Танец отражений

— Ха. Перекрывает мне путь к отступлению, вы это имеете в виду. Или надо понимать: не важно, насколько я напортачил, вы по-прежнему ждете от меня чудес? — Жуть.

Она обдумала услышанное. — Да, — ответила она безмятежно. — По сути, поскольку никто не совершенен, отсюда следует, что все великие деяния выросли из несовершенства. Однако сами они — совершенны, каким-то образом.

«Не только от отца Майлз такой чокнутый», решил Марк. — Я что-то ни разу не слышал, чтобы вы анализировали себя саму, мэм, — кисло пожаловался он. Да, и кто же бреет брадобрея?

— Я? — Она безрадостно улыбнулась. — Я глупа, мальчик.

Она ушла от ответа. Или ответила? — От любви? — легкомысленным тоном переспросил он в попытке избежать внезапной неловкости, которую породил этот вопрос.

— И многого другого. — В глазах ее был зимний холод.

* * *

Влажный, туманный сумрак плащом окутал город, когда графиня с Марком поехали в императорский дворец. Лимузин вел впечатляюще экипированный и неимоверно аккуратный Пим. Еще полдюжины графских оруженосцев сопровождали их в другой машине — скорее почетный караул, чем телохранители, как понял Марк; похоже, они с нетерпением предвкушали празднество. В ответ на какие-то его слова графиня сказала: — Да, у них на одну свободную ночь больше, чем обычно. Дворец будет полностью под контролем СБ. На таких приемах слуги составляют еще одно избранное общество — и бывали известны случаи, когда ловкий оруженосец попадался на глаза какой-нибудь из младших форских девиц и поднимался с помощью женитьбы на ступеньку выше, если у него был неплохой послужной список.

Они прибыли к подъезду императорской громады, с архитектурной точки зрения напоминавшей особняк Форкосиганов, но помноженный на восемь. И поспешили уйти из липкого тумана в теплое, искрящееся огнями помещение. Графиня строго по этикету оперлась на левую руку Марка; это было одновременно тревожно и успокаивающе. Кто он, ее сопровождающий или довесок к ней? Как бы то ни было, он втянул живот и распрямил спину как только мог.

Марк вздрогнул, когда первой же персоной, встреченной ими в вестибюле, оказался Саймон Иллиан. Шеф безопасности был одет по такому случаю в парадный красно-синий мундир, делающий не такой уж неприметной его сухощавую фигуру — хотя, возможно, вокруг было достаточно народу в красно-синем, чтобы он мог смешаться с толпой. Хотя у Иллиана на поясе висело смертоносное оружие — плазмотрон и нейробластер в потрепанных кобурах, а не пара затупленных дуэльных клинков, как у офицеров-форов. В правом его ухе поблескивал крупный наушник.

— Миледи, — Иллиан склонил голову и отвел их в сторону. — Вы видели его сегодня днем, — понизив голос, спросил он у графини — как он?

В этом контексте не было необходимости уточнять, кто такой «он». Графиня оглянулась вокруг — убедиться, что случайных прохожих нет в пределах слышимости. — Нехорошо, Саймон. Цвет лица плохой, сильные отеки, сознание у него то и дело плывет, а это пугает меня больше всего остального. Хирург хотел избавить его от двойного стресса и обойтись без установки механического сердца на то время, пока они доращивают органическое до нужных для пересадки размеров, но, возможно, ждать они не смогут. Ему может потребоваться операция в любой момент.

— Стоит мне повидаться с ними или нет, как вы считаете?

— Нет. В ту же минуту, как ты войдешь в дверь, он сядет и попытается заняться делами. И стресс от попытки не пойдет ни в какое сравнение со стрессом от неудачи. Это его жутко растревожит. — Она помолчала. — Исключая вариант, если ты заглянешь на минутку передать, скажем, немного добрых вестей.

Иллиан расстроено покачал головой. — Простите.

Поскольку в наступившей паузе графиня не заговорила немедля, Марк осмелился произнести: — Я думал, вы на Комарре, сэр.

