Танец Опиума

— …квартира Ино в общежитии пустовала. Вахтерша сказала, что теперь там никто не живет. Коттедж тоже пустовал, как и квартира в городе…

Учиха был на грани. Его глаза превратились в стеклышки, в отражении которых клубился дым и вместе с копотью в воздух вздымались частички обгоревшей кожи. Голос Сакуры стал совсем неразличимым в молящем вое. В крике, оглушающем и надрывистом. В прощальном плаче. В словах любви. В голосе, просящем быть сильным. В слезах, которые смещались с кровью на асфальте…

— А почему ты сторонишься людей? — внезапно задал вопрос Итачи, перебив девушку на полуслове.

Сакура даже вздрогнула от неожиданности. Всё это время брюнет молчал и о чем-то сосредоточенно думал. Внезапный вопрос сбил её с толку. Несколько минут Харуно поспешно собирала свои мысли в кучу и одновременно пыталась понять, отчего глаза Итачи стали вдруг такими безжалостными и пугающими.

— Эм… — Сакура закусила губу, отчаянно подбирая нужные слова. — Они злые… По крайней мере, кроме тебя и Саске, я еще ни разу не встречала людей с добрым сердцем… — Итачи не стал прерывать её пустыми возражениями о том, что и он, и его брат, не более чем убийцы. Он пытался прийти в себя после странного феномена. До этой поры воспоминания о прошлом никогда не тревожили его душу. — У всех на уме одно и то же — поиметь выгоду с другого человека и поиметь выгоду с добрых поступков. Обмануть, предать, заполучить эту самую выгоду любой ценой. Всюду эгоисты. Они видят в глазах чужих людей соринку, а в своих бревна не замечают. Глупые, надоедливые, узкомыслящие остолопы с гениталиями вместо мозгов. Люди ценят секс больше, чем самих себя. Им нужна выгода, а не взаимоотношения… Людям нельзя доверять. Они врут и ненавидят. Все одинаковые… Все. До одного.

— Ты обо всем этом знаешь, философски верно размышляешь, — начал Учиха, — но стоит тебе окунуться в неправду, насилие или предательство, это ломает тебя… Почему ты прячешься от реальности? Каждый раз прячешься…

Сакура поняла, что имел в виду Итачи и что стремился до неё донести. Он старался лишний раз не упоминать о том далеком инциденте на трассе, поэтому доносил до девушки эту самую истину в мягкой форме.

— Так легче, — ответила Харуно, с какой-то грустью взглянув себе под ноги.

«Ну, раз так легче, значит, я буду охранять твой маленький внутренний мир наивностей и добра…» — подумал про себя Итачи, связывая это с кровавыми воспоминаниями. — «Я не позволю тебя никому обижать…»

Внезапно объявился Саске с кучей воздушных шариков в руках. Парень выпрыгнул из толпы так внезапно, что напугал девушку. Итачи же остался спокойным, уже закаленный с детства привычкой брата вдруг появляться где-то, распугивая окружающих. Младший Учиха выглядел счастливым до нельзя. Рядом с ним оказался блондин. Оба были немного подвыпившими и явно уже где-то нашли приключения на задницу.

Парни были потрёпанные и вспотевшие, как будто бы только что бежали марафон. Дыхание их было сбито, а волосы взъерошены. Причем, если некоторая неопрятность, безусловно, шла Саске и делала его капельку сексуальнее, то блондин с гнездом, вместо приглаженных волос, казался либо домовенком, либо бомжонком (Сакура еще не решила, к чему больше склоняется).

— Смотрите! — весело объявил Саске, указывая на свои приобретения.

— Когда же ты повзрослеешь, — скептично проговорил Итачи, закатывая глаза. — И где вы вообще носитесь?

