Танец Времен Года

— Но скоро родится ребёнок, — привела Мари аргумент, который считала главным. — Для Стеллы всё изменится.

— Да, скоро. Малыш появится на свет в начале октября, — подтвердила Веста без намека на радость. — Но боюсь, Стелла уже сейчас его ненавидит.

Мари покачала головой, не веря. Да, она всегда знала, как сильно Стелла любит свободу, простую жизнь актрисы, разъезды с труппой по городам и выступления под открытым небом. Мари понимала, как не просто свободолюбивой родственнице придется поначалу в Замке. Однако считала, что та справится. Мари ведь тоже годами ненавидела Зимний Дворец, однако приняла то, что Лукас Горшуа когда-то называл «бременем рода». Смирилась со статусом и делала всё, чтобы Замок стал настоящим домом.

— Знаю, в это трудно поверить, — проговорила Веста, качая головой. — Материнской любви полагается быть абсолютной. Но Стелла любит только свободу. Всё остальное — помеха. Даже собственное дитя.

— Ты же не думаешь, что она причинит вред ребёнку? — ужаснулась Мари.

— Очень надеюсь, что до этого не дойдет, — Веста скрестила руки на груди, а красивое лицо болезненно исказилось. — Как же я устала от бед. Спасибо небу, есть ты, — она посмотрела на дочь с нежностью. — Иначе… Я не знаю, как бы всё это выдержала.

— О! Я же самое главное не сказала! — Мари мысленно отругала себя. С другой стороны, когда на Дворцы обрушиваются смерчи, даже отличные новости отходят на второй план. — Я пробилась! Говорила с Яном. И с отцом! То есть, меня слышал только Ян, но он передавал мои слова отцу. Рецепт у него! Он усыпит Лирану!

Веста качнулась. В изумрудных глазах промелькнула радость, а следом и страх. Отчаянно хотелось верить в хорошее, но Веста понимала, насколько высоки ставки.

— Они справятся, — заверила Мари. — Мы слишком многое пережили, чтобы всё закончилось плохо.

Веста посмотрела с сомнением.

— Ты, правда, в это веришь?

Ее собственная вера давно пошатнулась.

— Верю.

Мари не солгала. Почти. Она очень надеялась на благополучный исход. И всё же отчаянно боялась, что всё пойдет наперекосяк. У отца есть шанс вернуться домой, но велик и риск «рокировки». Флоре всё ещё нужна преемница.

Нет! Мари сжала кулаки. Нельзя допустить, чтобы треклятая жрица победила. Мама не выдержит, если вернет мужа, но вновь потеряет дочь.

Значит, поражение не рассматривается.

****

Весь оставшийся день Мари вместе с подданными создавала закаленный лёд на окнах взамен разбившихся стёкол. Назад в Зимний Дворец вернулась только к ночи. Мари отказалась от позднего ужина, выпила полчашки какао и без сил упала на кровать. Даже платье не сняла. Так и уснула. Закрывая глаза, она не сомневалась, что попадет в Восточный. К Яну. Или сразу ко всем пленникам большого мира. Однако ничего не вышло. Мари не увидела брата и город с похожими, как братья-близнецы, домами. Она вообще не увидела ни одного сна. Проспала двенадцать часов, а почудилось, что прошла минута. Едва сомкнула веки, а уже наступил новый день.

Мари приказала себе не расстраиваться. Такое и раньше случалось. Иногда сны не приводили ее в большой мир неделями. Да, сейчас дела там сдвинулись с мертвой точки, и не помешало бы проследить за их развитием. Но раз не получается, значит удача улыбнется чуть позже. Не стоит паниковать. Чем больше нервничаешь, тем труднее сосредоточиться. У отца, Яна, Эрма и Марлы всё в порядке. И точка.

Весь день Мари занималась Дворцовыми делами. Благо их всегда хватало. А еще, наконец, связалась с Линдом Пьери, чтобы обсудить освобождение Принцессы Зарины.

— Вы просите за нее? — удивился глава объединенной канцелярии. — Вы? После всего, что эта избалованная девчонка сделала?

— Вам всё равно придется ее выпустить, — ответила на это Мари. — Чуть раньше, чуть позже, не велика разница.

— Уж не заключили ли вы сделку с ее папенькой, Ваше Высочество? — осведомился похожий на лиса абу. — Вы просите за дочку, отец голосует за то, чтобы не запечатывать дверь в большой мир.

Мари усмехнулась. Что тут скажешь? Пьери гораздо сообразительнее предшественника.

— Не хочу вас разочаровывать, абу, но Злат Орса действует по собственной инициативе, — отрезала Мари. — Так вы учтете мою просьбу?

— Я подумаю, — уклонился от ответа сыщик и закрыл зеркальце ладонью.

…Ночью, увы, попасть в Восточный опять не получилось. Сны снились. Но другие. Самые обычные. Мари видела себя в Академии. Ребенком. Вместе с Ноем, Далилой и Тиссой. Друзья сидели на ступенях дальней лестницы и уплетали пирожки, которые стащили на кухне. Сон не был вещим, просто свидетельствовал, как сильно Мари скучала по друзьям.

Утром снова пришлось лицом к лицу столкнуться с реальностью и отправиться на прощальную церемонию Рэнна. Мари предпочла бы последовать примеру Стеллы и пропустить траурное мероприятие. Но решила, что матери сейчас не помешает поддержка. Приехали и Майя с Дайрой. С последней Мари опасалась встречаться, ибо знала, что Грэм устроил ей основательную взбучку за тайные посещения Зимнего Дворца. Спасибо Майе ничего не сказал, иначе бы разразился скандал тысячелетия.

Дайра сама улучила минутку, чтобы поговорить с Мари.

— Я не сержусь. Дядя Грэм сказал, что Роксэль делала с кулоном. Сумасшедшая.

— Мне всё равно жаль, что я выдала тебя, — Мари посмотрела несчастно. Она не хотела ссориться с троюродной сестрой.

— Выбора не было, знаю. Дядя Грэм и на тебя собак спустил, — Дайра выразительно приподняла брови. — Всё это неважно, не переживай. Главное, верни близких домой. И ради себя, и ради матери.

Мари выхватила взглядом Весту. Та отлично держалась. Сама провела церемонию, много говорила о достоинствах Рэнна. Без пафоса. Теплые слова полагалось произносить жене. Ну, или молчать и убиваться у гроба. Раз Стелла отсутствует, кто-то же должен организовать достойное прощание. Мари обвела взглядом детей Весны. Много стражников, с которыми Рэнн вместе нес службу. Много и простых стихийников. На лицах искренняя печаль. Вряд ли собравшиеся хорошо знали погибшего. Но он ушел героем, отдал собственную жизнь за две другие. А это вызывало уважение.

Взгляд задержался на парне в капюшоне. Почудилось в хмуром лице что-то знакомое. Но в этот самый миг церемония подошла к концу, гроб с телом Рэнна подняли, чтобы отнести в склеп, и Мари думать забыла о парне. Осознание пришло только вечером, дома. Мари поняла, кого видела среди скорбящей толпы.

Это был Фарлим. Актер из Эзры и бывший возлюбленный Стеллы, которого она променяла на белокурого Ниира — пасынка Мастера.

— Прости, я сразу его не узнала, — отчиталась Мари перед матерью, связавшись через осколок. — Видимо, он услышал о смерти Рэнна и снова решил появиться на горизонте.