Танец Опиума
Шрифт:
Им уже было всё равно — уехали головорезы Хидана или все еще ждут где-то в тени деревьев. Акацуки почувствовали покой. Свежий воздух был им милее всяких материальный благ — дышать спёртым запахом туннеля стало уже невмоготу. Звуки ночной жизни ласкали им слух, уставший от гробовой тишины, томного дыхания и приглушённого топота. Они дошли до первой поляны, уложили Нагато и Сакуру на землю и сразу же свалились в густую траву.
— Выбрались, — чуть ли не плача, прошептала Конан, смотря вверх — на прорезывавшееся сквозь ветки деревьев чистое небо, испещрённое мёртвыми звёздами. Она чувствовала, как ноют её мышцы, как болят её босые
Только Саске, еле стоявший на ногах, пошатываясь, поплёлся на звук мерно протекающей неподалеку реки. Он сжимал в руках пустую, грязную, пластиковую бутылку, которую подобрал ещё в погребе — на всякий случай. К счастью вода оказалась ближе, чем он думал, и, добравшись, зашёл в неё по колени, радуясь прохладе, как малый ребёнок.
— Выбрались, — выдохнул он, спешно смывая с лица пот, грязь и остатки запёкшейся крови. — Всё позади… — и сердце так радовалось простой воде и возможности напиться ею до смерти.
Саске набрал целую бутылку и на полусогнутых ногах пошёл обратно. Его шестое чувство не подсказало ему, что позади кто-то крадётся, опасно протянув к его спине руки… Однако незнакомец просчитался, наступив на сук и выдав себя с потрохами. Учиха обернулся, выхватив из кобуры пистолет.
— Тише-тише, — поспешно зашептал ночной гость. — Свои!
И из тени вышел знакомый ему человек и лучезарно улыбнулся. Саске, не веря собственным глазам, выронил из рук и бутылку, и пистолет.
— Сукин сын! — и бросился ему в объятия. — Выжил, сукин сын!
Кисаме ойкнул и болезненно застонал. Саске отпрянул от него и сразу же заметил ножевую рану в области живота.
— Пустяки! — Хошигаке заметил внимательный взгляд Учихи. — Лезвие неглубоко вошло. Это так страшно всё только выглядит, а на деле…
Саске поспешно поднял с земли наполовину опустошённую бутылку и огорчённо выдохнул. Вручив пистолет Кисаме, он попросил подождать его, пока тот снова спустится к реке и наберёт ещё воды.
Хошигаке молча остался стоять на месте, претерпевая жуткую боль, и смотреть вслед убегающему трусцой Саске. Ему не верилось, что после этой тяжёлой дороги он смог найти своих друзей и остаться живым.
Учиха вернулся буквально через пять минут, взвалил на себя, как считалось, погибшего друга и потащил его к своим — на поляну, заполняя дорогу разговором:
— Как умудрился?
— Как-как — каком кверху, — через силу усмехнулся Кисаме. — Отбился, спрятался, отсиделся. Потом спустился в канализацию, заплутал в ней, долго бродил в поисках выхода. Но дуракам везёт, и я нашёл канализационную будку, где всякие карты хранятся и прочее… В общем, отыскал люк, недалеко от автомастерской на улице Смирения, угнал мотоцикл, убил парочку спецназов (кстати, именно там ножевое и схлопотал), переоделся и выехал из Дворца. Примерно знал, где находится эта ваша горная дорога, но заблудился в темноте. К тому же бензин закончился. И бродил долго, пока на тебя не наткнулся. Сначала подумал, что у меня глюки, а потом, смотрю, ты пистолетом начал размахивать, и я подумал, точно ты!..
— Удача, никак иначе. А что с Чёрным Дворцом?
— Камня на камне не осталось. Всюду руины. Ты и сейчас можешь слышать взрывы.
Саске горестно усмехнулся.
Он к звукам взрывов и сотрясанию земли уже давно привык и внимания не обращал.— А вы как? Хидан там глотку не надорвал?
— Надорвал, — доложил Учиха-младший не без горестной улыбки. — Матерился, бутылки твоего любимого рома поразбивал. Но Сакура как-то справилась с ним.
— Вы пешочком, походу, долго шли…
— Не то слово. Около семи часов в общем и целом. Сакура никакующая… Еле донесли её. Да и сами еле дошли.
— А головорезов Хидана ещё не видели?
— Нет, — ответил Саске. — Пока что не до них. Мы все полуживые.
Они дошли до подобия лагеря и остановились. Все лежали на полянке, тяжело дышали и смотрели на небо. Только Какузу камнем точил мачете и напевал себе под нос песню:
«Видишь, небо сегодня в огне —
Это зарево, пламя небес.
Снова песня припомнилась мне,
Что нам пел под окном кипарис.
Отзвенят эти ясные дни
И покроют нас всех пеленой.
Я пою эту песню тебе,
Я пою эту песню с тобой.
Как цветы мои сохнут, так сохнет июль,
Так становится серым мой день.
У меня есть пятнадцать причин, чтобы выйти в окно,
Но, пожалуй, я выберу дверь.»
— Смотрите, кого Саске привёл, — проговорил он низким басом, оторвавшись от холодного оружия.
Все поподнимали головы, кроме заснувших прямо на земле девушек, и счастливо заулыбались, не в силах сделать ничего, кроме этого. Все ждали эпичной реакции Хидана. Тот, как и ожидалось, приподнялся на локтях, несколько долгих минут прожигал взглядом смертника, опустился и, прежде чем отвернуться, громко и отчётливо проговорил:
— Да пошел ты на*уй! Пидр-р-р…
Кисаме засмеялся, а затем медленно опустился на землю, закашлявшись кровью. Саске протянул бутылку воды Какузу в обмен на фляжку с медицинским спиртом и аптечкой. Около получаса Учиха-младший возился с раной восставшего из мёртвых. Многие заснули, а оставшиеся в бодром состоянии ходили за водой на речку и на разведку, дабы найти головорезов Хидана. К сожалению, гаджет последнего, с помощью которого Мацураси держал со своими подчинёнными связь, разрядился. И единственное, что сказал на это пепельный блондин, было: «Ну, всё! Теперь х*и сосать будем».
— Сколько уже можно материться, — сетовал измученный болью Кисаме, пока ему накладывали швы.
— Пи*даболам-смертникам вообще слова не давали!
Конан с Сакурой даже не думали просыпаться. Они лежали на траве в обнимку и всячески игнорировали ползающих по ним насекомым.
— Девчонки устали, — сонно сказал Куро Зетцу своему только что вернувшему с водой брату. — А Сакура так в себя и не приходит…
— Ничего, проспятся — как новенькие будут.
— А где Итачи? — вдруг спохватился своего начальника Широ. — Они с Сасори уже давно ушли. Почти с самого начала. И ещё не возвращались.
— Вернутся, — хмуро отозвался Какузу. — Куда они денутся. Даже Кисаме вернулся с того света.
И как бы в подтверждении слов Яку из кустов вынырнули две высокие сложенные фигуры.
— Нашли, — сообщил Сасори. — Они в километре от нас. Их всех перебили. Они к нам не спустились, потому что машины стерегут.
— Я ещё один километр не выдержу, — тихо простонал Хидан и приподнялся на лопатках. — Оставьте меня здесь.
— Ещё немножко, ребят. Ещё чуть-чуть, — сказал Итачи. — Разбудите всех спящих.