— Я должен был на это время вернуться. Ужин в честь Дня Рождения императора — для СБ это кошмар года. Одна бомба способна уничтожить практически все правительство целиком. Как вам известно. Я был в пути, когда меня настигла новость о… нездоровье Эйрела. Если бы можно было заставить быстрейший из моих курьеров лететь скорее, я бы выбрался наружу и толкал его.

— Так… что происходит на Комарре? Кто руководит, гм, поисками?

— Мой доверенный подчиненный. Теперь, когда, похоже, мы, ищем лишь тело… — Иллиан поглядел на графиню и осекся. Она горестно нахмурилась.

Поиски перестали быть первоочередным делом. Марк взбудораженно выдохнул. — Сколько ваших агентов ведет поиск на Единении Джексона?

— Столько, сколько мы можем выделить. Новый кризис, — движением подбородка Иллиан обозначил опасное нездоровье графа Форкосигана, — напряг все мои ресурсы. У вас есть хоть какое-то представление, сколько нездорового оживления вызовет состояние премьер-министра на одной только Цетаганде?

— Так сколько? — Голос его был резок и слишком громок, но графиня, по крайней мере, не шелохнулась, чтобы его утихомирить. Она смотрела с хладнокровным интересом.

— Лорд Марк, вы пока не в том положении, чтобы желать и требовать ревизии наиболее секретной диспозиции сотрудников СБ!

Пока? Конечно же, никогда. — Только просить, сэр. Но вы не можете притворяться, будто эта операция меня не касается.

Иллиан кивнул ему — уклончиво, неопределенно. На мгновение он с сосредоточенным видом коснулся наушника, а затем прощально откозырял графине: — Прошу извинить меня, миледи.

— Развлекайся.

— Вы тоже. — Его гримаса была столь же иронична, как ее улыбка.

Марк повел графиню вверх по широкой лестнице, и они оказались в длинной зале, с зеркалами по одной стене и высокими окнами — по другой. Мажордом, стоящий у распахнутых дверей, звучным голосом объявил их титулы и имена.

Первым впечатлением Марка были безликие, угрожающие, расплывшиеся, разноцветные формы, будто сад с хищными цветами. Радуга мундиров форских домов, густо разбавленная красно-синей дворцовой формой, практически затмевала великолепные платья дам. Большинство народу собиралось группками, переходя от одной к другой, болтая; некоторые сидели на изящных креслах вдоль стен, образуя свой собственный маленький двор. Между ними плавно сновали слуги, предлагая на подносах еду и напитки. Все эти великолепно физически развитые молодые люди в форме дворцового персонала были, разумеется, людьми СБ. А непреклонного вида мужчины постарше в ливрее Форбарра, стоявшие у дверей, — личными оруженосцами императора.

Лишь паранойя заставила Марка подумать, будто при их появлении все лица в зале повернулись к нему и волна тишины прокатилась по толпе; однако несколько голов повернулось, и несколько разговоров в непосредственной близости замолкло. Один из них вели Айвен Форпатрил и его мать, леди Элис Форпатрил; та немедля поманила графиню Форкосиган к ним.

— Корделия, милочка. — Леди Форпатрил озабоченно улыбнулась. — Ты должна ввести меня в курс дела. Люди же спрашивают.

— Да, ладно, процедуру ты знаешь, — вздохнула графиня.

Леди Форпатрил с кислым видом кивнула. Потом повернулась и обратилась к Айвену, явно продолжая беседу, прерванную появлением Форкосиганов: — Потрудись сегодня вечером быть полюбезнее с девочкой Форсуассонов, если представится случай. Это младшая сестра Виолетты Форсуассон, может, она тебе больше понравится. И Кассия Форгорофф здесь. Она впервые на Дне Рождения императора. И Ирен Форташпула, протанцуй с ней по крайней мере один танец, попозже. Я обещала ее матери. Айвен, сегодня вечером здесь столько подходящих девушек. Если бы ты только приложил немножко усилий… — Женщины взялись за руки и отступили на шаг, эффективно выключая Марка с Айвеном из своей приватной беседы. Строгий кивок графини Форкосиган дал Айвену понять, что он снова заступает на пост. Вспомнив прошлый раз, Марк подумал, что предпочел бы более могучую светскую опеку графини.