Тавриз туманный

– Я вам верю. Мне ничего не жаль для таких преданных и верных мне и государству граждан, как вы. Именно надеясь на вас, я согласился принять столь трудные обязанности губернатора. Думаю, мы встретимся в ближайшее время.

С этими словами он повесил трубку. Я снова взялся за газеты. Вскоре пришла Нина. Я помог ей раздеться, повесил ее пальто на вешалку. Она обратилась к Тахмине-ханум.

– Мама, я озябла, попросите, чтобы мне дали стакан горячего чаю!
– она села. Я внимательно смотрел ей в лицо. Обычно я по выражению ее лица и глаз угадывал, какие новости она принесла, радостные или тревожные.

Сейчас ее глаза улыбались, лицо то розовело, то бледнело, губы морщились в нежной и радостной улыбке, на щеках дрожали маленькие ямочки. По всему видно было, что она чем-то очень довольна. Она достала из сумочки письмо и положила передо мной.

"Господин Абульгасан-бек!

Сегодня, в одиннадцать часов вечера, прошу вас вместе с Ниной Никитиной пожаловать на банкет, устраиваемый в консульстве в честь нашего возвращения".

Письмо было написано консулом собственноручно. Нина рассказала, что он хотел отметить свою победу встречей с дипломатическими представителями, аккредитованными в Тавризе.

Только мы собрались сесть за стол, чтобы пообедать, зазвонил телефон. Это был опять Сардар-Рашид.

– Несколько минут назад, я получил записку от господина консула. Он приглашает меня к себе в одиннадцать часов вечера. Не знаю, встретимся ли мы там? Я от души хотел бы вас видеть. Полагаю, что господин консул обязательно пригласит вас. Я приложил все усилия, чтобы настроить его в вашу пользу.

– Да, нас тоже пригласили туда. Обязательно встретимся, - и я повесил трубку.

* * *

За обедом Нина рассказала о том, как прошел первый день в консульстве.

– Консул чрезвычайно озабочен исчезновением вещей и переписки Сардар-Рашида. Он боится, что из-за этого может потерять такого преданного слугу, как Сардар-Рашид. Меньше всего беспокоит потеря ордена, его можно заменить. Днем консул пригласил к себе Сардар-Рашида, они долго разговаривали. Губернатор вышел в радостном настроении, даже походка у него была какая-то необычная. Когда он ушел, консул вызвал меня к себе, спросил, как я себя чувствую, и, не выпуская моей руки, сказал:

– В данное время никто в Тавризе не пользуется таким уважением и вниманием у меня, как ваш друг. Вы достойная пара. Передайте мой горячий привет и это письмо уважаемому Абульгасан-беку.

Я немного успокоился - Сардар-Рашид сдержал свое слово.

Нужно было готовиться к банкету. В десять часов машина консула остановилась у нашего дома. Пришлось поехать на банкет на час раньше назначенного времени. Нина надела на себя все свои драгоценности. Этим она хотела подчеркнуть, что возвращение консула для нее праздник. Я тоже одел свой самый лучший костюм. Когда мы уже собрались выходить, зашел Мешади-Кязим-ага. Увидев нас, он спросил:

– На банкет, в консульство? Полагаю, вы не забудете там обо мне и при случае замолвите словечко, не так ли?

– О, на этот счет будьте покойны. Я постараюсь, чтобы, как раньше, вся торговля с русскими была сосредоточена в ваших руках. Но неужели вам не надоело это? Разве мало вам процентов с капитала?

– Пока кувшин не наполнен до отказа, надо работать, - с этими словами Мешади-Кязим-ага быстро вышел из комнаты. Через минуту он вернулся с драгоценной брошкой, которую подал Нине: - Мешади-Кязим-ами всегда рад доставить тебе удовольствие...

Когда мы выходили из дому, вслед нам донеслось:

– Желаю удачи! Доченька, не забудь же замолвить за меня словечко господину консулу!

