрер. Даже думать об этом и то приятно».
Позже в своем кабинете Гиммлер спросил у Буби Хартмана: «Кому-нибудь из наших агентов по плечу подобное задание?»
— К сожалению, нет, рейхсфюрер. Вы представляете, как охраняется Эйзенхауэр?
— Тем не менее, — сказал Гиммлер, — имейте это в виду, полковник.
На следующий день сенатор Эйб Келсо пересек Атлантический океан на «летающей крепости». Поселившись в люксе лондонского «Савоя», Эйб первым делом созвонился с Тедди Уэстом.
— Как я понимаю, мой внук является вашим помощником? — уточнил Эйб.
— В некотором роде, сенатор. Дело в том, что его здесь сейчас нет. Он находится в Шотландии, где инспектирует захваченный немецкий самолет. Он возвращается через пару дней.
— Беда в том, что я через шесть дней должен лететь домой. У меня здесь много дел, но я обязательно должен повидаться с Гарри. В последний раз я видел его в тридцать девятом.
— Я с ним свяжусь.
Эйб внимательно выслушал Черчилля и Эйзенхауэра. К мнению генералов Паттона и Брэдли тоже стоило прислушаться, даже если они выражали различные точки зрения. Эйб почувствовал себя не в своей тарелке, обедая с Монтгомери. Фельдмаршал открыто дал понять, что именно он, а не Эйзенхауэр должен занять пост верховного главнокомандующего силами союзников.
Потом его отвезли в Норфолк на американскую авиабазу, откуда бомбардировщики «Б-17» совершали дневные рейды в Германию. Потери были ужасны. Эйб сам присутствовал при возвращении нескольких самолетов. Один из них был поврежден настолько сильно, что вынужден был садиться на малой скорости. Самолет свалился на крыло на взлетно-посадочной полосе и взорвался.