Танец Опиума

Тем временем Дейдара, в попытках усмирить зверя внутри себя, занялся полезным делом и кое-что раздобыл. Это были трупы рабочего персонала, рвущие задницу на Кухне. Они все были наспех одеты в гражданскую одежду и, видимо, до последнего надеялись успеть эвакуироваться. Жаль их…

Тцукури сорвал с трупа полноватой женщины светло-бежевый шарфик, отряхнул его от пыли и побелки и отдал Итачи, который в этой вещице нуждался больше него. Как и следовало ожидать, Учиха-старший принялся поспешно завязывать глаза Сакуре, всё тем же спокойным бархатным голосом что-то нашептывая ей на ухо. Девушка терялась, паниковала, когда голос брюнета пропадал, и пыталась что-то нащупать, водя перед собой руками. Выглядела она потерянной и испуганной и страшилась больше темноты и того, что от неё прятали за мраком, нежели собственной тени, чего все и боялись.

Дейдара скоро исчез в глубинах кухни, где-то и дело моргали и сыпали искрами сломанные лампы. Конан смахнула со своего фирменного оружия кровь и направилась вместе с ним к дверям. Она плотно закрыла их и через маленькие ручки просунула мачете. А затем синевласка удалилась в смежное с этим помещение, дабы отыскать там умывальник и смыть с лица запёкшуюся кровь.

Из влажных рук Саске выскользнула катана и с шумом упала на кафельный пол. Брюнет равнодушными, уставшими глазами уставился на свои ладони, гадая, когда уже закончится весь этот кошмар. Вытворять такие вещи без Сакуры было многим проще, но с ней ответственность достигала своего пика. Её нельзя подставлять под удар. Необходимо следить за тем, всё ли с ней в порядке. И совсем невозможно рискнуть своей жизнью, зная, как расстроится дурнушка.

Раненого Куро поддерживал слегка запыхавшийся Широ. А Пейн, притащивший из дальнего угла железную табуретку, сидел на ней неподвижно, сутуля спину и не отводя глаз от мёртвой точки. Остальные молча наблюдали за тем, как Итачи возится с Сакурой, как с малым ребёнком.

— В кухонных лифтах умещается только один человек. Сейчас вниз спустился Нагато. Он тебя там встретит. Держись его. Мы все по очереди скоро спустимся.

— Хорошо, Итачи, — шепнула в ответ Сакура.

Прежде чем Итачи помог дурнушке залезть в узенькое пространство, называемое грузовым лифтом, он большим пальцем стёр с её лба кровавые разводы. А затем Хидан вновь нажал на кнопку и отправил Сакуру в погреб.

— Я слишком стар для таких развлечений… — буркнул Кисаме, как только грузовой лифт звуком оповестил всех, что Харуно благополучно добралась до места дислокации.

— Тебе двадцать пять лет, — напомнил ему Саске, вызывая лифт обратно.

— В шестнадцать такие нагрузки были плёвыми, а сейчас я еле передвигаюсь.

— Значит, на пенсию пора.

— Вот-вот… — устало вздохнул Кисаме, потирая затёкшую шею.

Громкий гудок, и вот лифт вернулся на родину. Следующим пассажиром оказался Пейн, напоследок выслушавший от Хидана шуточку про расквашенное личико.

В ответ Пейн только закатил глаза и «умотал» в погреб.

Вернувшаяся Конан похвасталась умытым лицом и отправила всех остальных чумазых товарищей немедленно к умывальнику. Негоже чистоплотным мафиози расхаживать с чужой кровью на своих смазливых личиках.

Вскоре из глубин кухни с сеточкой на мокрых волосах вернулся Дейдара. В руках он нес набитые фруктами и овощами корзинки. Члены Ближайшего Окружения набросились на еду, как оголодавшие жители блокадного Ленинграда на хлеб.

— Ты помылся где-то, что ль? — с набитым ртом спросил Хидан, наблюдая наиудивительнейшую картину: самый замаравшийся в крови головорез, в конце концов, оказался чище всех.

— Типа того.

— Публика требует подробностей, — усмехнулась Конан.

— Ну, там лейка для промывки мяса. Ну, вот я и подумал: что теперь грязным ходить, что ли? …

— А одежду где нарыл? — засмеялся Кисаме.

— С мертвеца снял, — безмятежно пожал плечами Тцукури.

— Совсем не брезгует… — восхищённо выдал Саске, взяв из корзинки ещё один помидор.

За время их разговора в погреб успели спуститься Итачи и братья Зетцу.

— Женщин вперёд, — театрально поклонился Хидан, уступая дорогу Конан.

— Я на тебя сейчас Дейдару натравлю, и он тебе трахею зубами обглодает за излишнюю вежливость, — с улыбкой выдала Конан, и Тцукури показательно клацнул зубками.

Пепельного блондина даже передёрнуло от жутких воспоминаний.

— Как ты вообще с этим живешь? — обратился он к Дейдаре.

— Как-как — просто, — лучезарно улыбнулся он.

— Ты безумец…

— Не более, чем Зетцу, — задумчиво протянул Какузу, доедая киви.

— Ну, нет!

— Да, Кисаме, да. Просто сегодня Широ сражался без братца, а вместе они жуть наводят.

— Поодиночке они многим слабее, — вставил Саске. — А вместе всё равно не настолько мерзкие, как Дей.

Блондин весело усмехнулся и перед тем, как спуститься вниз, проговорил:

— Не такой уж я и мерзкий!

— А что насчёт Конан? — оценивающе начал Хидан. — У меня волосы дыбом от этой женщины!

— Конан как Конан, — ответил Кисаме, который знал синевласку с самого детства. — Она всегда была такой.

— Кровожадной?

— Я бы сказал… сильной.

— А, что, раньше кровожадных замашек не наблюдалось? — спросил Саске, готовившийся к отбытию.

— До того, как убили её родителей, нет.

Следующим вниз спустился Какузу, оставив Хидана и Кисаме ждать своей очереди.

— Я, бл*дь, первый! — весьма эмоционально воскликнул Хидан. — Я и так долго уже тут х*и пинаю.

— Да вали. Мне без разницы…

Знай Кисаме, что случится через секунду, не за что бы на свете не стал говорить эти поспешные слова. В запертые умницей Конан двери начали беспрестанно надалбливать кулаками. Послышались воинственные голоса и угрозы. К счастью, прочная сталь не пропускала пули, а потому на некоторые время Кисаме и Хидан оставались в безопасности.

Мацураси наяривал по кнопке, призывая грузовой лифт подняться и забраться их обоих по милую душу в погреб. Кисаме даже с кафеля встал и крепко сжал в руке лабрис, которым он кромсал своих врагов с десяток минут назад.

Поднявшийся грузовой лифт мог вместить только одно тело, и Хидан замешкался, не желая бросаться своего друга на произвол судьбы, ведь головорезам Сенджу необходимо всего пару минут, чтобы сломать эту ветхую дверь. Лифт не успеет подняться и спуститься за этот промежуток.

— Давай, чего стоишь-то, — устало проговорил Кисаме, глянув на пепельного блондина через плечо.

— Ну уж нет, еб*ный в рот! — запротестовал он и вытащил из-за пазухи два сая. — Друзей в такой ху*не не бросаем.

— Неужели тебе будет лучше от того, что сдохнут здесь двое, а не один?

Мацураси упрямо глянул на своего бледного соратника и твёрдо кивнул. Хошигаки усмехнулся, уяснив для себя, что остаться — значит, пойти на верную гибель и согласиться помирать. Со своей смертью он смирился, а вот со смертью Хидана — ещё нет.