Этот славный купец, разбогатевший в годы революции, все еще не успокоился, хотя на счету его было несколько миллионов.

В КОНСУЛЬСТВЕ

Консул принял нас не в зале, где устраивался банкет, а во внутренних покоях, где жила его семья. Гостей еще не было. Он приветливо пожал мне руку.

– Очень рад, что мы все живы, здоровы и встретились снова. Если бы в Тавризе было больше таких умных и культурных людей, как вы, которые понимали бы, в чем заключается счастье их отечества, уверяю вас, дружба и деловые связи между двумя соседними государствами были бы значительно крепче.

– Вашими устами глаголет истина, - ответил я.
– События 1911 года были для нас серьезным уроком. Как вам известно, тогда некоторые элементы воспользовались невежеством народа. Им удалось восстановить его против русской армии и дипломатов, несущих нашей стране культуру и знания. В результате их происков пролилась невинная кровь русских и иранцев. Господину консулу небезызвестно, что в последние дни Тавризу грозила та же опасность. Несчастье вновь могло постигнуть наш народ. Поэтому после вашего отъезда мы вели агитацию, разъясняли населению, что наступающий враг преследует только одну цель - грабить и восстанавливать народ против доброго соседа, искреннего друга. Мы сумели организовать тавризцев и отбили все наскоки оккупантов, несущих зло и неволю. Нам удалось убрать со своего пути всех, кто мешал нам бороться с ними. Мы организовали отряды ополченцев, которые с честью защитили наш народ, подданных России и всех тех, кому покровительствовало русское правительство. Но у нас не было оружия, а без него мы ничего не могли бы сделать. В этом нам помог Сардар-Рашид. Одной из самых больших своих заслуг мы считаем то, что нам удалось оградить армянское население от погрома. Слава аллаху, мы вышли из этой борьбы почти без потерь. Теперь, когда все успокоилось, мы все оружие и боеприпасы сдали лицам, которых указал нам его превосходительство Сардар-Рашид.

Консул еще раз пожал мне руку.

– Обо всем этом тавризские армяне в специальном донесении сообщили мне. Они с большой благодарностью пишут о вас. И господин Сардар-Рашид, пока мы были в Тифлисе, телеграфно сообщал о ваших действиях, о вашей смелости и организаторском таланте. Сегодня он снова рассказывал мне о вас со всеми подробностями. Он сказал, что все оружие вы сдали в целости и сохранности. Со своей стороны я хочу заверить вас, что в подобных случаях мы никогда не откажем вам в эффективной помощи. Наша единственная цель заключается в том, чтобы население Тавриза, весь ваш народ поняли, что мы ваши друзья. Это надо разъяснять массам.

– Вы совершенно правы. Но, к сожалению, до сих пор у нас некому было вести подобную пропаганду. Те, кто враждебно настроен по отношению России, не хотели открыть глаза народу. Семь лет подряд черные силы толкали его в пропасть. Посудите сами, господин консул, ну, зачем было тавризцам восставать против иранского и императорского правительств? Но что могли они поделать, когда авантюристы мутили воду. Они не давали простым людям возможности разобраться, где истина, и где ложь. Не так обстоит дело теперь. Наш народ понял, кто ему враг, а кто друг. Мы сумели открыть ему глаза. Сегодня я могу взять на себя смелость и заявить от имени народа, что он готов по первому слову господина консула доказать свою преданность ему и его правительству.

Мои слова пришлись по вкусу консулу. Несколько раз подряд он повторил:

– Молодец, просто молодец! Мы одобряем ваши действия. О ваших заслугах я сообщил министру иностранных дел и просил наградить вас орденом. Вы достойны самой высокой награды. До сих пор никто из наших друзей в Иране не оказывал нам такой услуги.

– Благоволение господина генерала я ценю выше, чем сто орденов. В ваш дом я вхожу как в свой собственный. Я считаю за честь столь любезное приглашение, - ответил я, поклонившись.