Танцующая с волками
Шрифт:
Низ живота болезненно пульсировал, пока она переодевалась, с трудом двигаясь, словно к каждой конечности был привязан утяжелитель весом в сотню фунтов. В холле действительно было пусто, так что Оливия захлопнула за собой дверь и побрела к выходу из корпуса, желая поскорее оказаться в своей комнате.
Утро встретило её промозглой сыростью за окном и неприятной ломотой в теле. На автомате собравшись и проследовав в душевые, Оливия долго стояла под обжигающими струями, в надежде, что молочная кислота в мышцах рассосётся. И хотя на построение она добралась более-менее бодрой,
После обеда Оливия как обычно направилась в архив центральной базы, где выполняла обязанности секретаря. Она уже поднялась на крыльцо административного корпуса, когда из дверей ей навстречу вышел Джилрой. Охваченная непривычным волнением, она застыла на ступенях, не понимая, как себя вести: поздороваться, улыбнуться или молча кивнуть?
Шальная мысль прытким ужом заползла в голову: «А что, если он сейчас поцелует её прямо здесь, у всех на виду?»
Но он прошёл мимо, даже не взглянув в её сторону.
Что-то внутри оборвалось, и Оливия, чувствуя, что вот-вот рассыплется на кусочки, поспешила внутрь здания, стараясь не попасть никому на глаза, чтобы не отвечать на лишние вопросы.
Он ненавидел её. Ненавидел всей душой за то, что она всегда была такой недосягаемой, за то, что снилась по ночам и заполняла все мысли в самый неподходящий момент.
Когда спустя недолгое время после похорон Свенсона рядом с ней замаячил Мэтьюс, Рой злорадствовал, хотя изнутри ломало пострашнее самых изощрённых пыток.
Но теперь он ненавидел Бейли ещё сильнее. Ненавидел за то, что ошибался в ней. Почему она так просто позволила ему то, что, как оказалось, не позволяла другим?
Но больше всего Джилрой ненавидел самого себя. За то, что дал тщательно скрываемым желаниям одержать верх.
Он рывком сел на кровати. Дурацкое чувство ответственности сводило с ума, но что он мог с этим поделать?
Рой запустил пальцы в волосы, до боли сжимая пряди.
Это просто смешно. Оливия всегда терпеть его не могла, а теперь и подавно. И если он заявится к ней в комнату, то она даже слушать не станет.
Да и что бы он мог ей сказать? Что ему жаль? Бред.
Он поднялся на ноги. Нестерпимо хотелось выйти на воздух и проветрить голову. Форменная куртка охотника защитной бронёй легла на плечи, и он скрылся в темноте коридора. Готовящиеся ко сну казармы первого отряда остались за спиной, и Рой с наслаждением вдохнул ночную свежесть.
Кажется, его будущее было предрешено с самого рождения. Потомственный охотник, уважаемая фамилия, открытая дорога к высоким чинам, но в то же время ежедневный труд и постоянная угроза смерти – он не выбирал своего призвания и не знал, могло ли быть как-то иначе.
Джилрой порой задумывался, какой была бы его жизнь, если бы мама осталась жива. Он помнил её только по фотографиям и воспоминаниям коллег отца, которые сочувственно вздыхали о том, что рядом с Карен Говард становился совсем другим человеком.
Пройдя пару метров, парень замер как вкопанный. Отец! А что, если он узнает?
Рой уже давно не чувствовал страха перед наказанием. С возрастом Локей-старший стал немного мягче по отношению к отпрыску, видимо, чувствовал, что силы становятся равны, и сын рано или поздно сможет дать отпор.
Чего не скажешь об остальных охотниках. Говард презирал своих подчинённых, считая, что каждый из них не достоин этого великого звания, а уж Рой прекрасно знал, что угодить отцу невозможно.
Оливия Бейли была особым случаем. Она действовала на подполковника Локея как красная тряпка на быка. Она не блистала достижениями на профессиональном поприще, и, если бы не майор Джефферсон, вероятно, вообще не смогла бы остаться в гильдии. Поэтому, не имея возможности выгнать бесталанную охотницу взашей, Говард никогда не упускал случая придраться к ней по поводу и без. И теперь Джилрой мог поставить её под удар, ведь его отец ни за что бы не одобрил их связь.
За размышлениями он не заметил, как оказался прямо перед казармами, где жила Оливия. В её окне горел свет, и какое-то время Рой гипнотизировал тонкие жалюзи, пытаясь осознать, зачем он всё-таки пришёл. Как назло, любые мысли разом выветрились из головы, когда комната погрузилась во тьму, однако он всё равно повернул к входу в здание.
– Хватит прикрываться Джефферсоном, я была у него сегодня! – услышав знакомый голос, он тут же шагнул обратно в тень. – Твои увольнительные уже в график не влезают. Так что теперь, детка, ты не отвертишься, мы идём танцевать!
На улицу выскочила Кортес и тут же подхватила под руку плетущуюся следом Бейли. Песочного цвета укороченный плащ открывал вид на голые ноги девушки, обутые в туфли на таком высоком каблуке, отчего Джилрой невольно завис, думая о том, как непозволительно много скрывает мешковатая униформа охотниц.
Подруги явно направлялись в город, и Рой проводил их взглядом до КПП, у ворот которого, к его удивлению, ожидал Дейв Мэтьюс. По-хозяйски закинутая на плечо рука возымела эффект разорвавшейся бомбы, и, горько усмехнувшись себе под нос, Рой двинулся прочь, не услышав, как площадку перед пропускным пунктом огласила звонкая пощёчина.
Оливия подошла к зеркалу и приподняла футболку. Повернулась в одну сторону, затем в другую и глубоко вздохнула: живот по-прежнему был плоским, не выдавая ни намёка на её положение. Если бы не утренняя тошнота, она, возможно, снова начала бы сомневаться в том, что действительно беременна.
Она осторожно провела ладонью чуть ниже пупка. Вихрь сомнений постоянно крутился в голове, пугая своей настойчивостью. Что будет дальше? Как она с этим справится? Сможет ли обойтись без помощи профессиональных медиков? На кого будет похож ребёнок?
Последняя мысль застала врасплох. До сегодняшнего дня Оливия даже не задумывалась об этой неразрывной связи, существовавшей теперь между ней и Джилроем. А вопрос Ульриха об отце и вовсе больно резанул по самолюбию. Неужели она производит такое впечатление?