Танцующая с волками

– Ага, ты сказал, что это миленько, а потом принёс мне невидимку.

– Ну ты же поняла намёк? – Ульрих широко улыбнулся. На мгновение ему показалось, что они снова стали беспечными подростками, болтающими о ерунде.

– Нет, я использовала её как закладку для книг, – хмуро отрезала она, и улыбка на его лице резко угасла.

– Понятно, ты снова не в духе.

– Нет, что ты, у меня всё прекрасно, – саркастично протянула Оливия. – О лучшей жизни я и мечтать не могла. Сидеть в окружении презирающих тебя ликантов, это ли не сказка?

– Тебя никто не презирает, Лив. Просто они пока не знают, какая ты.

– А я и не собираюсь искать их одобрения. Как только мне станет лучше, я сразу же покину ваше гостеприимное логово.

– И куда ты пойдёшь? Обратно в продуваемую хижину? – произнёс Ульрих вкрадчиво, словно разговаривал с маленьким ребёнком. – Вернёшься в город? А что дальше? Уверена, что сможешь скрываться от гильдии с младенцем на руках?

Оливия подняла на него полный боли взгляд и пробормотала:

– А что мне ещё остаётся делать?

– Остаться…

«…здесь со мной», – пронеслось в голове, но Ульрих вовремя успел прикусить язык, понимая, что это не самый весомый аргумент.

– Это уже даже не смешно, – она бессильно покачала головой.

Повисла долгая пауза, во время которой Оливия старательно отводила глаза, а Ульрих пытался собраться с мыслями. Наконец он тяжело вздохнул, полез во внутренний карман куртки и достал сложенный вдвое лист.

– Вот это висит на всех постах.

Она забрала из его рук ориентировку. На листовке, словно насмехаясь, красовалось чёрно-белое фото из личного дела и унижающая надпись: «Разыскивается дезертир».

Оливия прикусила щёку, сдерживая всхлип. Дезертир, предатель – вот кто она теперь для гильдии. Анна оказалась права: ей больше нет места ни среди охотников, ни даже среди мирных людей. А если каким-то чудом удастся добраться живой до Хиллханта, нет никакой гарантии, что там не висит точно такой же плакат.

– Подумай хорошо, – осторожно продолжил Ульрих. – Иногда за спиной врага может оказаться куда безопаснее, чем лицом к своим.

– Безопаснее? Здесь? С тобой? – взорвалась она. – Да я каждую минуту боюсь, что ты снова слетишь с катушек. И это ты называешь безопасностью? Откуда мне знать, что сегодня ты не убьёшь снова?

Ульрих замолчал, стиснув зубы до скрежета. Тело налилось свинцом, по венам растеклась чистая ярость, и он прикрыл глаза, не желая, чтобы Оливия снова видела, как янтарная смола скрывает голубую радужку. Меньше всего он хотел причинить ей боль, и оттого слышать постоянные упрёки в свой адрес становилось невыносимо. Да и имеет ли он право удерживать Оливию при себе против воли даже ради её собственного блага?

Альфа устал. Устал биться сквозь стену недоверия, устал сдерживать себя, ловить косые взгляды и ежеминутно доказывать себе и окружающим, что он в праве быть вожаком. Глубоко внутри монстр снова царапал когтями свою клетку, требуя свободы, и всё, чего сейчас действительно хотелось, – сбежать от ежедневных забот и обязанностей в лесную чащу, соревнуясь с ветром и выматывая жаждущее крови и жестокости естество.

Не будь Оливии рядом, голодный зверь с радостью бы вырвался из заточения, но Ульрих обещал. Обещал себе и ей, что больше не допустит ошибок.

– Тэлута сказала, что тебе нужно продолжать принимать этот настой, – вдруг хрипло пробормотал он.

На стеклянный столик опустился небольшой пузырёк, и Оливия удивлённо уставилась на Ульриха, не понимая, почему он так резко сменил тему. Но тот вдруг посмотрел ей прямо в глаза и тихо сказал:

– Если захочешь уйти, когда поправишься, я не стану тебе мешать.

* * *

Сумерки укрыли особняк, скользя по горизонту безмолвной тенью. Кромки деревьев мерно покачивались вслед ветру, пряча опасность в своей глубине, пока на территории не зажглись огни, распугивая тьму.

Оливия скривилась от отвращения, поднеся ко рту чашу, но всё же влила в себя мерзкую жидкость, стараясь не вдыхать терпкий запах. Как бы она ни относилась к местным методам лечения, стоило признать, лекарства старой волчицы помогали. От былой болезни остались лишь кашель и лёгкое недомогание, но, по ощущениям, и они должны были пройти уже через пару дней.

К вечеру в комнате стало свежо. Нагретый солнцем воздух сменился ночной прохладой, и Оливия, накинув на плечи плед, потянулась к открытой створке. По дорожке торопливо прошла пара ликантов, и, проследив за ними взглядом, Оливия с удивлением заметила оживление у одного из ангаров для сена. Несколько десятков оборотней о чем-то разговаривали на улице, громко смеясь и выпуская дым от сигарет, другие же сразу заходили внутрь, подгоняя остальных. С любопытством наблюдая за происходящим, она забралась на подоконник пытаясь понять, что за ночное собрание устроила стая. Интерес к сборищу возрос, когда возле здания показался Ульрих. Он поприветствовал ликантов, жестом пригласил войти оставшихся и скрылся в ангаре, прикрыв за собой дверь.

Ещё несколько минут Оливия провела у окна, вглядываясь в сумрак улицы, но привычки охотника требовали ответов на вопросы. Прокравшись по коридору опустевшего дома, она тихо спустилась на первый этаж и выскользнула на улицу, не встретив никого по пути. А ведь она всерьёз думала, что Ульрих выставил охрану на каждом углу, чтобы сумасбродная подруга не улизнула на волю.

Улица встретила её порывом холодного ветра, который мигом растрепал короткие локоны. Запахнув сильнее толстовку, которая нашлась в ящике комода, и накинув капюшон, Оливия поспешила по вымощенной дорожке к ангару, воровато оглядываясь по сторонам. Она помнила о предостережении Кэтрин и решила, что пренебрегать этим советом было бы глупо.

За дверью раздавался приглушённый гул, Оливия прижалась к деревянной створке, но не смогла разобрать в этом многоголосии ни слова. Осторожно потянув ручку, она юркнула в приоткрывшуюся щель и затаилась за спинами ликантов, разглядывая обстановку. Казалось, здесь собралась вся стая, вот только женщин и детей совсем не было видно.

Оборотни тихо переговаривались, обсуждая происходящее, кто-то, заметив её, отодвинулся в сторону, словно она была переносчиком опасной заразы, другие недовольно морщились, но вслух ничего не говорили.

Оливия гордо вскинула голову и протиснулась вперёд. На небольшом помосте находились пятеро ликантов, включая Альфу. Он активно жестикулировал, доказывая что-то остальным. Пожилые оборотни слушали его, качали головами, соглашаясь, и кидали напряжённые взгляды на сгорбленную фигуру седовласого мужчины, который стоял на коленях чуть поодаль. Лицо его казалось смутно знакомым, но вот имя совершенно вылетело из памяти Оливии.

Один из ликантов вдруг отделился от толпы, подошёл ближе к импровизированной сцене и аккуратно водрузил на стол изогнутый клинок. В свете подвесной лампы лезвие сверкнуло серебром, и Оливия замерла. Напряжённая обстановка и нарастающий со всех сторон гул отзывались непонятной тревогой, но она не могла заставить себя уйти, не выяснив до конца, что происходит.