Тайна Муромской чащи (Волшебные каникулы - 1)

– А ну, ребятки, отдыхать!
– громко объявил он и зачем-то похлопал три раза в ладоши.
– Завтра тяжелый день!

– Утро сегодня тоже было не легкое...
– вздохнул Ведмедев и первым отправился на покой в палатку.

За ним потянулись и братья Разбойниковы. Опилкин, который хотел было уже идти следом за Пашей и Сашей, посмотрел в последний раз на странных пришельцев, и жалость к ним на мгновение шевельнулась в его одеревеневшем сердце:

– Прошу и вас к нашему, так сказать, шалашу... Устали, чай, с дороги?

Но Иван Иванович вдруг заупрямился и отказался от приглашения.

– Благодарю вас, - холодно сказал он Григорию Созоновичу, - и я, и дети сыты. Мы раскинем свой бивуак где-нибудь в другом месте!
– И он повернулся к Опилкину спиной.

А Маришка удивленно подумала: "Оказывается, у нас какой-то бивуак имеется... А я и не знала!"

Глава тридцать четвертая

Но бивуака у Гвоздикова не было. Он сказал про него Опилкину лишь для того, чтобы отказаться от бригадирского приглашения.

– Наши друзья из Муромской Чащи подумают, что мы заодно с лесорубами, объяснил Иван Иванович ребятам, - но разве мы можем согласиться на вырубку прекрасного заповедника?

– Не можем!
– сказала Маришка решительно.

– Не можем, - ответил также и Митя. И тут же спросил: - А что мы можем?

Гвоздиков отвел ребят подальше от стойбища лесорубов и пригласил их на минутку присесть.

– Что мы можем?
– повторил Иван Иванович Митин вопрос, после того как они все уселись на траву.
– Многое! Безвыходных положений не бывает, нужно только хорошо раскинуть мозгами.

Митя улегся на спину и сладко потянулся:

– И чего здешние граждане с ними чикаются? Не понимаю! Колдовать разучились, что ли?

Гвоздиков посмотрел на мальчика и некоторое время не отвечал ему, сосредоточенно думая. Потом проговорил:

– Это было бы нечестно с их стороны воспользоваться колдовством. Лесорубы колдовать не умеют, и силы поэтому явно не равны. Превратить царевну в лягушку или бригадира Опилкина в козявку - пара пустяков. Но как трудно будет ему потом из козявки вновь превратиться в настоящего человека!

Митя, до этого безмятежно глядевший на облака, вдруг резко подскочил.

– Смотрите!
– крикнул он, показывая рукой куда-то вдаль.
– Что-то летит, кажется, вертолет!

Маришка и Гвоздиков тоже быстро поднялись на ноги и уставились в синее бездонное небо.

– Не-а, - сказала Маришка через несколько секунд, - это не вертолет. У вертолета крутилки наверху крутятся, а у этого махалки сбоку махают. Должно быть, махолет летит.

Иван Иванович, хотя и был взволнован неожиданным известием, все-таки не удержался и сделал Маришке замечание:

– Кто же так говорит, Мариш! "Махают"!.. Такого слова-то в русском языке не найдешь!

– Что ж я его сама придумала?
– удивилась Маришка.

Пока они пререкались, таинственный летательный аппарат приблизился к ним настолько, что его можно было рассмотреть получше.

– Кажется, это действительно не вертолет...
– проговорил неуверенно Иван Иванович.

– Я же говорила махолет!
– засмеялась Маришка и подпрыгнула от радости на месте.

Гвоздиков снял очки, протер их платочком, снова надел и, посмотрев чуть прищурившись вверх, тихо сказал:

– По-моему, это - Змей Горыныч...

Действительно, это был Змей Горыныч.

Глава тридцать пятая

Когда Змей Горыныч узнал, что он опоздал на Лесной Совет, то очень рассердился.

– Почему меня не дождались?!
– закричала на Бабу Ягу левая голова Змея Горыныча.

– Почему без меня все решили?!
– закричала затем правая.

А средняя голова покачалась укоризненно и прошептала:

– Ай-яй-яй...

– Спать помене нужно!
– рассердилась в свою очередь Баба Яга. Прилетел, налетел на старую, раскричался! Тут такие дела делаются, а он спит себе в пещерке, похрапывает!

– Да что делается-то?
– уже спокойнее спросила правая голова Змея.

– Из-за чего Совет собирали?
– заглядывая Бабе Яге в глаза, спросила левая голова.

– Об этом тебе Калиныч расскажет. Калина!
– позвала Баба Яга, - тут к тебе дружок заявился, растолкуй ему, пожалуйста, что у нас творится, а то я, боюсь, напутаю.

В этот момент на поляне появились Иван Иванович Гвоздиков и его юные друзья Маришка и Митя.

– Вот он!
– закричала запыхавшаяся Маришка.
– Сюда сел!

– Близко не подходить!
– предупредил Гвоздиков.
– Мало ли что случиться может...

– Идите, не бойтесь!
– позвала ребят и старого учителя Баба Яга. Горыныч вас не тронет!

– А мы и не боимся.
– Митя посмотрел на Ивана Ивановича.
– Вы ведь не боитесь, Иван Иванович?

Гвоздиков безвольно махнул рукой:

– Ступайте... Ежели что - пеняйте на себя!

– Ладно!
– и Маришка, а следом за ней и Митя, бросились к лежащему на полянке Змею Горынычу.

Змей Горыныч, казалось, дремал. Все шесть глаз его были прикрыты тяжелыми веками, дыхание стало ровным и тихим, сложенные крылья чуть пообвисли, и края их лежали на земле.

Иван Иванович тоже подошел поближе и, не в силах сдерживать своего восхищения, громко произнес:

– Какой прекрасный экземпляр! Типичный представитель Киевского и Новгородского былинных циклов!

Змей Горыныч не спал. Приподняв веки, он секунду-другую внимательно рассматривал стоявшего перед ним Гвоздикова, затем тихо и гордо, но с затаенной в глубине души обидой, сказал:

– Может быть, вы были и правы, назвав меня прекрасным. Но слово "экземпляр" я расцениваю, как оскорбление личности. Вы еще бы сказали: "Хороша штучка!"... Вы сами-то кто?

Иван Иванович немного опешил:

– Гвоздиков... Учитель...

– Оно и видно!
– ехидно проговорил Змей Горыныч. И передразнил: "Типичный представитель!.. Былинных циклов!.."

Баба Яга поспешила их помирить:

– Ну что вы, в самом деле, как маленькие! Разве об этом сейчас нужно думать? Муромская Чаща на краю гибели!