Танец Опиума

После характерного звука, двери лифта открылись, и Харуно выскочила в коридор. Золотисто-белый оттенок придавал этому зданию некое величие, отчего у Сакуры дух захватывало. Ей сложно было представить, что находится в номерах, если одно нахождение в коридорах этого здания заставляет визжать от восторга.

— Какой номер? — чуть громче обычного поинтересовалась Сакура, внимательно разглядывая круглые таблички с номерами на дверях, часто мелькавших перед глазами.

— Триста семнадцатый. У входа должен стоять твой чемодан с вещами.

И вправду, стоило завернуть за угол, и Харуно обнаружила у одной из дверей свой багаж. Темно-синий чемодан был невелик, но забит до нельзя. Он аккуратно был поставлен у стенки, а к его ручке была привязана бирка с именем.

Пока Итачи вставлял в дверной проем нужный ключ и медленно поворачивал его в замочной скважине, девушка успела прочитать содержимое бирки. По правде говоря, она немало удивилась странной ошибке, допущенной администрацией. Вопрос, почему вместо «Сакура Харуно» было ровным почерком выведено «Сакура Учиха», остался без ответа.

Оказавшись в номере, девушка первым делом заметила мягкие персидские ковры под ногами, а следом в глаза бросился открытые нараспашку двери балкона. Прозрачные белые занавески надувались от сквозняка, как парашюты. Потолок белый, с громадной блестящей люстрой. Свет был приглушен. На рыжих обоях — незатейливые, массивные рисунки. Номер был вытянут в длину. Вся его западная часть составляла мини-кухня. Центр занимал громадный стол из красного кедра. На нём — ваза с белыми цветами. Насколько правильно поняла Сакура, это были лилии. Чуть поодаль, на южной стороне — кресла и диван из какой-то очень мягкой ткани. На стене — громадная плазма. Восточная сторона была скрыта стеной, а за проемом — что-то вроде спальни. Большая и просторная. С двумя шкафами-купе, прикроватными столиками и дверью, ведущей в ванную. Двуспальная кровать располагалась на две ступеньки выше, чем вся остальная мебель. Шелковое постельное белье в серых оттенках. Красота, да и только.

Всюду висели картины. Почти вся техника управлялась одним только пультом, который был обнаружен Сакурой на тумбочке возле входной двери. Здесь же был вместительный шкаф для вещей.

Учиха затащил в номер чемодан и закрыл за собой дверь. Его, в отличие от дурнушки, не впечатлили здешние апартаменты. Даже наоборот, он презрительно покосился на крошечное пространство (по крайней мере, они таковым ему показались). Увы, в этом городке лучше отеля не найдешь и приходилось довольствоваться тем, что было. Конечно, этот номер нельзя сравнить с роскошью дома Учих в Мортэме, однако непривередливая ни к чему Харуно, приходила в восторг и от этого.

Девушка сняла с ног туфли, взяла их в руки и медленной поступью первым делом направилась прямиком на балкон. Обувь она бросила в сторону спальни, когда оказалась неподалеку, и, утихомирив непослушные занавески, вышла на свежий воздух. Здесь было красиво. Двадцатый этаж. Душа в пятки уходила.

— Нравится? — Итачи возник будто бы из неоткуда.

Девушка повернулась к Учихе и радостно улыбнулась, закивав головой.

— Это… это… это просто замечательное место!

— Я рад, что тебе понравилось, — с той же невозмутимостью ответил брюнет, остановившись у входа на балкончик. Он с трудом увильнул от желания оказаться рядом с девушкой. Пусть насладится этим моментом в одиночестве.

Однако одиночество Харуно не привлекало. Она снова обернулась и спросила:

— Мы здесь надолго?

— К сожалению, нет. Завтра утром вы вылетаем обратно. В Мортэм.

— Хорошо… Было бы здорово остаться тут…

Сакура подошла к громоздким перилам и полной грудью вдохнула свежий ночной воздух.