Сакура улыбнулась, подалась вперед и встретилась с брюнетом поцелуем. Тот охотно ответил на ласку, приобнимая свою девушку за талию и притягивая её к себе. Затем его руки медленно опустились ниже и коснулись попы. Харуно захихикала смущенно, поцеловала того в щеку и отстранилась, опасаясь, как бы парень не позволил себе больших вольностей.

«Ты будешь счастлива, Сакура», — про себя подумал Итачи и прикрыл глаза, слегка приподняв уголки своих губ. Объявившийся братец привел его в чувство.

Эти приятные мелочи еще больше обрадовали Саске и тот, так и не найдя объяснения своим скромным путешествиям, пихнул блондина вбок и вместе с ним слился с толпой. Вот только перед этим он вручил все приобретения Итачи и Сакуре, поэтому теперь пара друзей снова осталась наедине с двумя десятками воздушных шариков…

— Он любит праздники, — слегка улыбнулся Итачи. — В детстве я редко водил его на карнавалы, ярмарки и городские праздники. Отец был занят мной, и Саске занималась мать… К сожалению, в нашей семье не принято лишнего сюсюкаться с детьми. Как бы мама не хотела дать моему брату больше любви и заботы, отец не позволял этого делать.

— Ваш отец строг?

— Я не знаю, как правильно объяснить, — нахмурился Учиха. — Он такой же, как я.

Итачи умолчал о том, что чаще всего его отца считали ангелом в сравнении с его старшим сыном. Многие из подчиненных прошлого поколения, глядя на будущего главу семьи, качали головами и с неоднозначными чувствами вторили: «Это будет самое жестокое и с тем же самое легендарное поколение за всю историю древней семьи Учих».

Порой даже сам отец Итачи удивлялся способности своего сына так безжалостно расправляться с теми, кто мешался под ногами. Наказывать тех, кто провинился. Проливать кровь даже самых близких друзей, которые сделали что-то поперек приказа своего начальника. Всё было справедливо и по существу. Каждое принятое решение сделано с умом и расчетливостью. В каждом действии жили план и причина. Однако жестокость собственного сына всё чаще пугала нынешнюю главу семьи.

— Уверена, вы разные, — улыбнулась Сакура, и её взгляд упал на руку брюнета, покоящуюся на железном ограждении. Девушка накрыла её своей маленькой ладошкой. Итачи вздрогнул и с удивлением посмотрел на молодую официантку. Та улыбалась своей доброй улыбкой и захлопала большими наивными глазами. Поднялся ветер и подхватил короткие розовые локоны девушки, растрепав окончательно искусную прическу.

«Так она выглядит даже лучше», — подумалось Учихе.

Он осторожно, чтобы не спугнуть дурнушку, перехватил её руку и взял в свою. Итачи преподнёс маленькую ладошку к губам и жадно вобрал в себя пьянящий аромат её кожи. Сакура замерла, не понимая до конца, что значил этот жест.

— Ты замерзла, — спокойно отметил брюнет и освободил руку так, словно бы ничего секундой ранее не произошло. Это получилось так ненавязчиво, что Сакура мигом расслабилась, повторяя про себя, что это был не более чем дружеский жест.

Итачи снял с себя олимпийку и накинул её на хрупкие плечи дурнушки. Официантка почувствовала тепло, исходящее от ткани и, если бы могла мурлыкать, то обязательно замурлыкала бы от удовольствия. Вещь пахла брюнетом. Это был его родной запах, ни с чем несравнимый и неповторимый.

— Зато теперь я счастлива, несмотря на всё то, что мне пришлось пережить, — заключила Сакура несколькими минутами спустя. — У меня появился двадцати двух летний парень, который где-то достал двадцать шариков и в форме Спанч-Боба. Что может быть лучше?

Итачи засмеялся.

— Он, кстати, всегда таким был? — с обжигающим любопытством в голосе спросила Сакура.

— Да, — усмехнулся Учиха. — Только с тобой он менее агрессивный. Вся его злость с твоим появлением исчезла.

— Почему?