Тайна Муромской чащи (Волшебные каникулы - 1)

– Я, кажется, для этого сюда и прилетел, - стал оправдываться Змей Горыныч.
– Только пусть перестанут приклеивать ко мне ярлыки и давать всевозможные клички. Я устал за полторы тысячи лет от всего этого.

– Я и не думал давать вам клички, уважаемый.
– Гвоздиков повернулся к Бабе Яге и, словно бы, попросил у нее защиты: - Вы сами слышали, что я не сказал ничего оскорбительного.

– Не говорил, не говорил!
– примиряюще сказала Баба Яга.
– А с лесогубцами говорил?

– Говорил, - опустил голову Иван Иванович, - без толку только.

– Ах, древотяпы!..
– Баба Яга хотела еще что-то сказать, но передумала и снова громко позвала: - Калина Калиныч! Куда ты запропастился?!

– Тут я, внучаток вразумлял, - словно из-под земли вырос Калина Калиныч.

Змей Горыныч, который чуть было вновь не задремал, услышал знакомый голос, приоткрыл глаза и увидел своего старого приятеля Калинушку. Как он постарел за сто лет разлуки!.. Мощные плечи обвисли, исчезли куда-то брусничная алость губ и щек, некогда прямой и широкий стан похилился, и только блеск умных, с легкой лукавинкой глаз выдавал в этом старом лешем прежнего молодца-лешака.

– Калинушка, - вильнул хвостом Змей Горыныч, - сколько лет, сколько зим!..

– Много, Горынушка... Поди, за сто будет?

– Пожалуй, будет. Я в Далекой Пещере безвылазно около века просидел.

Средняя голова Змея Горыныча тяжело вздохнула и добавила от себя лично:

– Я против была, да вот они уговорили на глаза никому не показываться.

И она покосилась сначала на левую, а потом на правую головы.

– Чем же вы питались все это время, уважаемый?!
– воскликнул изумленный Гвоздиков.

– Воспоминаниями, - охотно ответила левая голова, - у нас их много!

– Если бы вы знали, каких трудов мне стоило уговорить их на это путешествие!
– пожаловалась средняя голова на своих соседок.
– Они никак не хотели расставаться с воспоминаниями о былом и начать жить настоящим.

– А чего хорошего в нем?
– буркнула сердито левая голова.
– Только взлетишь высоко, только почувствуешь, что крылья окрепли, а тут тебе команда: "Стоп, прилетели! Дальше нельзя - чужая территория!"

– Да если бы не Муромская Чаща, мы бы и не прилетели!
– поддержала ее правая голова.
– Не хватало только, чтобы и Муромская Чаща пропала!

– Пропасть она может.
– Баба Яга покосилась на Калину Калиныча.
– Наш воевода запретил колдовство применять, а разговоры-то не очень нам помогают!

– Это точно, - подтвердил печально Иван Иванович, - беседовали мы с лесорубами, вразумляли их - все без толку!

Баба Яга стала потихоньку закипать:

– Долго, Калиныч, мы с ними возиться будем? Терпенье у всех лопнуло, пора их и поприжать! Вот и Горыныч на подмогу пожаловал...

Она вдруг ехидно улыбнулась:

– Он с ними чикаться не станет!

Но Змей Горыныч внезапно обиделся и хмуро огрызнулся:

– Что "Горыныч"? Чуть что, сразу "Горыныч"! Съесть, что ли, мне их прикажете? Съесть человека недолго!

И тут Ивану Ивановичу пришла в голову гениальная идея.

– Есть никого не нужно!
– перебил он начавших было ссориться старых приятелей.
– Их нужно усыпить! Хотя бы одного - бригадира.
– Гвоздиков обернулся к Калине Калинычу и спросил того, хитровато улыбаясь: - Вы на Совете что постановили сделать, если наши переговоры ни к чему не приведут?

– Ходоков послать к начальству лесорубов. Пусть своих разбойников забирают, пока мы с ними сами не расправились!

– Вот и посылайте ходоков.
– Иван Иванович присел на траву, приглашая присесть и остальных собеседников.

Все уселись рядышком со старым учителем, один только Змей Горыныч продолжал лежать: сесть он не мог при всем своем желании.

– Пока Опилкин будет спать, ни одно дерево лесорубы не свалят побоятся. А ходоки за это время в город съездят, начальству доложат: "Так мол и так, самоуправство ваш работник проявил. Заповедное место вырубить хочет - до последнего деревца!" Оттуда скомандуют - они и уйдут не солоно хлебавши.

– А если не скомандуют?
– усомнился Калина Калиныч.

– Скомандуют. Там-то понимают, что Муромскую Чащу сберечь нужно. Одна такая на всю страну.
– Иван Иванович не стал дожидаться новых сомнений со стороны недоверчивого лешака и поспешил до конца изложить свой план: - Нужно слетать вам, уважаемый Змей Горыныч, в Долину Волшебных Одуванчиков. Нарвите с десяток разных и - обратно. А вы, Калины Калиныч, подложите их незаметно в палатку Опилкина...

– Рыженьких нужно нарвать!
– перебила его Баба Яга.
– Синенькие очень уж крепкие!

– Хорошо, нарвите рыженьких, - согласился Иван Иванович, - они действуют безотказно, я на себе проверил.

– А кто в город поедет?
– спросил Змей Горыныч.
– Дело ответственное...

На этот вопрос Гвоздиков не нашелся сразу, что ответить, и только сказал:

– Нужно подумать...

Он хотел ехать в город сам, но тащить снова за собой всю "гвардию" было невозможно. Оставить же их без присмотра в Муромской Чаще Гвоздиков все же боялся: вдруг опять пропадут?

И тут, словно читая мысли Ивана Ивановича на расстоянии, Калина Калиныч заявил:

– Я поеду. Я старший здесь, мне и ехать.
– Он тяжело вздохнул: - Плохо только, что я города не знаю. Лет двести не бывал в нем, поди, изменилось там многое.

– Перемены есть, - подтвердил Гвоздиков, - большинство из них к лучшему.

Митя, который сидел до этого молча, прислонившись к теплому боку 1 [1 Примечание: Змеи относятся к холоднокровным, но Змей Горыныч был огнедышащий змей, и поэтому бок у него был теплый.] Змея Горыныча, вдруг подал свой голос:

– Я с вами поеду, Калина Калиныч.

– Поехали, сынок!
– обрадовался старый леший.
– Вдвоем веселее! Может быть, и Шустрика возьмем... Там видно будет.

– Чего "видно", чего "видно"!
– раздался ворчливый голос Шустрика. Конечно, поеду!

– Ты сперва здороваться со старшими научись, а уж потом в путешествие напрашивайся!
– Калина Калиныч сердито погрозил невидимому лешачонку: Опять подкрадываешься? Опять деда напугать хочешь? Вот я тебе, постреленок эдакий!

– Надо больно пугать...
– проворчал Шустрик и стал видимым.
– А в город я с вами поеду!
– И он запоздало поздоровался: - Здравствуй, деда Горыныч!