— Наш дом в лесу уже не устраивает тебя? — наигранно усмехнулся Итачи. С искренностью возникали некоторые проблемы. — Надоел Мортэм?

— Оу… Нет! Конечно, нет! — заспешила Сакура. — Я имею в виду, что здесь очень красиво. Смена обстановки, конечно, не для меня, но всё же… Я еще ни разу не выезжала за границу…

— Ни разу? — Учиха приподнял брови.

— Не-а, — замотала головой девушка. — Не было возможности… Честно говоря, вся эта роскошь вообще не для меня. Я привыкла к чему-то простому… К скрипучей кровати, облезлым обоям и, пожалуй, еще пустому холодильнику. Вот это по мне! — Сакура печально усмехнулась. — Эти новшества… они… Я не хочу привыкать к этому — к такой жизни…

— Почему?

— Я не хочу стать похожей на… — она осеклась, не договорив до конца.

— На таких, как я?

Сакура повернулась к Итачи и опустила в пол печальные глаза.

— Это сказано не в обиду вам… Честно! Просто я всегда презирала светское общество с их разговорами и завышенными ценностями. Стоит мне представить, что я точно так же, как и все остальные, буду смотреть на других людей свысока, и я… В общем, мне страшно.

— Ты говоришь так, словно бы я заставляю тебя становиться таковой.

— Нет, Итачи, я лишь хочу сказать, что это неизбежно, если я останусь с тобой. А ты явно не собираешься отпускать меня после сегодняшнего… поцелуя.

Учиха-старший скрестил на груди руки, облокотился о косяк и загадочно проворковал:

— Мне кажется, ты уже сама не захочешь уйти от меня после сегодняшнего поцелуя.

Сакура захлопала глазами, с удивлением уставившись на него.

— Я… — неуверенно заговорила она. — Итачи, мы знакомы не так давно. И то, что я про тебя знаю… это…

— Отпугивает?

— Нет. Это притягивает. И я…

Харуно зло чертыхнулась, ненавидя себя за отсутствие красноречия в столь необходимый момент. Она пожала плечами, насилуя суставы своих пальцев и раздумывая еще с секунду, а затем летящей походкой направилась к Учихе. Он не пошевельнулся, когда та накинулась на него и крепко обняла, уткнувшись носом в грудь.

— …и я не знаю, что это за чувство такое… по отношению к тебе, — наконец, закончила свою мысль Харуно.

Руки Итачи опустились на хрупкие плечи и не без труда оторвали девицу от себя. Он несколько долгих минут смотрел на растерянную девушку, а затем нагнулся и шепнул:

— Тебе пора спать.

У Сакуры дыхание сперло от этого. Ей казалось, что Учиха хотел сказать нечто иное, однако какие-то внешние раздражители, видимо, остановили его. Что-то в его планах пошло не так… Она в мгновение поняла, что если сейчас не скроется, то совершит какую-нибудь глупость. Поэтому проговорив невнятное «Я в ванную», она поспешно удалилась.

Сакура преодолела спальню и вбежала в ванную, захлопнув за собой дверь. Теперь её мучили сомнения на счет того, стоило ли ей говорить такие, по её мнению, громкие слова человеку, которого она едва ли знает. Тревога крепко вцепилась в её трепещущее сердце.

«Как я могла потерять голову от одного только поцелуя?!» — корила себя Сакура, ясно понимая, что для Итачи этот поцелуй мог ничего не означать. А ведь Самуи предупреждала её…

Желание смыть с себя тяжесть уходящего дня подорвало её страсть к долгим суровым размышлениям над жизнью и совершёнными необдуманными поступками. Потому очень скоро она оторвалась от двери, к которой как будто бы приклеилась и подошла к зеркалу. В отражении она увидела лицо самодостаточной молодой девушки, а вот в её глазах — замешательство, ужас и неуверенность в собственных силах. Может, стилисты и постарались приблизить образ дурнушки к простым светским дамам, но вот эти наивные глазенки никуда не спрячешь.